Спаси мой мир

Глава 5. Голоса, лица и жизни страницы.

В комнату я вернулся ближе к утру, когда исчезло сияние, потускнели звёзды, горизонт подёрнулся блёклым заревом. Ночь выдалась холодной, но я до того увлёкся видами, что теперь совсем не удивлюсь, если меня одолеет простуда. По своему возвращению я приметил, что все ещё спали, потому старался как можно бесшумнее пробраться к своему спальному месту. И почти сразу моё сознание погрузилось в Морфеево царство. Думаю, я бы проспал минимум до обеденного времени, если бы не Гримлард, разбудивший меня буквально через пару часов. Парень всё время ворочался и не редко задевал меня то рукой, то ногой; сквозь сонную завесу я слышал его голос, будто он бормотал что-то. И когда мне в очередной раз прилетело тяжёлой его ладонью, в этот раз по носу; сон окончательно отступил; я распахнул в испуге оба глаза; откатился в сторону, принимая полную боевую готовность. Однако виновник повернулся ко мне спиной, продолжая издавать странные звуки и бурча что-то нечленораздельное. Ему снится что-то? Мне подумалось, что лучше его, наверное, разбудить. Я коснулся плеча парня, качая его из стороны в сторону. Он недовольно мямлил сквозь сон, потом вцепился обеими ладонями в одеяло, голос его стал чуть чётче, настолько, что я смог разобрать слова:

— Нет, убирайся! Помогите! Кто-нибудь! Больн... А-а! — в конце он хрипло застонал, казалось, будто зеленоглазый вот-вот вскрикнет. Я стал трясти его сильнее.

— Грим! Проснись, Грим!

Но он продолжал корчиться и шипеть. Возможно, в состоянии кошмара он не контролировал своё тело, а с его ранами это наверняка болезненно. Его лицо мученически скоробилось; он вытянул одну руку вверх, безостановочно ёрзая и повторяя:

— Спаси меня! Помоги! Помоги мне! Помо... А-а-нгх!

Не могу словами передать, как я испугался тогда. Я не знал, что мне делать, и хотел уж было побежать к Бертигрису, но в последний момент, совершенно не думая, просто схватил парня за руку, сжимая его ладонь в своей.

— Всё в порядке, Гримлард, ты не один...

Грим глубоко вдохнул; прекратил ёрзать; его тело расслабилось, однако руку он мою не отпускал, напротив, сжал сильнее, словно она была дня него чем-то вроде спасительной соломинки в том сне. Воцарилась тишина. Было слышно лишь умеренное дыхание парня, а после где-то за стенами заскрипела лестница, послышались шаги. Открылась дверь в комнату, и в щели между нею и косяком показалось чешуйчатое лицо Берта. В его глазах читалось беспокойство.