После того, как Чжань своими устами произнёс эту заветную фразу, Ибо заплакал. От счастья, от непонимания, от неверия, от удивления — словом, от всего навалившегося сразу. Вцепился обеими руками в маленькую ладошку Чжаня и бережно целовал её, смахивал ею слёзы со своих глаз. И ничего не говорил. Он хотел сказать очень и очень много, например то, насколько его душа разрывается от любви, или то, как он безмерно благодарен Сяо Чжаню. Что безраздумно бы сел в тюрьму, лишь бы заслужить прощение Сяо Чжаня.
Но он ничего не сказал. То ли от того, что слёзы душили его, то ли от того, что когда он сжимал эту нежную ручку, все его мысли разом сплелись в клубок. То ли от того, что сейчас было правильнее помолчать.
И Сяо Чжань понимал его без слов, понимал его немое молчание, нарушаемое лишь всхлипываниями и поскуливаниями.
Кажется, Ван Ибо — тот человек, с кем приятно даже просто молчать. Чувствовать его присутствие, его защиту, его самоотверженность.
Сяо Чжань уже не представлял, как будет проживать эту жизнь без него. Словно Ван Ибо стал ему родственной душой, его частичкой. Нет, даже целой половиной, без которой станет мрачно, неуютно и как-то неправильно.
«Ван Ибо, если ты уйдёшь, что мне нужно будет делать?
Кто и дальше будет так уверено идти со мной вместе?
Кто всегда будет говорить мне всё то, чего мне так не хватало все эти шестнадцать лет?
Кто тогда будет со мной?..
И… Что тогда будет со мной?..»
Расставались они нехотя. Ибо с трудом отцепился от этой любимой руки. Шанью, всё это время наблюдавший за происходящим, еле-еле поднял его с колен, потому что тот сопротивлялся. Только бы не уходить, только бы не покидать это место, только бы быть рядом.
— До встречи, а-Чжань, — почти шёпотом попрощался он, в последний раз коснувшись его тонких пальцев.
А вот самому а-Чжаню горло сдавило какое-то непонятное чувство, похожее то ли на тоску, то ли на тяжесть.
Прощаться. Вот это он ненавидел. Особенно, если человек настолько стал ему дорог. И все те книги, что он прочитал за свою жизнь — он мог через силу читать сказки с трагически концом, но не сдерживал слёз, когда в конце герои прощались.
Поэтому в ответ он не сказал ни слова, только улыбнулся на прощание и кивнул головой. И на сердце стало как-то очень тяжело, когда рука Ибо отнялась от его.
Ли Шанью же стоял в немом шоке, когда Ван Ибо, встав с пола, напрочь позабыл о его присутствии, занятый мыслями о Сяо Чжане. И потом, без его, мужчины, помощи самостоятельно пошагал из палаты. Почти уверенно, лишь кое-где прихрамывая и тяжело вздыхая.
