И с тех пор время стало лететь с такой сумасшедшей скоростью, что уже события минувших дней постепенно расплывались в памяти.
Ибо больше ничего не слышал от своего отца. Только как-то к маме приходили всякие важные люди, такие как следователи, юристы по этому делу.
Ибо было, как ни странно, всё равно. Абсолютно неинтересно, поэтому он и не совал нос в подобное.
Ван Минчжу была обладательницей крайне чуткого и доброго сердца. Поэтому она, в отличие от мужа, не смогла сломать тому жизнь. Наняла адвоката, чтобы он прикрыл Сунлиня на случай, если того захотят посадить за все те злодеяния, что тот совершил по отношению к жене и ребёнку.
И Ван Сунлиня и впрямь не посадили. Отмазали каким-то чудом. Но, разумеется, Минчжу сразу подала на развод. Тот, естественно, брыкался и упирался, однако она на этот раз серьёзно пригрозила тому судом. Теперь Ван Ибо понятия не имеет, что делает сейчас его отец, где находится и на какие средства вообще выживает. Ибо всё равно. Сунлинь заслужил даже большего, чем это.
Минчжу знала о том, что раз Ибо провел столько времени в заточении в этой грёбанной больнице, то, безусловно, чертовски устал. Она не повела его с собой на судебное заседание по делу Ван Сунлиня, а разрешила отдохнуть как следует дома. И Ибо это только в радость — пожалуй, он уже довольно насмотрелся на это перекошенное, неадекватное лицо.
В тот день Минчжу вернулась домой и первое, что вырвалось из её уст, было:
— Всё хорошо, а-Бо.
Ибо не знал мельчайших подробностей. Только эти мамины слова были сказаны настолько сильно, что Ибо охотно поверил в их правдивость.
Ведь и вправду дела стали постепенно налаживаться. Рядом любимая мама, отца-абьюзера он больше не увидит. Сяо Чжань простил его и отныне не держит зла.
Ибо мечтал об этом очень и очень долго.
Сын видел радость свободы на мамином лице. Значит, ему следовало испытать то же самое.
Теперь Ван Минчжу и Ван Ибо дышали полной грудью. Не ходили по квартире на цыпочках, не боялись заниматься тем, чем хотели, выходили на улицу тогда, когда захочется.
Из школы Ибо, естественно, исключили. Но ему уже шестнадцать лет, поэтому его взяли на работу в мамину кофейню. Поэтому он хоть немного, но научился готовке всякой выпечки и различных сортов кофе.
Что касается Сяо Чжаня — Ибо не нарушил своего слова. Прошло две недели, как его выписали из больницы, и за всё это время не прошло ни единого дня, когда бы он не заходил к нему. Даже успевал переброситься парой слов о жизни со старыми знакомыми врачами и медсестричкой.
Чжань и впрямь стал посещать курсы физиотерапии. Его водили на специальные медицинские тренажёры в зал физиотерапии, давали в руки разные развивающие моторику вещи. Пускай руки его всё же адски дрожали и не могли долго находиться в воздухе и в движении, всё-таки Чжаню удалось выработать какую-никакую силу воли. Благодаря этому он мог кое-как держать ручку, а если постарается — выводил иероглифы на бумаге. Правда, пока что они выходили корявыми и перекошенными.
