Забери меня

12 Глава

      Рана на сердце была старая. Глубокая, рваная, непрерывно нарывающая, вся покрытая уродливыми наростами попыток найти в своём существовании хоть какой-то смысл. Она постоянно обжигающе тукала, но зато на внешние воздействия реагировала слабо. Слишком глубоко было запрятано ее начало. А Арсений, сам того не зная, ее вычищал. Касание, второе, третье, десятое, сдирая коросты отстраненности и зажатости. Ласковое поглаживание по волосам, вскрывая пузырь страха, выливающийся в очередную истерику, во время которой он будет рядом, чтобы помочь разобраться в себе. Игривая ухмылка, выжигающая равнодушие, смех, перекисью льющийся на раскуроченный порез, шипящий, будоражащий. Это иногда было больно, но потом всегда становилось легче.

      Избавленная от гноя и отмершей кожи, чистая теперь рана все ещё может зажить практически бесследно, Антон намного сильнее, чем кажется на первый взгляд. Если рядом будет человек, который поможет аккуратными стежками сшить окровавленные обрывки души. Если рядом кто-то будет. Если бы был. Если бы это был Арс.       Больше нет защитной оболочки панических атак, глухого отчаяния, апатии. Снова безумно хочется во что-то верить, надеяться, радоваться и любить. Все чувства обострены до предела, они касаются прямо переплетения оголенных нервов, виднеющегося сквозь раскуроченный рваный порез. Будет больно. Очень больно. Стоило оно того? Антон не уверен.       Меньше, чем через четыре часа, приплывет катер, с которого парни сойдут в разные стороны, и больше никогда не пересекутся. А может, ну его нахуй? Он отхватил достаточно счастья, лучше уже не будет. Будут только бесконечные, замкнутые в круг, воспоминания и одиночество. Сесть сейчас в машину, да и влететь на ней в бетонную стену. Рядом с посёлком есть заброшенный амбар, в него как раз удобно врезаться. Уйти сейчас, так сказать, на пике.

***

      Арсений складывает очередную рубашку в аккуратный прямоугольник и отправляет ее в чемодан. На душе тоскливо и тревожно. Пространство коттеджа пустеет и становится все более чужим по мере сборов, исчезают по-домашнему раскиданные или расставленные вещи. Парень впервые серьезно задумывается о том, что будет дальше. Этот остров был куском нереальной, оторванной от мира, безмятежности. Все время и пространство принадлежало только им двоим. А теперь им предстоит возвращаться назад.       В отличие от ушастого паникера, Арсений был уверен, что расставание предстоит временное, но все равно долгое. Он должен как минимум отработать сёрф-сезон, на который уже согласился. А потом что? В целом, Арс готов приехать или даже переехать в Москву, но работы у него там нет и вряд ли будет. Он не совсем бездарный экономист, конечно, но в столице наверняка хватает своих специалистов. Жилья у него там тоже нет, да и семья, все друзья-знакомые в Омске. Как они все отнесутся к тому, что он оказался геем, кстати говоря? В друзьях-предрузьях парень был уверен, они возможно будут стебать или пытаться переубедить, но не бросят, а вот приятели... Всякие бывшие ученики, Михаил, однокурсники и прочие. На самом деле именно по деятельности в области сёрфинга внезапный каминг-аут мог ударить. Да и родителей жалко, их явно жизнь к такому не готовила.       А Антону это все нужно до такой степени? У него сейчас куча денег, роскошная жизнь. С милым рай в шалаше только на словах, а когда приходится впахивать на трёх работах и ругаться из-за на четыре рубля дороже купленной гречи, когда можно было пройти три остановки и за 53.50 ее купить, то милый перестаёт быть таким уж милым. У Шаста наверняка есть всякая блажь, по типу личного бассейна, машины, элитного образования, места в каком-нибудь газпроме. Готов он отказаться не только от шикарного настоящего, но и от комфортного будущего?       Арсений смотрит в окно на Антона, который сидит на песке около веранды, поджав ноги к груди и обхватив их руками. Лица отсюда не видно, но навряд ли оно выражает радость. Арс поправляет челку и идёт на улицу.       
— Шаст? — парень садится вплотную и чуть приваливается к чужому боку.       Антон заторможенно поворачивает к нему голову и смотрит вопросительно.   
— Давай поговорим.       
— О чем? — тихо и будто через силу отзывается Антон.       
— О том, что будем делать дальше. — Это не имеет смысла, — Шаст отворачивается и кладёт подбородок на скрещённые на коленях руки.       Арсений ожидал чего-то подобного, но это все равно больно. Он не понимает, почему Антон каждый раз уходит от этого разговора, тем более сейчас, когда тянуть уже просто некуда. Он за Шаста цепляется, не хочет отпускать, ему обязательно нужно чтобы они пообещали друг другу списаться, созвониться, встретиться. Ему страшно, что он Антона больше не увидит. А тому как будто все равно.       
— Почему?       Антон молчит. Арсений пытается сам ответить на свой вопрос и не хочет верить в очевидное «ты ему не нужен».       
— Я люблю тебя, — напоминает Арс.       Шастун отворачивается. Сердце неприятно ёкает. Так не бывает. Не может человек сначала так влюблённо смотреть, а потом разом совершенно отстраниться. Что-то не так. Может, раз Антон боится привязанности, он думает, что наоборот ему, Арсению, нет до него никакого дела?      
 — Я готов ради тебя хоть на открытый каминг-аут, хоть на тайные встречи. Переехать в Москву, ссорится с друзьями, ругаться с родителями...       Шаст никак не реагирует. А может Арс просто идиот, который верит в то, что ему нравится, не желая видеть ничего вокруг? Заигравшийся подросток.      
 — Просто скажи мне, я — дурак, да?  — Да.       
— Что «да»? — на всякий случай переспрашивает Арс.       
— Да, ты — дурак.       Попов отводит взгляд, Антон ещё сильнее сжимается.       
— Собирайся. Скоро катер приплывает, — с нечитаемой интонацией говорит Арсений, вставая.       Он отходит на пару метров и резко оборачивается:      
 — Как я могу понять, что происходит, если ты ничего мне не говоришь!? — голос звучит негромко, но звенит и чуть срывается от напряжения,
— Откуда я знаю, что у тебя в башке!? Я же вижу, что тебе тоже грустно, и что ты тоже не хочешь уезжать! Мы же... У нас же... Невозможно так себя вести, если тебе плевать! В чем проблема!? Ты не хочешь терять своё социальное положение? Деньги? Не можешь пойти против воли опекуна? Я имею право хотя бы причину знать, по которой ты не хочешь меня видеть за пределами этого сраного острова!?       Арсений замолкает и тяжело дышит, Шаст только сильнее прячет голову в коленях и начинает мелко дрожать.      
 — Антон! — почти с мольбой зовёт Арс, но не добивается никакой реакции.       Парень обводит глазами пляж, оглядывается на море, словно ища поддержки, снова смотрит на Антона.      
 — Да сука, — тихо выдыхает он через стиснутые зубы и все же уходит.