Когда сгорают мечты.

6.

Глава шестая: отчуждение

У меня не было выбора. Эта мысль бродит по затягивающейся петле, в которую свернулся мозг, не выдержав испытания огнем. Извилины скорячились в клубок. С шушуканьем распадается на махровую пыль непрочный пергамент, пегим порошком летит вниз то, что представлялось незыблемым. Я пытаюсь подняться, хватаясь за грядушку, подобрать сложенные в кучу шмотки, а перед глазами все плывет, нет, не так: подскакивает. Буквальным образом, заевшей пластинкой, дабстепными рывками. Похохатывающий лязг в ушах, чертовски жарко и тошнотно, Кое-как нацепив трусы и штаны, ползу на четвереньках через пролет, к себе. Гордо шествовать как существо прямоходящее не получается, более того: я начинаю думать, если, конечно, еще способен на это, что мне кранты - умираю.

Поразительно не то, что такое приходит мне в голову, а то, что даже в нынешнем состоянии я - пугаюсь. Должен был бы призывать к себе конец, но... смерть - не выход. Веришь ты в бога или нет, не суть. Это тупик.

Закидываю на кровать руку, потом ногу, перекатываюсь, загибаюсь, борясь с кислотностью, лезущей наружу - ни в коем случае нельзя заблевать ковер: потом объяснять, что произошло, признаваться, насколько тебе хреново и каким боком в этом замешан Тони. Лучше сдохнуть прямо сейчас, чем позволить маме узнать.

У меня не было выбора. Чувство вины - остаточный эффект, отпустит. За то, что хотел этого раньше. За то, что не остановил. За то, что превратился в того, кем клялся себе ни при каких условиях не стать. Постепенно, невозможно медленно откатывает, мир перестает качаться и наступает жужжащая, бьющая по натянутым нервам тишина. Снаружи, из внешней вселенной, растрескивается по вискам, как молот по наковальне, одна из маминых любимых композиций: мне слышится что-то роковое, хотя та включала ее столько раз, что я успел выучить мотив практически наизусть.

Надо подняться. Сделать над собой усилие. Ни за что не показывать ему свою трусость, слабость, разложенность. Задница зудит, словно меня полк мужиков оттрахал, а не один сумасбродный уебан; гланды вдрызг расцарапаны ястребиными когтями. Не с первой попытки попадаю трясущейся ладонью в карман, за телефоном, тыкаю по клавишам, на память вбивая нехитрый номер. Я звоню Кэт - больше некому.

Она сожрет себя заживо за то, что не предотвратила, но мне эгоистично наплевать. Нет, я не настолько сбрендил, чтобы говорить о случившемся, но до невозможного хочу, чтоб в потоке этой жути она была здесь, рядом. Сочиню по ходу какую-нибудь более-менее правдоподобную отмазку... не купится ведь, слишком проницательна. Плевать... я устал выдумывать оправдания.