Когда сгорают мечты.

8.

Глава восьмая: помешательство

Мост. Висячая, двухкилометровая автострада над проливом. Огни охватывают спектр от белого до оранжевого, ржаво-красные поручни в стоячем, искусственном освещении превращаются в коричневые, позолоченные - под стать названию моста. Автомобили шныряют, маневренно объезжая тормознутых соседей, насколько можно шустро на скорости сорок пять миль в час. Тормозни нас патруль, штрафом не отделаться: у обоих в крови - нелегальные вещества. Кэт ведет как по инструкции, покачивая головой под такт поэтической, меланхоличной композиции, льющейся из динамика. Ей до лампочки. Мне, наверное, тоже.

- Какая разница, где быть? - Риторически спрашивает у урбанистического пейзажа. - С тобой все кажется каким-то... правильным. - Соло в третьей октаве. Долгие гласные звучат почти как вокализ. Небоскребы перемигиваются многозначительными всполохами электрического света.

Ничто не в силах уравновесить лучше, чем молчание с человеком, который понимает. И блики на чернильной воде, минимализированные солнца, колеблющиеся в рябом покрывале ночи - внизу и наверху. Волны бегут синей, гелевой, тягучей пастой. Саммер откидывается назад от избытка переживаний, вызванных музыкой, шевелит губами, повторяя текст - на губах след перламутра, а кожа такая неестественно ровная, что кажется обивкой кукольного лица. Глаза накрашены впопыхах, что навевает мысли о вакханской оргии с ее участием. Связи нет. Логика сдохла.

Следующий эпизод, который я внятно осознаю - я всасываюсь в Кэт в замкнутом пространстве евро-кабинки общественного сортира. Чуть раньше мы праздно шатались по развлекательно-торговому комплексу, рассматривая витрины и прохожих: каким циклоном нас сюда занесло, не помню. Ее шорты грязнятся где-то под ботинками, кофта скомканным облаком свешивается с дверцы, закрепки подвязок расстегнуты и болтаются. Нога отставлена, опирается о кремовый ободок унитаза. Над ажурным поясом пропечатались обручи ребер. Пальцы взлохмачивают мне волосы, рот под моим прогибается - доверчиво. Пластилиновая - эпитет, невольно приходящий на ум. Гибкая. Податливая.

Трусиков на ней уже нет. В лучших традициях эротической литературы они выглядывают из моего заднего кармана - эластичные веревочки, соединенные едва прикрывающим промежность куском ткани. Волосы на ее лобке ограничены геометрически идеальной трапецией, без вросшей щетины и пупырышков раздражения по краям. Так, навскидку: что возбуждает обобщенного, в принципе легко возбудимого подростка? Слипшиеся от спермы страницы Плэйбоя с фотографиями сделанных, дутых титек? Клубника со взбитыми сливками, размазанными по типовым, отретушированным рожицам порноактрис - растекающаяся приторным соком по развратно-алым, приученным к минету губам? Тени, шепотки шелка, томно загнутые ресницы? Или трущиеся о влажную киску между отшлифованных фитнесом, аэробикой и йогой булок стринги - эти лоскутки, в шутку названные нижним бельем?