Любовь расцветает весной

37. Камень с плеч.

Юнги нервничает.

Возможно, ему даже страшно.

В его сердце поселилась тревога и не хочет вылазить от туда. В его голове слишком много вопросов и страхов, которые могут оказаться реальностью и это пугает. А все дело в том, что его любимый муж сам не свой последние три дня. Омега ходит, будто призрак, ни на что не обращает внимание, молчит все время и отвечает с трудом.

Мин никогда не видел Чимина таким. Каждый раз, как альфа обнимает своего мужа, тот крупно вздрагивает и простит выпустить его из объятий. Герцог не понимает, что творится с его благоверным. Последнюю неделю юноша не отходил от старшего и все время ластился, прося обнять и поцеловать, а сейчас такое...

Юнги не знает, что ему думать. Страшнее всего, что это может быть из-за того, что младший понял, что во второй раз ошибся. И от дум об этом мужчине откровенно больно. Он несколько раз спрашивал, что так беспокоит омегу, что тот так странно начал себя вести, но Чимин на это просто отмахивается и уходит, поджав губы.

Альфа поделился своими страхами с отцом, который просто развел руками, не зная, что делать в такой ситуации. Сокджин тоже говорил с невесткой, но даже ему юноша не признался. Он просто молчал, смотря в противоположную сторону, и гладил Солей, что сидела на его ногах.
Состояние младшего беспокоит всех и даже обычно молчаливый дворецкий справлялся*¹ о его здоровье.

Чимин изредка отвечал на заданные ему вопросы, если они не касались его состояния. А если они все же спрашивали и хотели добиться ответа, омега просто отвечал, что все нормально и он в полном порядке. Но какой тут порядок, если на нем лица нет? Юнги готов был рвать на себе волосы от беспокойства за мужа и все что ему оставалось — ложиться рядом с любимым перед сном, крепко обнимая и прижимая к себе, даже несмотря на протесты со стороны младшего.

И вот снова он смотрит на юношу, который только что вышел из-за ширмы и шел к кровати. Когда омега лег в постель, Мин придвинулся вплотную, положив руку на талию своей весны, и притянул к себе, максимально прижимая к своему телу. Чимин хотел отодвинуться, но сильная рука старшего не дала, сжимая тонкую талию через одеяло.

— Лежи, — рыкнул герцог и уткнулся носом в волосы на макушке любимого. — Почему ты не хочешь рассказать, что с тобой? — уже тише спросил он без былого приказного тона.