Found

11

Юля

Еду в такси к сестре, улыбаясь сама себе, словно идиотка. Влюблённая идиотка. Растворяюсь в Дане. Снова. Всё, как три года назад, когда я, до сумасшедствия привязанная к нему прочными жгутами, улыбалась каждый раз, когда он звонил. А после каждого разговора, будто заворожённая, ещё пять минут смотрела на телефон.

С трудом уехала. С невероятным усилием отпустил. Словно оторвал от себя, разрывая по живому.

Мы снова захлёбываемся друг другом. Так не бывает. Дважды в одну воду не войти. Хотя, и трижды войдёшь, если воды этой реки - для тебя.

Иду. Бездумно, не думая, на ощупь. Просто иду к Милохину, едва перебирая заплетающимися ногами, постоянно напоминая самой себе, чем он закончился для меня в прошлый раз.

Всё равно иду. Несмотря на голос разума, который с силой забивается криком чёртова сердца, навсегда отданного ему.

Пусть так. Не могу сопротивляться. Сдаюсь самой себе в заранее проигранной битве. Всё отпускаю, позволяя свободно плыть по течению в неизвестном направлении.

Соня… Не сказала. Чувствует, что я желаю ему сказать о важном, и всё же, каждый раз останавливаюсь на полуслове, затыкая саму себя. Барьер. Черта, которая не позволяет раскрыть свой секрет.

А всё потому, что я не знаю, как он отнесётся к дочери. Подсознательно боюсь повторения обвинений. Даня с полной уверенностью заявил, что дочери у него быть не может. Только мальчики на протяжении многих поколений. Поверит?

Расплачиваюсь с таксистом, заскакивая в подъезд. В предвкушении, что увижу свою принцессу. Мы давно не расставались на такое продолжительное время. Соскучилась по своей голубоглазой девочке.

- Мама! – Бросается в объятия, крепко-крепко прижимаясь маленьким тельцем.

- Моя принцесса! – Смотрю в искрящиеся глаза, тут же возвращаясь воспоминаниями к Дане. Неужели станет сомневаться, что Соня его дочь? Так похожа… Маленькая копия большого папы. – Ты себя хорошо вела?

- Да, - выдыхает, забираясь ко мне на руки.

- Тётя Валя не ругала?

- Нет.

- Тётя Валя полностью довольная поведением племянницы. - Сестра выходит из кухни, в фартуке и с полотенцем в руках. – А вот Максим вёл себя хуже.