Его любимое Чудо

О нормальной еде и грустном сериале

      Антону уже три года снились мрачные сны. Сны, в которых он медленно погибает в заброшенном подвале от нехватки воздуха, где он кричит, но никто не приходит на помощь. Сны, в которых он трясётся от мучений из-за введённого под кожу наркотика. Сны, в которых он не в силах остановить свою льющуюся из носа кровь, а многочисленные прохожие не замечают его мольбы о помощи.

      Сегодня Антону снится, что его мать всё-таки сделала аборт. Что врач не отказался брать сложную пациентку, которой операция могла грозить бесплодием и отказом некоторых органов. В этом сне Антон — наблюдающий со стороны. Но почему-то мама и врач слишком большие. И стены. И потолок очень уж высоко. В этом сне он ещё малыш. Он всё видит. Видит, как его мать ложится на кушетку. Видит, как врач в последний раз пытается отговорить её. Видит, как женщина настаивает на своём. Мальчик прижимается к стене, шепча «мама, не надо». Не слышит. Ей вводят наркоз. «Мама, пожалуйста!» — уже громче. Женщина прикрывает глаза. «Мама, я тут!» — Антон уже кричит, чувствуя на щеках мокрые дорожки слёз. Не услышала.

      — Тише, чудо, тише, я не твоя мама.

      Антон распахнул глаза. Первое, что он увидел — беспокойно склонившегося над ним Арсения. Этого ещё не хватало. Шастун испуганно провёл ладонью по лицу, проверяя, не мокрые ли щёки. Мокрые. Прекрасно.

      — Ты кричал во сне, — пояснил мужчина, гладя мальчишку по волосам, — что тебе снилось?

      — Какая разница? — Антон недовольно увернулся от руки Попова. Что за нежности, в конце концов? Мужики мы или кто?

      — Ну, вообще-то, я психолог.

      — Хуёлог, — для себя Арсений подметил, что мальчишка был куда милее, когда спал, пуская слюни на подушку. Но хотя что он ожидал? Что этот подросток будет показывать свою слабость? Может быть, какие-нибудь пиздострадальцы, но не Антон. Это Арсений понял ещё вчера.

      — Не матерись, — «хуёлог» поморщился, — не хочешь рассказывать — не надо. Никого не заставляю, — мужчина направился в сторону двери. Обиделся, что ль? — и, кстати, я прекрасный специалист.