Мальчик, который разбился о волны [Редактура]

七つ (7). Я жалею людей. Я презираю людей. Часть вторая

У неё был веер, жёлтый, как само солнце, кимоно в полоску и маленький колокольчик на поясе, звенящий при каждом шаге. Веер ей не нравился. Говорила она, поджав губы, что он некрасивый, и никто её с ним не полюбит. Зато веер нравился гостям, которые её покупали. Гости, что на слова обычно падкие (особенно после сакэ), уверяли, что с ним она как прекрасный цветок, сияющий во тьме. Она не знала, могут ли цветы сиять, но убеждала себя раз за разом: могут.

— Он сказал, что хочет сорвать меня и забрать домой.

Она с озорной улыбкой откинула волосы назад и уперлась макушкой в чужую грудь.

— Это хорошо?

— Конечно! Значит, что он в меня влюбился и скоро придёт снова. — Она зажмурилась, когда худая ладонь провела по голове. — Мы будем жить вместе, а ещё у нас будут самые красивые дети в мире, а у меня — самые красивые вещи! Только не жёлтые. Жёлтый ужасный!

Ответом было лишь задумчивое молчание и внимательный взгляд, рассматривающий синяки на пухлых, почти детских ногах.

Одаймэ Киоши разглядывал мертвецов равнодушно, без какого-либо намёка на заинтересованность, словно видел подобное каждый день, и пошатывался последним пьяницей. На нём по-прежнему было расшитое золотом дорогое кимоно, но теперь оно выглядело потрёпанно, где-то даже виделись дырки и пятна крови. Сейчас он не производил впечатление богатого изящного господина, а походил на оборванца, укравшего у кого-то одеяния. Прическа его растрепалась и рассыпалась длинными слипшимися волосами, доходивших едва не до пояса, в которых застряли листья и парочка ветвей.