Тернистый путь к счастью

13

- Где ты был, Мин?

С самого порога, не дав нам толком зайти в дом, на эльфа налетела девушка. Она сжала предплечья мужчины своими тонкими и длинными, словно паучьи лапки, пальцами, впиваясь красными  ногтями в его кожу. Четко выговаривая каждое свое слово, девушка потрясывала Мина, как безмолвную куклу.

- Ты хоть понимаешь, как мы перепугались, - вскрикивает она, от чего я в миг съеживаюсь.

Еще с детства я не могла нормально воспринимать крики людей. От повышенного тона, пусть даже не в мою сторону, слезы накатывали к глазам, руки тряслись, а паника нарастала с каждой секундой. В такие моменты я не могла здраво мыслить и чтобы хоть как-то "спастись" убегала и пряталась.

Местом куда я прибегала был всегда один и тот же уголок в старом, потрепанном домике, что стоял посередине пути от главной улицы до особняка моих настоящих родителей. Там никто не жил, а входная дверь с множеством резных узоров была сорвана с петель и валялась в грязи поросшая мхом. В доме, что когда то был уютным гнездышком большой и любящей семьи, не было ничего кроме паутины и толстого слоя пыли. То-ли люди живущие в нем, осознанно покидали свое место, то-ли его обнесли, вынесли от туда все, в плоть до последней половицы.

Единственное, что осталось от той семьи это фотография. Семейное фото в черно-белых тонах отдавало последнее тепло. Высокая статная женщина небывалой красоты сидела посередине, а на ее коленях расположился пес не знакомой мне породы. Сзади стоял мужчина, положив свои большие руки на хрупкие плечи своей жены. По бокам от женщины стояли две молодые девушки, близняшки. Спереди своей семьи сидели двое юношей. Один из них лучезарно улыбался так же как и отец, а другой был серьезен, будто знал, что произойдет в дальнейшем. Он гладил большую и пушистую собаку, лежащую у его ног. Они все были счастливы.

На обратной, пожелтевшей от старости, стороне фотографии были выведены красивым почерком несколько предложений и дата:

"Моя любимая семья с права на лево. Дарья, Мария, Иван, Ефим и мой замечательный муж, Прохор. Я рада, что вы у меня есть. Ваша матушка и жена, Ярослава.                                                                            1958 год."

Имя серьезного юноши было жирно подчеркнуто другим цветом чернил. Кто и для чего это сделал я понятия не имею, даже догадок не появилось спустя долгое время. Но в душе поселилось такое чувство, что он единственный кто остался в живых и я обязана его найти.