Под прикрытием

Часть 18. Адвокат

Погода стала улучшаться, словно по велению календаря, уже в начале марта. Снег, конечно, ещё не тает, но новый не выпадал ещё с февраля месяца. С каждым новым днём изменения в температуре дают знать о постепенной смене времени года, но Рома ощутил их в полной мере, выкуривая сигарету на заднем дворе. Не потому, что чересчур тепло одет или стоит под самым солнцем, ведь причиной его раскрасневшегося лица является ни кто иной, как он сам. Так разнервничался, что не только раскраснелся, как полевой мак, но и сигарету поджёг не с той стороны. Бяша бы, увидев эту сцену, завопил о Ромкином расточительстве и помахал у того перед носом указательным пальцем, по слогам произнося заядлое «э-ко-но-мить!». Но даже когда сигарета уже правильно зажата меж губами, а изо рта вырываются первые клубы дыма, его не перестаёт мучить неловкость, с которой он убежал от Антона. Он ведь без задней мысли схватил его за руку, как девчонку! Пиздец, думает Пятифанов, это было слишком... по-пидорски! От собственной мысли стало ещё хуже. Он чувствует, как виски стиснуло стопорящим осознанием всего ужаса этого слова, и он на добрую пару десятков секунд даже забыл о горящей меж указательным и большим пальцами сигарете, пытаясь максимально сосредоточиться на том, что только что выдал его больной мозг. «Пидор?! — повторяет мысленно он. — Да чтобы я? Себя? И пидором обозвать?!». Он нахмурился, ведь находится в сложном положении, когда злится из-за себя и на себя же. Хоть Рома парень простой, цену себе знает и никому никогда не позволяет оскорблять его персону. Он в том числе. Вот у кого, а у этого парня сроду не было проблем с самооценкой, и никому из его окружения не припомнится случай, когда Пятифанов в чём-то ущемлял себя. Собственными руками он заработал авторитет; чего уж там, даже некоторые взрослые его побаиваются, а о сверстниках можно и промолчать. Никогда он никого и ничего не боялся, всегда шёл напролом, если задастся целью, и даже боль его не останавливала от того, чтобы снова лезть на рожон: ломал кости, зарабатывал фингалы и синяки, сбивал костяшки в кровь. Это ведь намного страшнее! Это намного опаснее! Тогда почему, чёрт возьми, у него сердце стучит о рёбра, стоит лишний раз прокрутить в памяти момент их касающихся рук? Потому что слово «пидор» намного хуже сломанной руки. Он себя, конечно же, таким никогда не считал и не станет. Стало быть, он Антона боится? Конечно нет, чего его бояться-то? Он первый драться никогда не полезет, спокойный, добрый и вообще пацан ровный. Улыбчивый, вроде, да и пошутить любит. Конечно, как с таким смехом не любить смеяться? Прямо глаза светиться начинают, когда радуется, сплошное заглядение...