Они зашли в квартиру в молчании. Ровно в таком же, в каком и провели всю дорогу до дома.
У Антона в мыслях творился кавардак, он определенно был выжат полностью. Разговоры с одноклассником сводили с ума. Если бы он сам был в нормальном состоянии, то, наверное, смог бы вывозить все более-менее спокойно, хотя и обычного человека со здоровой психикой такие сцены бы тронули по самое «не могу». Арсению хотелось помочь. С Арсением хотелось поговорить. Да и вообще, его хотелось понять.
Только в этих радостных желаниях была одна проблема — Арсений не хотел выворачивать свою душу и, тем более, показывать хоть какие-то свои слабости. Ему было легче отдавать себя другим, потом вести себя, как сука, и строить из себя мистера «я живу без эмоций» Попова. Выходило до какого-то времени очень даже хорошо, а потом что-то сломалось, как сломалась и жизнь новичка. Раньше как-то думалось, что это он сложный, это он не пускает, и это у него куча проблем, которые невозможно разрешить, но потом в жизни появился Арсений, и на одного сложного человека стало больше.
Одноклассник каким-то удивительным образом выбивал из Антона одно откровение за другим, а сам оставался ужасно недоступной стеной, которая на вид довольно привлекательна, вылеплена филигранно, если не искусно, а на деле, если вытащить хотя бы один кирпич, вся посыпется и рухнет. Первый вынутый кирпич — разбитая чашка в коттедже, второй — последняя ссора с матерью. Стена падала настолько быстро, что по земле разлеталась пыль, а кусочки засохшей краски рассыпались по сторонам.
Антон, заходя к себе в комнату, никак не мог перестать думать о том, что произошло в парке. Арсений не доверял ему. Он так и не смог за прошедшие недели научиться, кажется, простому — доверять. Шастун отрешенно смотрел в одну точку, собираясь открывать шкаф с вещами. Его прожигала изнутри эта уебищная боль. Причем боль по одной простой причине: Арсений все это время строил из себя что-то, а в решающий момент закрылся настолько, что схлопотал истерику.
Антон не знал, насколько сильно Арсений боялся его ранить, и не знал причин этого постоянного молчания.
Зато Арсений знал.
И боялся лишний раз мучить новичка.
Но мучил так, как не мучают ночные кошмары.
И как я мог помочь?
Нет, Антон не хотел обвинять себя во всех смертных грехах, но ему действительно казалось, что он сделал недостаточно. И это чертово ужасное ощущение, похожее на остановку дыхания, когда в горле резко появляется сухость, тело как будто цепенеет и сделать лишний глоток воздуха — целая проблема, сейчас все больше росло, заставляя Шастуна буквально схватиться за дверцу шкафа.
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Красивое имя,Арсений..
Romantizm- Я не прошу, чтобы вы встречали парня с объятиями, но кто-то должен показать ему школу. В классе повисла тишина. Ни одной руки. Ни одного вздоха. - Попов, сможете? - Арсений чуть не подпрыгнул на стуле. au, в котором Антон - новенький, а Арсения п...
