Красивое имя,Арсений..

26)1 сентября. Любовь как состояние.

***

— Доброе утро! — девушка облокотилась на кухонную тумбу, придерживая одной рукой турку с кофе.

Арсений протëр глаза, обернулся, чтобы вежливо улыбнуться, и в надежде не увидеть на часах полдень, кинул взгляд на часы.

— На улице дождь? — парень открыл дверь в ванную, поправляя полотенце на плече.

— Скорее ливень, — Марьяна отодвинула штору, вглядываясь в серый пейзаж за окном.

В кухне из телевизора вещала какая-то пожилая женщина, рассказывая о катаклизмах в регионе, осадках и опасностях на дорогах, прося своим жалостливым голосом быть аккуратнее при порывах ветра.

— Нальëшь мне тоже? — он остановился, многозначительно тыкая пальцем на турку.

— Изменяешь зелёному чаю?

По квартире прокатился тихий смех, и почему-то в этом моменте оказалось настолько много тепла, что даже смурное настроение Попова разбавилось ощущением уюта, ощущением правильности происходящего.

Первое время ему казалось до одури странным вот так просто вставать к обеду, выходить в столовую и видеть Марьяну, которая заранее успела выяснить у Олега распорядок дня его сына. Никто не ругался за поздние подъëмы, никто не отчитывал за ночные похождения к холодильнику, никто и не планировал ссориться из-за одной непомытой чашки. «Обеденное утро» стало для Арсения чем-то привычным.

Проснуться под гром тарелок на кухне, а не под очередные крики, на завтрак выйти в пижаме и не получить за это выговор, усесться за стол, поджав одну ногу под себя, и не услышать лекцию о манерах — всё это вошло в привычку.

В июне пребывание в Москве было до безумия сложным, и Попов поначалу не мог сообразить, в чём дело. Он чувствовал, что его раздражало всё: от постоянного городского шума и бешеного ритма жизни вплоть до всей этой семейной слащавости. Парень не привык к тому, что завтракать и обедать можно вместе не потому, что «так заведено», а потому что хочется просто поболтать о чём-то простом и неважном, помогать готовить ужин не из-под палки, а чтобы на лишний час отвлечься, пытаясь втроём разделаться с курицей.

Это «втроём» было принять труднее всего.

Марьяна в первые дни перебрала, наверное, все способы выстраивания контакта с подростками, но ни один не подходил. Арсений не то чтобы огрызался, скорее просто игнорировал девушку и не особо шёл на разговор: отвечал односложно, кивал или качал головой, а потом молча уходил в гостевую комнату, закрывая её на замок. Отец весь июль налаживал работу с петербургским филиалом, пропадая на работе с утра до вечера. Решение «заняться расширением компании» возникло только в тот момент, когда он убедился, что по приходе домой его не ждёт выжженное поле, куда придётся звать психолога, МЧСника и заодно представителя опеки. В том июньском поезде, отправившемся из Питера в Москву, Олег сидел с сыном, всю ночь обсуждая все его страхи и опасения касаемо новой жизни (пусть и длиной в лето) в новом городе. А потом и вовсе взял отпуск на две недели, только чтобы у парня произошла нормальная адаптация, и никто не пострадал.