Семейные узы

Нет судьбы кроме той, что творим мы сами

Рассвет следующего утра выдался таким же холодным, как и ночь накануне, и все приметы обещали неизбежный ливень. Гарри всей душой надеялся, что такая погода ничего ему не пророчила. За завтраком он получил письмо от Нагнока, в котором гоблин ему сообщал, что этим же вечером прибудет, чтобы обсудить с Поттерами вопрос ритуала Эмансипации. Это означало, что вечером Гарри придется вернуться в Поттер Мэнор и, вероятно, остаться там до самого ритуала.
– Ты уверен, что не хочешь, чтобы я отправился с тобой? – спустя час после того, как Гарри получил письмо от Нагнока, наконец спросил Северус, пытавшийся урезонить свои родительские инстинкты.
Гарри отрицательно покачал головой.
– Дело не в том, хочу ли я, чтобы ты там был, папа. Ты же знаешь, что будь моя воля, уж ты бы в тот момент точно там был. – Мастер зелий кивнул, уже зная, что Гарри скажет дальше. – Но если ты там появишься, Сохатый проявит гораздо меньше склонности к сотрудничеству. Все и так висит на волоске.
– Я знаю, Гарри, – отозвался Северус, отстраненно помешивая чай в своей чашке. – Я просто ничего не могу поделать, я хочу быть рядом с тобой. Как-то неправильно позволять тебе делать все в одиночку, пускай я знаю, что ты можешь с этим справиться. – Увидев в ответ на свое полу-отчаянное заявление веселые искорки в глазах сына, он поспешил воскликнуть: – Я знаю, что это бред, ладно?
– Ты просто волнуешься. Давай назовем это отцовским правом?
Северус вздохнул, но не смог удержать пробежавшей по губам мягкой улыбки. В конце концов, беспокоиться за своего сына было его законным правом. Хотел бы он посмотреть, как кто-то попытается с этим поспорить! Никто никогда потом при всем старании не найдет куски этого незадачливого бедняги.
– Просто пообещай написать сразу же, как только Нагнок уйдет, – упорствовал Северус. – Пусть даже что-нибудь короткое, вроде: «Все прошло хорошо» или «Приди и забери меня отсюда», ладно?
– Ладно, ладно, обещаю, – уступил Гарри, улыбаясь выходкам отца.
– Что-то мне кажется, что ты надо мной смеешься, – фыркнул Северус с деланным превосходством, – но в свете текущих событий, я Вам это прощаю, молодой человек!
Гарри все еще смеялся, когда появилась Минни с письмом в руках; судя по всему, Невилл догадался, что он будет в Силбрифе, и написал ему.
– Нагнок о чем-то забыл? – спросил Северус, посмотрев на Гарри поверх своего экземпляра Ежедневного Пророка; газеты по-прежнему полнились сообщениями о нападении во время Кубка Мира – ну, то есть, за исключением Придиры: те напечатали новую теорию о происхождении нарглов, – и хотя расследование еще не закончилось, ходили некоторые слухи об их с Гарри сражении с Пожирателями Смерти. Судя по всему, кое-кто из учеников Хогвартса даже заметил Невилла и узнал его, так что о мальчике тоже упоминали, так, мимоходом, среди прочих затесавшихся в статьи слухов.
– Нет, это вообще-то от Нева.
Угу, о волке речь, подумал Северус, совсем опуская газету; определенно, Августа Лонгботтом тоже читала эти статьи. Может, поэтому Невилл решил написать? Он надеялся, что она не доставила Невиллу никаких проблем; мальчик стал для Гарри практически семьей, и приходится признать, что ему удалось втиснуться в ту небольшую группу людей, которых мастер зелий так же считал и своей семьей. Эта группа, ранее состоявшая только из Гарри, Алфи и Минни – эти два домовых эльфы их с сыном практически усыновили, факт, с которым он давным-давно смирился, – так что появление парня, который начал ощущаться почетным племянником, вызвало некоторый шок.
– Так о чем же он пишет? – спросил Северус. – Надеюсь, его бабушка не доставила ему никаких проблем.
– Как раз наоборот, – поделился Гарри, на его лице появилась небольшая ухмылка.
– В каком смысле?
– Как видно, она была так счастлива, что Невилл начал, я цитирую: «следовать по стопам своего отца», – что она в два раза увеличила ему сумму на карманные расходы, – тут подросток довольно громко фыркнул, а зеленые глаза лукаво замерцали.
– Что? – спросил Северус и чуть улыбнулся, заразившись весельем, хотя понятия не имел, о чем там Гарри сейчас прочитал.
– Судя по всему, я не единственный гриффиндорец, который в последнее время перенял слизеринский образ действий! – воскликнул Гарри вместо объяснений.
– Приятно видеть, как я влияю на новое поколение, – проговорил мастер зелий, Гарри на выходку отца только глаза закатил.
– Да, ты такой.
– И как же мое влияние склонило еще одного гриффиндорца присоединиться к Темной Стороне? – спросил Северус, добавив в голос картинно-надменных ноток.
– Ты в своем репертуаре, – пробормотал Гарри, выступление отца улучшило ему настроение. – В общем, как я уже говорил, Нев решился заговорить с ней на тему своей палочки, – объяснил зеленоглазый подросток, и Северус с интересом прислушался.
– Что конкретно он сказал?
– Он вроде бы как-то так упомянул, что, по твоему мнению, палочка отца может не позволить ему полностью раскрыть свой потенциал.
Северус усмехнулся.
– Это даже не ложь, знаешь ли, – подумав пару секунд, признал мастер зелий. – Я сказал это еще года полтора назад.
– Точно, – ухмыльнувшись, согласился Гарри. – Нев говорит, что он ей это все объяснил, про то, что пусть его отец был аврором, и он не сомневается, что его палочка самого лучшего качества, но мать тоже была аврором, как он ей напомнил, а раз он – сочетание этих двоих, вероятно, ему следует иметь соответствующую палочку.
– Невилл слишком много времени проводит в твоем обществе, – вставил Северус, судя по голосу, он откровенно веселился.
– Наконец, он сказал ей, что если он снова пересечется с Пожирателями Смерти, ему будет нужна палочка, которая позволит ему среагировать получше, – усмехнулся Гарри, читая последний абзац письма. – Судя по всему, его бабушка была так горда, что он намерен продолжать борьбу с Пожирателями Смерти, что не только согласилась дать ему денег на новую палочку, но и позволила ему купить ее самостоятельно, на следующий день после того, как мы встретимся в Косом Переулке для покупок к школе. Потому что, как он выразился, если он достаточно взрослый, чтобы сражаться с Пожирателями Смерти, то он достаточно взрослый и для того, чтобы купить себе палочку, – тут Гарри откровенно рассмеялся. – Наверное, он слишком много времени проводит в моем обществе, – признал он.
– Ну, что ж, Невиллу же лучше; напомни мне начислить ему пять баллов за какую-нибудь ерунду, когда начнется учебный год.
Гарри кивнул, все еще продолжая улыбаться. Если Невиллу так легко удалось уговорить свою бабушку, может быть, у него самого тоже есть надежда.
Три часа спустя Гарри попрощался с Северусом и камином отправился в особняк Поттеров. Он попросил своих родителей быть на месте, передав им в письме только то, что дело очень важное. И хоть он и просил их его подождать, он не мог не испытать некоторого удивления, когда вышел из камина и обнаружил, что оба его родителя ожидали его прибытия. «Вроде, такое вообще в первый раз», – подумал Гарри, когда мать поднялась с дивана, чтобы его поприветствовать.
– Доброе утро, Гарри! – воскликнула Лили, обнимая своего младшего сына. – Мы по тебе скучали!
Да вам тогда всю мою жизнь было скучно, откомментировал про себя Гарри, одновременно стараясь не закатывать глаза. Они почти не замечали его, пока он рос, а что теперь, когда они поняли, что, возможно, отталкивали его? Теперь они по нему скучают.
– Твоя мать права, знаешь ли, – указал Джеймс. – Ты должен быть дома на каникулах.
Гарри чуть не задымился; он действительно не хотел на них огрызаться. Не сегодня же. Так что он придавил свою злость.
– Я на каникулах обычно дома.
Хорошо, поправился Гарри, он частично придавил свою злость. Но удержаться от маленькой оплеухи не смог: Силбриф был его домом.
– Мы просто не часто видим тебя этим летом, – пояснила Лили, так глянув на своего мужа, словно требовала, чтобы он позволил ей самой справиться с разговором.
«Этим летом? – подумал Гарри. – Этим летом?»
– Вообще-то мне кажется, что этим летом мы видимся друг с другом чаще, чем прошлым, – прокомментировал Гарри с широкой и абсолютно фальшивой улыбкой, а не расхохотавшись вслух, как ему того хотелось.
Лили, кажется, была ошеломлена его заявлением, на мгновение на ее лице отразилось чувство вины, но потом она усилием воли вернула приветливую улыбку. Гарри снова улыбнулся в ответ и сел на диван, ожидая, пока родители последуют его примеру. Он видел, как Лили бросила на Джеймса еще один взгляд, похоже, на его глазах происходил молчаливый разговор. Сохатый кивнул и Гарри подавил вздох: видимо, его родители решили объединить усилия, чтобы узнать его получше. И все же он отметил маленькие проблески вины на лице своей матери. Это можно использовать, если дело примет такой оборот; не хотелось бы, но чем дольше он разговаривал со своими родителями, тем отчетливее понимал, что отныне они намеревались активнее участвовать в его жизни.
– Ну, теперь мы можем делать это почаще! – воскликнул Джеймс, когда Лили села рядом с ним, напротив дивана, на котором устроился Гарри. – Что скажешь, если мы сегодня немного поиграем в Квиддич; только ты и я?
Если это поможет договориться о ритуале Эмансипации, подумал зеленоглазый парень, взвешивая варианты, то конечно.
– Почему бы и нет? – ответил подросток, пожимая плечами. Теперь Джеймс казался довольным собой, откровенно обрадовавшись, что сын согласился, а улыбка Лили наконец достигла ее глаз. Все, что отозвалось в мыслях Гарри, это единственная фраза: слишком мало, слишком поздно. – Где Адриан, кстати?
– Он у Уизли, – откликнулась Лили.
– Мы подумали, что могли бы провести некоторое время наедине с тобой, – добавил Джеймс, отчего Гарри внутренне съежился; с каждой секундой этот разговор становился все более неудобным. Ему хотелось, чтобы Нагнок поскорее появился. – Итак, о чем ты хотел с нами поговорить? Речь пойдет о школе? – к счастью, Джеймс перевел разговор с него на менее неудобную тему.
– Нет, дело не в школе, – отказался Гарри, на что его родители растерянно переглянулись.
– В любом случае, Гарри, ты можешь нам сказать, – произнесла Лили; мальчик кивнул.
– К тому и разговор, – он посмотрел на дедовы часы над камином. Нагнок будет тут всего через пять минуток. У него достаточно времени, чтобы подготовить своих родителей к тому, что им придется услышать. – Дело не в школе; причина, по которой я хотел с вами поговорить, носит скорее финансовый характер.
Растерянность только усилилась.
– Ты хочешь попросить больше денег на карманные расходы? – спросил Джеймс, внимательно разглядывая своего сына. – В общем, мы могли бы что-нибудь придумать...
Гарри на реакцию Джеймса только рассмеялся.
– Сохатый, для начала, вы не выдаете мне карманных денег. Не давали с тех пор, как мне было девять.
Джеймс ошарашенно посмотрел на Лили, и она, опустив глаза, согласно кивнула.
– Но Адриан...
– Адриан получает карманные деньги, – согласился Гарри, он видел мешочек, который брат привозил с собой в школу в прошлом учебном году, – потому что они ему нужны. А мне они уже год как не нужны. – Теперь шок был направлен на него. – Я богат, знаете ли, – объяснил Гарри.
– Ну, наша семья живет в достатке, но... – начал Джеймс, а Лили одновременно ахнула, осознав, что ее сын имел в виду. Ни она, ни Джеймс на самом деле никогда не задумывались, что значит быть создателем Молнии.
– Я имею в виду, я самостоятельно богат, Сохатый, – хмыкнул Гарри, и растерянность в глазах Джеймса сменилась пораженным пониманием. – Я создатель Молнии; той выплаты, которую я получил за одни только первые чертежи, было бы достаточно, чтобы покрыть все мои личные расходы до самого совершеннолетия. Потом еще я получаю изрядную сумму за каждую проданную Молнию. Еще я один из создателей сфер памяти. А Нагнок, уж поверьте, гарантирует, что мои доходы должным образом инвестируются. – Его откровения лишили родителей дара речи. – И вот об этом-то я и хотел бы сегодня поговорить.
– О твоем состоянии? – спросила Лили, ее голос прозвучал выше обычного.
– В некотором смысле, – кивнув, согласился Гарри. – Нагнок должен быть здесь с минуты на минуту, чтобы помочь мне все объяснить. Только пообещайте мне, что выслушаете его, прежде чем делать какие-либо выводы. Речь кое о чем, что может мне помочь; очень помочь.
– Так что, никаких проблем? – прочистив горло, спросил Джеймс.
– Нет, пока нет, – загадочно ответил Гарри. – Но если с этим вопросом не разобраться сейчас, то однажды он может вернуться и взять меня за жабры.
– Дело в инвестициях? – спросила Лили. – Ты теряешь деньги?
– Нет, совсем наоборот, – опроверг Гарри, стараясь делать упор на финансовую сторону вопроса. – И, как ни странно, в этом-то вся и проблема.
Пламя в камине позеленело и появился Нагнок, по мнению Гарри – как нельзя более своевременно. Его финансовый консультант был все так же безупречно одет, а на его кривом носу сидели круглые очки. Гарри поднялся ему навстречу, обмениваясь обычными шутками.
– Мистер Поттер, Ваши манеры как всегда безупречны, – провозгласил гоблин, и Гарри провел его к стоявшему перед камином креслу, расположившемуся между двумя диванами, которые занимали он и его родители.
– Нагнок-нур, мои манеры вдохновлены лишь моим гостем, – ответил Гарри, хорошо зная, как ценят гоблины уважительное обращение, особенно если оно исходит от волшебника.
– Как я уже сказал, безупречно, – повторил гоблин, его черные глаза сияли весельем, широкая довольная улыбка, демонстрировавшая заостренные зубы, украсила его лицо.
– Позвольте мне представить Вам моих родителей, – произнес Гарри, указывая на двух других Поттеров, находившихся в комнате.
– Миссис Поттер, мистер Поттер, – поздоровался с ними Нагнок, перемежая свои слова короткими поклонами.
– Мистер Нагнок, – дрогнувшим голосом приветствовал гоблина Джеймс.
Названный гоблин усмехнулся, не обратив внимания на использование «мистера» – по мнению его расы, такое слово может быть адресовано только волшебникам – вместо более подходящего для гоблинов обращения. Никак больше не прокомментировав этот момент, он опустился в кресло и решил не терять времени на хождения вокруг да около.
– Я полагаю, вы знаете о главной причине, по которой я здесь.
– Я описал общую идею, – вмешался Гарри, – но я не хотел вдаваться в подробности без Вас, Нагнок-нур. Должен признать, что это выходит за границы моего понимания.
– Разумный шаг, мистер Поттер, – одобрил гоблин.
– Не могли бы Вы все объяснить, сэр? – попросила Лили, немного поерзав; ей не нравилось оставаться в неведении относительно происходящего вокруг нее, особенно если это каким-то образом касается ее семьи. И понимание, что она не в курсе происходящего в жизни ее младшего сына, лежало на ее плечах многотонным грузом; она не хотела, чтобы произошло еще что-то, о чем она не будет знать.
– Несомненно, мадам, – заверил ее Нагнок. – Для того я и здесь. – Он откинулся в кресле и задумчиво посмотрел на старшего Поттера. – Вы знаете, что я финансовый консультант вашего младшего сына, – произнес он, как ни в чем не бывало.
– Да, мы в курсе, – отозвался Джеймс.
– Я постараюсь объяснить все как можно проще; состояние вашего сына велико, особенно для волшебника его возраста. – Гарри пытался справиться с румянцем, он просто знал, что тот проступил; он не станет краснеть перед гоблином, особенно перед своим финансовым консультантом! – И с течением времени оно только растет. Это, конечно же, влечет за собой определенные проблемы.
– Какого рода проблемы, мистер Нагнок? – спросил Джеймс, его взгляд блуждал от гоблина к сыну и обратно.
– Опять-таки, упрощая объяснения, дело в том, что ваш сын является несовершеннолетним. Это означает, что он пока не имеет полного контроля над своим имуществом. Эта привилегия падает на вас, его законных опекунов, пока он не достигнет совершеннолетия. Тем не менее, так как деньги положены на имя вашего сына, даже вы не можете прикасаться к состоянию юного мистера Поттера.
– Что Вы имеете в виду? – спросила Лили, смущенная тем, как обернулся разговор.
– Нагнок хочет сказать, мама, что, пока я несовершеннолетний, счет, открытый на мое имя, и все деньги на этом счету, по сути, остаются без защиты, – объяснил Гарри.
– Без защиты? – переспросил Джеймс, непонимающе глядя на сына. – Как? Твои деньги в Гринготтсе, в конце концов!
– Так и есть, мистер Поттер, но их физическое присутствие в Гринготтсе не гарантирует их безопасности, – продолжил Нагнок. – Не часто кто-то обзаводится состоянием подобного размера в столь юном возрасте. Мне жаль говорить об этом, но ни Гринготтс, ни Министерство не предоставляют способа защиты такого состояния. – Он посмотрел на все еще озадаченные лица сидевших на диване по левую руку от него и вздохнул. – Взгляните на это с другой стороны: ваш сын имеет только частичную власть над своими активами, верно? Он может получить к ним доступ, снять до определенного предела или пополнить вклад, но он не сможет ничего инвестировать, если вы этого не захотите. Он может полностью утратить контроль над своим счетом по одному Вашему слову, мистер Поттер, а Вы можете получить доступ к его счету и снять столько денег, сколько захотите.
– Я бы никогда так не поступил! – оскорбленно воскликнул Джеймс.
– Я знаю, Сохатый, – заверил его Гарри. – Нагнок просто объясняет, что может произойти с моим счетом, если оставить все как есть. И это еще не все.
– Как указал Ваш сын, мистер Поттер, – продолжил Нагнок, не тратя времени на извинения перед все еще кипятившимся Джеймсом, – этот вопрос несколько шире, чем Вы слышали до сих пор. Есть и другие, кто может положить глаз на счет юного мистера Поттера.
– Снейп! – вскипел Джеймс, с прищуром глянув на Гарри. – Я знал, что нельзя доверять Сопливусу...
– Проблема не в Севе! – воскликнул Гарри, его голос похолодел, когда он посмотрел на Сохатого. Он не мог поверить в то, как быстро Джеймс готов был обвинить его отца во всех грехах. – Я просил вас выслушать, прежде чем делать выводы.
Как видно, Сохатому хотелось еще кое-что добавить, но тяжелый взгляд сына ясно показывал, насколько подросток не хочет этого слышать. И вот тут Джеймс Поттер как-то вдруг наконец понял, что явно чего-то не догоняет.
– Как сказал юный мистер Поттер, – указал Нагнок, пренебрежительно глянув на старшего Поттера, – проблема не в мистере Северусе Снейпе. Когда был подписан контракт на создание сфер памяти, я первым же делом подошел с этим вопросом к мистеру Снейпу, и он сразу же согласился подписать отказ от любых притязаний на состояние Вашего сына. Я могу принести этот отказ, с подписями и всем положенным, в любой момент, если Вы захотите это увидеть. Мистер Снейп сделал совершенно ясным, устно и юридически, что он не имеет намерений претендовать ни на кнат из состояния Вашего сына.
На это Джеймс промолчал, весь гнев покинул его.
– Пожалуйста, продолжайте, – попросила Лили, ее зеленые глаза уставились на ковер.
Гарри, со своей стороны, мысленно завязал узелок позже дополнительно отблагодарить своего финансового консультанта; с его точки зрения, гоблин заработал каждый галеон из когда-либо полученных.
– Как я уже говорил, вопрос несколько шире, чем вам представляется; у вашего сына есть контракт с Компанией Нимбус. В этой компании есть люди, которые без колебаний запустят зубы в счет вашего сына. И пока его состояние зависимо от вас, по факту оно остается уязвимым для любого постороннего человека, который захочет урвать от него приличный кусок.
– Нагнок говорит, – продолжил Гарри, – что хотя это мое состояние, деньги, ради которых я упорно трудился, я не имею над ними никакого контроля. Я могу их вкладывать, пока вы мне это позволяете. Я могу снять минимально возможную сумму. И в каждом контракте, который я подписываю, есть лазейки, которые позволят навредить мне, как бы я ни старался, потому что каждый такой контракт все равно подписан между компанией и несовершеннолетним; вы знали, что в моем первоначальном договоре с Нимбусом был отдельный пункт, где говорилось, что я не должен указывать, где будут распространяться метлы, которые я спроектировал, потому что это рассматривалось бы как непрямые инвестиции? Без этого пункта, если бы вы решили запретить мне инвестировать мои деньги, вы имели бы право голоса в том, где продавать Молнии. Продающая компания не хотела этого, и таким образом я не имею права голоса в том, где продавать разработанный мною продукт. Так что я не могу даже проверить их отчеты; если уж на то пошло, они могут обманывать меня о моих доходах. Я теряю деньги, даже когда я их зарабатываю, если вы понимаете, о чем я.
Эта часть была истинной правдой, осознал Гарри, глядя на своих родителей. Просто это его никогда сильно не волновало, раз уж сейф у него переполнен золотом. Плюс, было весьма маловероятно, что Нагнок позволил бы случиться чему-то серьезному; хотя его родителям не обязательно об этом знать. Ухмылка гоблина четко показывала, что он согласен с доводами Гарри.
– Мы и понятия не имели, Гарри, – произнес Джеймс, переглянувшись с Лили.
– Мы можем что-нибудь с этим сделать? – спросила Лили, серьезно глядя на Нагнока. – Мы могли бы отказаться от наших претензий на состояние Гарри, если это может помочь, – предложила она.
Вот мы и подошли к главному, подумал Гарри, мысленно готовясь к взрыву.
– Отказ от ваших претензий на состояние вашего сына не поможет, – разъяснил Нагнок. – Как бы там ни было, это оставит его состояние полностью лишенным любого надзора со стороны взрослых, – указал гоблин, и с этого места разговор свернул в необходимое русло.
– Тогда что мы можем сделать? – непонимающе спросил Джеймс.
– Существует способ решить этот вопрос раз и навсегда, – произнес Нагнок. – Любые проблемы, с которыми сейчас сталкивается юный мистер Поттер, решатся в ту же секунду, как ему исполнится семнадцать, то есть когда он вступит во взрослую жизнь.
– Так Вы говорите, что мы можем помочь сохранить состояние Гарри в неприкосновенности, пока ему не исполнится семнадцать? – спросила Лили. – Мы готовы помочь всем, чем возможно!
Хоть Гарри и оценил искренность настроя, он хорошо понимал, что его мать, скорее всего, изменит свое решение, едва Нагнок озвучит свое предложение.
– Не совсем так, – вмешался подросток. – Единственным способом сохранить мое состояние в безопасности от любого злонамеренного вмешательства будет заморозка моего счета до моего семнадцатилетия; все возможные доходы, какие могут у меня быть до того момента, пойдут на семейный счет, а я не смогу коснуться их или что-нибудь сделать с тем, что я уже заработал и храню в моем личном сейфе. Я бы предпочел избежать такого исхода.
– Тогда что мы можем сделать? – спросил Джеймс. – Если закон запрещает несовершеннолетним иметь контроль над своим состоянием, что тут можно предложить? – спросил он, глядя на Нагнока. – Изменить закон?
– Нет, – сказал гоблин. – Закон записан и связан магией. Придется убрать защиту, Министерству придется вмешаться во внутренние дела Гринготтса – чего мы избегали последние несколько веков, – и все равно процесс растянется на годы. Так что нет, менять закон не выход.
– И? – подтолкнул его Джеймс.
– Мы не можем изменить закон, который диктует, что юный мистер Поттер должен быть взрослым, чтобы иметь полный контроль над своим счетом. Так что мы изменим положение мистера Поттера, чтобы оно соответствовало требованиям закона.
– Что ты предлагаешь, гоблин? – прищурившись, угрожающим тоном спросил Джеймс.
Внешне Нагнок сохранил спокойствие.
– Я считаю, что тут подойдет ритуал Эмансипации.
Ошеломленная тишина, последовавшая за его заявлением, продержалась не более пары секунд.
– Что? – вскипел Джеймс и вскочил со своего места, уставившись на все так же спокойного гоблина. – Повтори еще раз!
– Моему сыну четырнадцать! – сердито воскликнула Лили. – Вы не можете требовать от него подобного! Только из-за того, что Вы хотите сохранить контроль над его счетом!
Гарри это задело; подросток предполагал, что его родители не захотят позволить ему пройти через ритуал – какие родители охотно позволят своему четырнадцатилетнему сыну получить статус взрослого, особенно когда они пытаются наладить с ним контакт? – но что они решат, что его действия продиктованы кем-то другим? Что его решения не являются его собственными? Вот этого он терпеть не собирался!
– Это нелепо! – добавил Джеймс, размахивая руками, его глаза впились в сидящего перед ним гоблина. – Кто вообще дошел до такой мысли?
– Я сам! – заявил Гарри. Он не кричал, но его голос прозвучал сильно и решительно; подобного его родители от него не ожидали, и этого, безусловно, хватило, чтобы их остановить.
– Что? – изумленно спросила Лили, переведя взгляд на своего младшего сына. За ней лицом к Гарри повернулся и Джеймс, от потрясения широко распахнув карие глаза.
– Гарри! – воскликнул он, неуверенно подходя к своему сыну. – Ты с ума сошел? Тебе только четырнадцать! Если кто-то заставляет тебя так поступать...
– Нет, Сохатый, – только и отозвался Гарри, вставая и твердо глядя на Джеймса. – Я понимаю, что за последние несколько лет вы не часто обращали на меня внимание, поэтому не жду, чтобы вы поняли, сколько это для меня значит. Этот счет, он не просто деньги. Он все то, над чем я трудился последние три года моей жизни.
И даже больше, гораздо больше; это был его шанс никогда больше не бояться, что он будет вынужден оставить свою настоящую семью. Это был его единственный шанс развязать себе руки для действий во время предстоящей войны. Это была свобода, столько, сколько он мог ее сейчас ухватить. И от этого он не откажется.
– Гарри... – начала Лили, от тирады сына голос у нее задрожал.
– Пожалуйста, выслушайте меня, – перебил ее Гарри и глубоко вздохнул, изо всех сил стараясь не сорваться на крик; гневом он ничего не добьется, каким бы праведным тот ни был. – Вы хоть представляете, как трудно спроектировать гоночную метлу? Что, вы думаете, надо просто собрать метлу, бросить несколько заклинаний и оп, все готово? Да я год потратил на разработку одного только внешнего вида; двенадцать неудачных попыток. Бессчетные часы исследований для каждого верного заклинания! Мне пришлось перестроить всю тормозную систему: я создал для нее целый новый комплекс заклинаний! Я настолько плотно работал над арифмологическими расчетами всей конструкции, что мне предложили досрочно сдать по ним СОВ. Вам это мало о чем говорит, но я упорно трудился ради всего этого.
– Гарри, мы не говорим, что... – начал было Джеймс, но Гарри не собирался позволять себя перебивать.
– Единственный раз в жизни я попросил тебя о чем-то, и это было разрешение на работу! Все, чего я хотел, это заниматься тем, в чем я определенно добился успеха. Я приложил много усилий, чтобы получить признание; изначально все, что я мог, это надеяться и верить, что созданное мной окажется вполне приемлемым. И я верил в это и оказался прав. И мою работу действительно оценили!
Гарри хотел высказаться еще. Он хотел рассказать им, как ему помог Северус, напомнить им, что их никогда не было рядом, что они даже не ведали о том, что он спроектировал Молнию, пока не узнали обо всем из газет, как и вся прочая страна. Сказать им, что они ничего о нем не знают. Но сейчас было не время; ему нужно от них одно последнее согласие. А потом он будет свободен.
– Гарри, это все-таки слишком, – произнес Джеймс, в его голосе осталось гораздо меньше уверенности, чем несколько секунд назад. – Тебе только четырнадцать. Ты хоть представляешь, что значит быть взрослым?
Гарри закрыл глаза, вдохнул и осторожно выдохнул. Что значит быть взрослым, он понимал уже в одиннадцать лет. С того дня, как он решился отнять жизнь, чтобы спасти своего близнеца. И с тех пор на его душе лежал отпечаток, оставленный этой жизнью.
– Эмансипация означает, что юридически я буду взрослым. У меня есть работа. При необходимости, я смогу себя содержать, – сказал Гарри, тщательно подбирая слова. – Но я так поступаю, только чтобы сохранить в неприкосновенности то, за что я боролся. Мне все еще будет четырнадцать. Я все еще буду ходить в школу. Я не собираюсь ничего менять, как ты не понимаешь? Я просто не буду бояться, что все, над чем я работал, смогут у меня забрать, едва я отвернусь. Больше ничего измениться не должно!
Он видел, что его родители задумались над его словами. В некотором смысле то, что он им сказал, было правдой; все будет точно так же, но не совсем. Он по-прежнему будет тем же самым Гарри; ему просто не придется больше бояться, что он по чьей-то прихоти окажется отрезанным от своей собственной жизни.
– Ты уверен, что хочешь именно этого?
Это было близко, так близко, что он мог это почувствовать! Слова Джеймса служили тому доказательством. Возможно, пришло время разыграть карту вины. Последний гвоздь в крышку гроба.
– Слушай, я мог бы все провернуть, ничего вам не сказав; все, что требуется, это письменное разрешение на работу от главы моей семьи, доказательство того, что я зарабатываю достаточно, чтобы себя содержать, собственный сейф, свидетели и несколько капель крови. Все необходимое у меня есть. Я мог бы все сделать, не сказав вам ни слова, – указал Гарри, наблюдая, как у них увеличиваются глаза. То, что он до ужаса боялся, что Джеймс отзовет свое разрешение, было еще одним фактом, о котором им не стоило знать.
– Неужели это для тебя настолько важно? – спросила Лили, ее глаза наполнились слезами.
– Разве для тебя бы это ничего не значило, окажись ты на моем месте? – каменно-серьезное выражение лица Гарри смягчилось. Внутренне он молился всем, кто мог услышать, чтобы они согласились.
– В таком случае... – сказала Лили, глядя на Джеймса, который вздохнул, но сдался и кивнул. Он видел, что если он не даст Гарри разрешения, если он не согласиться на эту единственную просьбу, Гарри все равно это сделает; уж он-то найдет способ.
– Да, хорошо, – пробормотал Джеймс.
На этот раз улыбка, расползшаяся по губам Гарри, была настоящей. Они согласились! Они согласились! До независимости ему осталось всего два коротких дня. Он бросился вперед и счастливо обнял своих родителей, всего на секунду задумавшись, а как бы повернулась его жизнь, если бы они решили проявить к нему немного больше внимания. Потом в его ушах зазвучал смех отца, его мысли вернулись в тот день, когда Северус объявил, что избавился от своей Темной Метки. И он в очередной раз осознал, что не променял бы свою жизнь ни на что в мире; он был Гарри Джеймсом Поттером из Силбрифа, сыном Северуса Снейпа, братом Невилла Лонгботтома. И он наконец-то был близок к тому, чтобы по-настоящему стать самому себе хозяином.
Оставшаяся часть дня прошла как в тумане. Нагнок сообщил им о том, в какой именно час через два дня им нужно прибыть в Гринготтс, и ушел. Но прежде он сказал Гарри на Гоббледуке, что если он не решит, чем хочет заниматься после Хогвартса, он всегда может устроиться на работу в качестве агента Гринготтса; очевидно, талант заключать сделки был у него в крови, по мнению гоблина. Гарри посмеялся и ответил, что будет иметь в виду, если не найдет в жизни занятия поинтереснее.
После обеда он выкроил время, чтобы отправить Северусу короткое письмо, рассказав ему, как все прошло, и еще одно, немногим длиннее, Невиллу, попросив встретиться с ним через два дня в Косом Переулке. Во второй половине дня в особняк вернулся Адриан; Гарри решил сам рассказать ему про ритуал. Нескольких долгих мгновений брат смотрел на него, а потом поздравил; на этот раз, как заметил Гарри, улыбка у Адриана вышла принужденной. Плохое настроение кареглазого близнеца продержалось тогда весь день – даже во время квиддичной тренировки, которую Гарри обещал Джеймсу, – и даже следующий, а в утро, когда Гарри должен был пройти ритуал, только ухудшилось.
Было уже семь утра, и Гарри впервые в жизни тратил время на то, чтобы придумать, что ему надеть. Никогда прежде ему не требовалось наряжаться во что-то официальное, но, с другой стороны, такой день бывает только раз. Так что он улыбнулся и посмотрелся в зеркало. Угольно-серого цвета брюки и жилет с соответствующей мантией. Хрустящая белая рубашка и темно-зеленый галстук с серебряной булавкой в форме головы волка. Серебряные с изумрудами запонки и карманные часы, которые Невилл подарил ему на День Рождения. Вот и все.
– Всем доброе утро! – поздоровался он, спустившись по лестнице в гостиную.
Его родители вместе с Адрианом, Сириусом и Ремусом сидели у камина, а рядом с ними стоял Дамблдор. Как только все отметили его выбор одежды, в их взглядах отразилась растерянность. Гарри пожал плечами и подошел к ним в несколько быстрых шагов. Уже было почти пора выходить.
– Доброе утро, Гарри, – кивнул Дамблдор, на его лице поселилось какое-то непонятное выражение. На этот раз Гарри было все равно; он просто хотел как можно быстрее со всем этим покончить. – Ты готов?
– Да, профессор. Думаю, я готов, – отозвался подросток, с широкой улыбкой глянув на горевший камин.
– Я не могу поверить, что ты это делаешь, – поделился Сириус, подходя к крестнику поближе, – но я понимаю твое желание. Я горжусь тобой, парень. – Если это было возможно, улыбка Гарри стала еще шире. – Судя по всему, ты достаточно богат, раз гоблины пожелали убедиться, что они не потеряют тебя как клиента.
На это Гарри только засмеялся.
– Ну, похоже, эта идея им не особо нравится, – признал подросток; он очень щедро наградит за это Нагнока, снова пообещал он себе.
Родители удостоверились, что не забыли ничего и никого нужного и по одному шагнули в камин. Гарри был готов последовать их примеру, но тут почувствовал руку на своем плече. Он оглянулся, чтобы увидеть, кто это был, хотя и так уже знал; а он все думал, когда же Дамблдор решит побеседовать с ним о том, что он собирался сделать.
– Я хотел бы минутку поговорить с Гарри, если вы не против, – сказал он Ремусу и Сириусу, последним из всей группы, кто еще оставался в мэноре.
Два волшебника кивнули, а Гарри вздохнул; придется ему задержаться.
– Профессор, – снова приветствовал директора подросток, зеленые глаза встретились с синими.
– Гарри, – отозвался взаимностью Альбус. – Не скрою, когда твои родители сказали мне, что ты планируешь пройти ритуал Эмансипации, я был более чем удивлен. Ты действительно все как следует обдумал?
Гарри вздохнул и грустно улыбнулся. Что, все думают, что он бросается в такую авантюру слепо? И почему он обязан объясняться именно перед директором? Единственное деяние, за которое он был благодарен Дамблдору, это что тот именно Северусу передал заботу о нем, когда он был ребенком. Но даже это решение было продиктовано скорее чистой удачей, и после того случая Альбус оказался весьма доволен позабыть и про Гарри, и про Северуса.
– Да, обдумал.
– На самом деле вопрос ведь не в деньгах, верно? – спросил директор, его взгляд мог просверлить дыру в голове Гарри.
Зеленоглазый волшебник помедлил, укрепляя свои окклюментивные щиты, убеждаясь, что они на месте и что его мысли не подвергались нападению, прежде чем ответить; честно говоря, ему этого не хотелось, но он знал, что иначе Дамблдор не оставит его в покое.
– Конечно, нет, – ответил он, снова оглядываясь на камин. – Деньги только сопутствуют. Просто... – он повернулся к Дамблдору, решив рассказывать ему то, что было бы хотя бы правдой. – Честно говоря, они могут расплавить все монеты в моем сейфе, если хотят. Но я упорно трудился над Молнией. И так же упорно я работал над сферами памяти. Я не хочу, чтобы кто-то другой воспользовался плодами моих нелегких трудов. Это сделал я; и я горжусь тем, чего я достиг. Надеюсь, это звучат не очень тщеславно, но...
– Нет, Гарри. Все в порядке, – вздохнув, заверил его Дамблдор. – Ты очень умный молодой человек; возможно, тебе недостаточно часто говорили об этом в твоей жизни. Возможно, тебе это нужно.
– На самом деле, нет, – признался Гарри, на его губах появилась грустная улыбка; ему не нужно этого слышать. Больше не нужно; люди, которые действительно имели для него значение, знали, кто он. Этого достаточно. Потом он засмеялся, вспомнив разговор, состоявшийся у них с Сириусом и Ремусом несколько месяцев назад. – Вы знаете, профессор, Сириус в прошлом году сказал что-то подобное, когда я навещал их с Ремусом в их кабинете.
– Сириус порой может быть очень проницательной личностью, если того пожелает, – согласился Альбус, а Гарри хмыкнул истинности его слов.
– Да, он такой.
– Гарри, прежде чем мы пойдем, еще один момент.
Подросток подозрительно посмотрел на старого волшебника.
– Да, профессор?
Ну, что на этот раз?
– Я хочу, чтобы ты помнил, что независимо от видимости, наши семьи – это наше самое большое богатство.
Гарри тепло улыбнулся, перед его внутренним взором встали его отец и брат; Северус и Невилл собирались встретить его у Гринготтса.
– Я знаю, профессор, – отозвался Гарри, глядя прямо в голубые глаза волшебника. – Нет ничего важнее семьи.
Даже самый тупой человек на земле смог бы понять, что Гарри имел в виду каждое слово, которое произнес, и этого оказалось достаточно, чтобы зажечь в глазах директора веселые огоньки.
– После тебя, Гарри.
Подросток снова улыбнулся, а потом бросил в огонь горсть летучего пороха и вошел внутрь. Не успел он оглянуться, как уже встречал у Гринготтса Северуса и Невилла. Он бросился вперед и обнял их, откровенно смеясь.
– Я не могу в это поверить! Ритуал Эмансипации? Что может быть круче? – воскликнул Невилл, на что его лучший друг снова засмеялся.
Адриан фыркнул, и Гарри обернулся, бросая на него недоуменный взгляд. На что старший близнец просто уставился на мощеную булыжником улицу и промолчал. Гарри предпочел именно сегодня не задумываться о реакции своего близнеца. Вместо этого он высоко поднял голову и вошел внутрь. Нагнок приветствовал его у входа и попросил всех следовать за ним; они так и сделали и, преодолев полдюжины дверей и лестничный пролет, достигли огромной двери красного дерева. Это был кабинет директора, как Гарри прекрасно знал.
– Я буду здесь, Гарри, – прошептал Северус, а Нагнок попросил всех кроме Гарри и Джеймса – который будет выступать в качестве свидетеля – подождать в коридоре. Мальчик кивнул и широко улыбнулся своему отцу, пытаясь одним взглядом передать ему благодарность и все, что чувствовал. Восторг, счастье и немного страха смешались в его глазах, и он каким-то образом знал, что отец ясно и отчетливо его понял.
Дверь за ними с Джеймсом закрылась. Гарри двинулся вперед и поздоровался с директором почтительным поклоном и официальным приветствием гоблинской расы. Директор поздоровался в ответ и подал Нагноку знак начинать. На столе лежал обрывок пергамента, с простыми словами и слишком маленький для всего того, что сулил. Гарри еще раз улыбнулся и последовал инструкциям, которые дал ему Нагнок. Встать здесь, каплю крови туда – как и следовало, она моментально исчезла, едва коснувшись пергамента, – подписи Ваших свидетелей тут, а затем, собственно, сам ритуал.

Magica, audite placitum meum
Puer non magis
Ambulo mundi
Vir nunc.*

И когда вокруг него взметнулись золотые искры, а черные чернила, которыми он подписывал контракт, покраснели, Гарри понял, что все сработало. Дело сделано. Его судьба теперь была полностью в его руках, у него даже был подтверждающий это документ. Будущее вдруг стало не таким пугающим, как всего днем ранее. И он как никогда прежде был готов его встретить.

* Магия, услышь мою мольбу
Больше не ребенок
Выходит в мир
Мужчина ныне
(лат., мой кривой перевод)