Семейные узы

Да начнутся игры

Утро первого сентября выдалось дождливым. Промозглое и дико холодное для утра настолько ранней осени, которая вообще-то еще практически лето. Дробь капель и свежий аромат дождя от земли рассказывали о продолжавшемся почти всю ночь ливне. Мрачная атмосфера, влажная духота – Гарри Поттер был счастлив как никогда.
– Давай, Адриан! – позвал Гарри – мысленно поежившись, когда уловил в собственном голосе ноющие нотки, которые, как он затем поклялся, больше никогда не слетят с его губ, хотя ради справедливости стоит отметить, что его близнец тормозил, – энергично передвигаясь по кухне в мэноре Поттеров с чашкой чая в руках. – Мы так опоздаем!
– Ты раздражающе энергичен этим утром, – сообщил Адриан, прикрыв глаза; он так до конца и не проснулся. – Ты всегда раздражающе энергичен по утрам.
– Чтоб ты знал, я могу быть по-настоящему ленивым, когда того пожелаю, большое спасибо, – спокойно поведал зеленоглазый волшебник, с губ которого не сходила веселая улыбка.
Он славился тем, что мог спать до полудня, если позволяли обстоятельства, кто хочет убедиться – пусть спросит у Северуса. Вот только обстоятельства редко такое позволяли. А именно сегодня ему вообще с трудом удалось уснуть; как это часто бывало, когда он волновался, Гарри встал с рассветом и дважды перепроверил, все ли он собрал. Никогда еще возвращение в Хогвартс не представлялось таким волнующим событием. Он сбросил почти все маски, его папа будет преподавать и вести себя так, как нормальный, удивительный Северус, а еще обещал случиться несомненно будоражащий Тремудрый Турнир.
Последние несколько недель они с Невом пытались угадать, какие будут испытания, основываясь на прежних задачах, о которых Гарри читал. Прогнозы оказались один безумнее другого, и они решили прекратить болтать о Турнире вне Гарриной комнаты, когда Северус застал их на заднем крыльце за обсуждением драконов; мастер зелий побледнел как смерть и бросился к своей заначке шоколада, одной рукой схватившись за рубашку точно против сердца. Несмотря на угрозу войны, подумал Гарри, жизнь ныне была прекрасна.
– И все же, не можешь же ты так волноваться из-за школы! – надавил Адриан и поднялся, услышав, как Лили позвала их из гостиной.
– Эй! – запротестовал Гарри, шутливо ударив своего близнеца локтем. – Я скучал по Хогвартсу!
Адриан только глаза закатил, оставив это без комментариев, и покинул кухню, чтобы присоединиться к Лили и Джеймсу. Гарри вздохнул и пошел следом; с их последнего дня рождения Адриан странно себя с ним вел. Вначале он списал плохое настроение брата на шок ото всех этих новостей о нем, но август проходил, а дела постепенно становились все хуже и хуже. Учитывая, что в прошлом учебном году Адриан его практически игнорировал, Гарри просто не мог понять, почему его присутствие так раздражает его близнеца. Он старался не обращать внимания на поведение Адриана, но, может быть, подумал он, нужно было рассказать обо всем Невиллу и посмотреть, может, его брат заметил нечто, что он сам упустил. Путешествие на поезде предоставит отличную возможность так и сделать, подумал Гарри, легким шагом входя в гостиную.
– Готовы, мальчики? – спросил Джеймс, глядя на своих сыновей с блеском в карих глазах. – Да ладно! Этот год вы пропустить не захотите!
Еще бы, подумал Гарри.
– С чего это? – спросил Адриан, у которого взыграло любопытство.
– Узнаете, когда приедете, – загадочно объявил Джеймс, а Лили тем временем только головой покачала на его выходки.
Гарри как мог спрятал улыбку, накидывая дорожную мантию; он задумался, когда Дамблдор объявит о Турнире. Северус ему рассказал, какие там дополнительные меры безопасности, и Гарри пришлось признать, что будет интересно посмотреть на реакцию директора, когда он совершенно легально положит свое имя в легендарный Кубок Огня.
Вскоре группа из четырех человек добралась до платформы. Ремус и Сириус попрощались еще вечером накануне, после всех скромных и незаметных намеков анимага-пса, что они все увидятся гораздо раньше, чем мальчики думают. Гарри, к его удовольствию, только улыбнулся, на его губах поселилась теплая улыбка.
– Привет, Гарри! – окликнул его из поезда Невилл, помахав брату в открытое окно.
– Привет, Нев! – поздоровался в ответ Гарри. – Я сейчас буду!
Он повернулся попрощаться с родителями. Адриан уже выискивал в толпе своих друзей, а Поттеры с беспокойством смотрели на обоих своих сыновей. Гарри улыбнулся и обнял их, обещая написать, как только выпадет время; Джеймс его словам только улыбнулся, очевидно подразумевая, что ему много о чем придется писать. Подросток тоже улыбнулся и помахал им на прощание, оттаскивая свой сундук в сторону поезда.
– Сюда, давай, я тебе помогу, – послышался с поезда голос Невилла, вышедшего к двери, чтобы помочь Гарри с сундуком. Гарри занес клетку Хедвиг, и его брат повел его в купе, располагавшееся ближе к хвосту поезда. Кроме них, в отсеке не было никого, и едва за ними закрылась дверь, черноволосый подросток ее запер. Невилл только непонимающе на него посмотрел. – Я думаю, ты хочешь поговорить безо всяких помех?
– В основном, – согласился Гарри, придвигаясь ближе к окну, чтобы помахать Джеймсу и Лили, как только наложил заклинание, сделавшее отсек звуконепроницаемым. Поезд медленно тронулся, покидая станцию, его родители и прочие собравшиеся на платформе семьи исчезли из виду.
– Мне пора начинать беспокоиться? – спросил Невилл, карие глаза уставились в лицо брата в поисках ответа.
– Нет, – отозвался Гарри, рухнув обратно на свое место. – Или, по крайней мере, я так не думаю, в смысле... – он глубоко вздохнул и попытался собраться с мыслями, быстро прокручивая в голове замеченные им за последний месяц в поведении близнеца странности. – Тебе не кажется, что Адриан, я не знаю, немного... отдалился, больше, чем обычно?
Глаза Невилла на мгновение расширились, потом он вздохнул и кивнул.
– Ты заметил.
Гарри кивнул, не зная, должно ли это его успокоить или насторожить, тут он понятия не имел.
– Да, я заметил, – сказал зеленоглазый подросток, закрывая глаза и позволяя ритмичному движению поезда немного его успокоить, а потом продолжил. – Не то чтоб мы когда-нибудь были близки, что грустно, он ведь мой близнец, но это правда. – Он снова прервался, понимая, что никогда никому – за исключением своего отца – не говорил, как он относится к факту, что они с близнецом все больше отдаляются друг от друга. – Но в последние несколько недель, после того, как он узнал о Молнии, Севе и, ну, об этом, – помахав перед лицом рукой, пояснил он, указывая на отсутствие каких-либо маскировочных заклинаний, – Адриан стал вести себя совсем по-другому. Не всегда, конечно, но я никак не могу отделаться от ощущения, что иногда он меня едва терпит. Словно он вдруг начал злиться на меня? – последнее предложение прозвучало как вопрос, но Гарри мог думать только о том, насколько верна его оценка.
– Злится? – переспросил Невилл, его лицо стало задумчивым. – Я не знаю. Может быть. Но не на тебя, нет.
Это только запутало Гарри больше прежнего.
– Если не на меня, то...
– Я думаю, Адриан немного злится. Может быть, не без оснований. – Невилл помолчал, серьезно глядя на брата и пытаясь найти правильные слова для того, что хотел сказать. Гарри, со своей стороны, лишь сидел на месте, молчаливый и неподвижный, пытаясь понять, к чему Невилл клонит.
– Но почему?
– Ну, он четырнадцатилетний подросток, который полжизни провел, тренируясь для борьбы с Темным Лордом. – Глаза Гарри пораженно расширились, его мысли бешено завертелись, а Невилл продолжил: – В результате, он никогда не мог заниматься тем, чем хотел, но я думаю, что до недавнего времени его это и не волновало. У него есть свои друзья, в последние три года случались вещи, хоть и опасные, но ты говорил мне, что Адриан видел в них одно большое приключение.
Гарри кивнул, успевая за выкладками брата.
– И ты думаешь, что он наконец понял, что мог бы что? Сделать что-то большее? Быть кем-то большим?
Невилл уклончиво пожал плечами.
– Не совсем, – ответил Невилл. – Слушай, Гарри, до недавнего времени я понятия не имел, каково это – иметь брата. – Тут Гарри улыбнулся; в глубине души, до недавнего времени он тоже никогда не понимал, что же это действительно значит – иметь брата. – Но Адриан всегда видел себя старшим близнецом: тем, у кого есть обязанности, тем, кто сталкивается с безумными проблемами, происходящими вокруг твоей семьи.
– Ну, и что? Ты думаешь, он хочет больше обязанностей? – недоверчиво спросил Гарри. – Я все бы отдал, чтобы Волдеморта по-настоящему не стало, чтобы никому не пришлось взваливать на свои плечи эту ответственность!
– Я знаю, – сказал Невилл. – Но я не думаю, что Адриан действительно понимает, что значит бороться. Каково это – чувствовать настоящий страх, делать все возможное и сталкиваться со своими демонами. Пусть он тренировался в течение семи лет, но...
– Он никогда не сражался, – закончил за брата Гарри, устало потирая лицо.
Если бы не случилось того потрясения, которое он испытал в конце своего первого года, был бы он тем же человеком, каким являлся сейчас, думал Гарри. Если бы Невилл практически не потерял своих родителей в первую войну, вырос бы и он тем мальчиком, каким оказался сегодня?
– Именно. Он вел достаточно безопасную жизнь; требовательную, да, но безопасную. И именно это его разозлило, я думаю. Может быть, он чувствует, что задыхается? Я не знаю. Тут я могу только догадываться, – признал Невилл; конечно, он не мог быть уверен в чувствах Адриана; но он потихоньку думал обо всей этой ситуации с самого Кубка по Квиддичу и с тех первых замеченных взглядов, и за это время пришел вот к таким вот выводам.
– Знаешь, Нев, насчет злости? Это я могу понять, – признался Гарри, пристально глядя на свои руки. – Я тоже ее чувствую; каждый раз, когда я думаю о том, что будет, каждый раз, когда я вспоминаю Николаса и Перенель, когда я был вынужден убивать, лгать и скрывать. И это меня печалит, но еще и злит; это меня даже бесит. Порой я сам себя пугаю.
Он вспомнил, каким был, когда столкнулся с Квирреллом. Всего одиннадцать лет – и такая злоба на лице потенциального убийцы его близнеца. Увидев Джинни полумертвой на грязном полу, глубоко под Хогвартсом. Во время рейда Пожирателей Смерти. А та ярость? Она испугала его еще больше, чем когда-либо удавалось Волдеморту.
– Эй, да ладно! – воскликнул Невилл, встал со своего места напротив брата и, пересев к нему, положил руку ему на плечо. – Злиться – это в порядке вещей. После всего, что было, это совершенно нормально. Злость не делает злым, и она определенно не делает из тебя Волдеморта. Она делает тебя человеком. Я не хочу тебя разочаровывать, брат, – продолжил Невилл, его голос стал немного проще, чем до этого, – но ты не совершенен. – Это заставило Гарри наконец посмотреть ему в глаза. – Злость всего лишь делает тебя человеком.
И только после долгого, спокойного молчания Гарри усмехнулся и раздраженно качнул головой.
– Вы с папой должны вести занятия по умению всегда знать нужные слова; ты в этом жутко хорош.
– Это дар и тяжкая ноша, – торжественно поведал Невилл, лукавое веселье в его карих глазах опровергало его истинные мысли на эту тему. – Кроме того, я не думаю, что Адриан так относится к тебе из-за того, что злится.
Гарри вскинул в замешательстве бровь.
– Нет?
– Нет! – ответил Невилл. – Гарри, я просто думаю, что он завидует.
На этот раз зеленоглазый подросток не смог удержаться от смеха.
– Да ладно! Адриан завидует. Мне? – Видя, что его брат остался смертельно серьезным, он перестал улыбаться. – Ты серьезно так думаешь, верно?
– Гарри, ты добился эмансипации. Ты изобрел Молнию и сферу памяти, а в прошлом месяце Адриан видел, как ты сам выстоял против Пожирателей Смерти! – указал Невилл, игнорируя Гарри, который пробормотал себе под нос что-то вроде: «Ек, будь проклята такая удача!» – при упоминании Пожирателей Смерти, которые так легко отступили. – Когда ты впервые заметил изменения в Адриане?
Гарри вспомнил прошедшее лето; со всеми заботами он, в общем-то, не обращал на своего близнеца особого внимания, но были моменты, которые нельзя было не заметить.
– Сначала я думал, что это такой шок от всего, что я на него вывалил на наш День Рождения. Я думал, что рано или поздно он это переварит, – признался Гарри. – Но в тот день, когда я сказал ему, что хочу получить эмансипацию? Это уже нельзя было списать на шок, – Гарри снова покачал головой, начиная понимать. – Серьезно? Зависть?
– Ну, ага, – подтвердил Невилл. – Думаю, Северус, возможно, тоже его на этом поймал, но он мне ничего не говорил.
Гарри кивнул, делая мысленную пометку спросить отца при первой же возможности; он знал, что Северус не станет ничего говорить, если он сам его не спросит, сознавая, что его сын может все понять самостоятельно, просто Гарри нужно время все про себя переварить, прежде чем о чем-то сказать.
– Хотя все равно верится в это с трудом.
Невилл, заметив, что хорошее настроение его брата притухло, вздохнул и уверенно кивнул.
– Знаешь что? – спросил он, слегка стукнув Гарри по плечу. – Хватит об этом! У нас сегодня первый день возвращения в Хогвартс, и он должен стать для нас суперским!
Гарри усмехнулся, взглядом выражая благодарность, для которой он не мог подобрать слов.
– В чем-то ты прав, – признал Гарри, его ухмылка превратилась в улыбку.
– Конечно, я такой! – воскликнул Невилл. – И теперь, когда рядом нет Северуса, чтобы получить сердечный приступ, ты что-нибудь придумал насчет того, что на этот раз будет на Турнире?
И он, сияя, уставился на брата, который, снова приободрившись, начал одну за другой выкладывать свои теории. Оставшаяся часть дороги на поезде прошла так, как Гарри и намеревался, когда проснулся этим утром: она была наполнена смехом и безумными теориями и пролетела на удивление быстро. Уже смеркалось, когда они достигли станции Хогсмид, но Гарри чувствовал себя словно воскресшим: он улыбался всему вокруг, помахал своим ошеломленным сокурсникам, которые еще не видели его вблизи, и вместе с оживленным Невиллом направился к каретам.
В результате два брата делили карету с Фредом, Джорджем и их другом Ли – мальчик все еще глядел на Гарри, как будто никогда раньше его не видел, совершенно отказываясь верить всему, что он слышал от близнецов о Северусе, – и за таким прекрасным времяпрепровождением Гарри на сей раз даже не почувствовал резкого укола в сердце при виде тестралов. Близнецы Уизли вслух задумались о том, что за шумиха по поводу этого года – их родители ничего о Турнире не упомянули, – но Гарри и Невилл только вместе улыбнулись и даже ни о чем не намекнули; в любом случае, недолго ждать, пока все выяснится.
Наконец они вышли из карет и присоединились к Адриану, Рону и Гермионе у входа в замок. Трое подростков оживленно переговаривались и обернулись на подходившую пятерку только тогда, когда их предупредили Симус и Дин, которые стояли рядом с ними и, едва завидев Гарри, лихорадочно зашептались – Гарри удалось уловить что-то вроде: «Он вырос почти вдвое!».
– Привет, там! – окликнул Гарри с лихой ухмылкой, черная мантия при ходьбе развевалась за его спиной.
Гермиона слегка покраснела, как и – «Мерлин, помоги мне!» – подумал Гарри, а Невилл рядом с ним только усмехнулся – Миллисента Булстроуд, которая проходила мимо вместе с Блейзом Забини.
– Привет, Гарри! – откликнулся Адриан, счастливо улыбаясь, а потом на секунду покосился в сторону прошедшего мимо со скучающим видом Драко Малфоя. Рон последовал примеру своего лучшего друга, вдобавок зарычав, уставившись в удалявшуюся спину блондина.
– Я что-то пропустил? – спросил Гарри, внимательно проследив за всей сценой.
– Малфой всегда был раздражающим гадом, – поделился Рон, обращаясь к Гарри. – Не знаю, почему на сей раз я ожидал от него чего-то другого.
– Что он сделал на этот раз? – спросил Невилл, многозначительно переглянувшись с Гарри.
– Он прошел мимо нашего купе, он так каждый год делает, – ответил Адриан, перестав посылать убийственные взгляды и переключившись на разговор у себя под носом.
– Ну, не вижу причин, с чего в этом году вы злитесь больше, чем в предыдущем, – рассудил Гарри, чувствуя, что по этому вопросу еще не все сказано.
– В том-то и дело! – воскликнул Рон. – На этот раз он прошел так, словно ему все вокруг принадлежит, оглянулся и сказал: «А знаете? Ради вас даже утруждаться не стоит»! – с каждым словом лицо Рона все больше наливалось нездоровой краснотой, а голос постепенно становился все громче. – Напыщенный мерзавец!
– Так ты расстроился, потому что на этот раз Малфой не стал с вами ругаться? – с легким весельем спросил Гарри.
Похоже, Драко вел себя странно, если сравнивать с его обычным поведением, но, по крайней мере, не так стремился задеть окружающих, как обычно это делал.
– Видите, мы с Джинни сказали то же самое, – указала Гермиона, повысив голос и сердито уставившись на Рона. – Но разве вы прислушались? Нет! Вместо этого мне пришлось всю дорогу выслушивать, что Малфой как всегда раздражает!
Невилл фыркнул, а Гарри только покачал головой и направился ко входу. Едва ступив ногой в зал, он снова понял, насколько сильно соскучился по Хогвартсу. С этой мыслью он послал Невиллу улыбку, тот улыбнулся в ответ, они поприветствовали парочку вроде как подхвативших звездянку третьекурсников и вместе с прочими учениками вошли в Большой Зал.
Тут его улыбка превратилась в полномасштабную ухмылку: у входа собралась толпа учеников, и все они смотрели на преподавательский стол. Если конкретнее, можно сказать, что они смотрели на некоего мастера зелий, оживленно болтавшего с профессором Флитвиком. Северус Снейп был одет решительно не в черное, выглядел молодо и чувствовал себя в своем окружении совершенно непринужденно. В этот момент профессор Флитвик, должно быть, сказал что-то смешное, и Северус громко рассмеялся глубоким заразительным смехом, от которого его глаза засияли, а стоявшая перед Гарри семикурсница с Равенкло от такого зрелища пораженно пробормотала: «Вау!». Ее подруги, очевидно, были с ней солидарны, и Гарри хмыкнул, привлекая к своей персоне некоторое внимание. Глаза той же девушки расширились, едва встретились с невероятной зеленой парой.
– Добрый вечер, – с улыбкой поздоровался с ней Гарри, а потом окинул взглядом всю группу. – Не могли бы вы сдвинуться немного влево? Я не хотел бы вас беспокоить, но вы перекрыли дорогу.
Девушка покраснела и кивнула, женская компания сдвинулась, перешептываясь друг с другом.
– Да, конечно, – сказала она, растерянно глядя на молодого человека. Гарри еще раз усмехнулся и, пребывая в игривом настроении, подмигнул ей, проходя мимо.
– Спасибо, леди! – произнес он через плечо, отчего по группе пробежала очередная волна шепотков.
– Ты точно сделал это нарочно! – сказал Невилл, стараясь не засмеяться, пока девушки все еще обретались в непосредственной близости.
– Это полностью решило наши проблемы с проходом! – признал Гарри, поймав поверх столов взгляд отца и помахав ему; Северус широко махнул в ответ, его лицо озарилось широкой улыбкой. – В смысле, я даже не знаю этих девушек! Бред какой-то, верно?
Вспоминая произошедшую сценку, Гарри выглядел так, словно сам в нее не верил, из-за чего – то есть из-за появившегося на его лице очень удивленного взгляда – Невилл больше не смог сдерживать смех.
– Как я уже говорил, я так повеселюсь в этом году!
Гарри покачал головой и они сели за стол Гриффиндора, здороваясь со своими сокурсниками.
– Черт возьми, Гарри! – воскликнул Дин, занимая место напротив него. – Что с тобой случилось за лето?
– Нападение нарглов, – предположил Невилл, и Гарри громко засмеялся объяснениям своего брата. – Это было ужасно!
Остальные подростки вокруг них выглядели совершенно растерянными, пока Гарри не объяснил:
– Да ладно, ребята; это называется половое созревание. Все через это проходят!
И не ищите других ответов на этот вопрос, потому что вы ни одного не найдете, подумал Гарри. И все равно его засыпали вопросами о Молнии и Северусе, о нападении на Кубке по Квиддичу и о сферах памяти; на некоторые, на те, которые касались Молнии, например, он с удовольствием ответил. Другие он, при поддержке Невилла, вообще игнорировал. Внезапно над столом повисла тишина, и не успел Гарри подумать о худшем, как услышал голос отца, окликнувшего его из-за плеча.
– Нормально доехал на поезде? – спросил Северус, отгоняя с дороги испуганного Дина, чтобы немного посидеть рядом с Гарри.
– Все было в порядке, – сказал Гарри, посмеиваясь над окружающими их потрясенными лицами.
– В любом случае, со мной связался Нагнок, он сказал, что пришлет завтра утром финансовые отчеты за август.
Гарри прекрасно понял, что отец, наверное, мог подождать до конца праздника, чтобы об этом сказать. Он также понял, почему тот не стал ждать; и сел он рядом с сыном вот так запросто просто потому, что мог. Может ли этот учебный год стать еще лучше?
– Это гоблин сильно старается или мне так только кажется? – спросил Гарри, на что Северус хмыкнул. Окрест раздалось несколько придушенных шокированных звуков, которые оба волшебника решили проигнорировать.
– Думаешь? – шутливо спросил Северус, приподнимая великолепно выгнутую бровь. – Нет, серьезно, а с чего тебе так кажется?
– Будешь язвить, я с ним завтра спишусь и скажу, что ты вызвался дать интервью Рите Скитер, – подколол Гарри со зловещей улыбкой на лице.
– Это жестоко, Гарри, – сказал Северус, изображая взгляд напуганного щенка. – Ты причиняешь мне боль вот тут, – добавил он, прижав руку к сердцу.
– Ладно, возможно, это было несколько жестоко, – посмеиваясь, признал подросток.
– Есть вещи, о которых не стоит шутить! – настаивал Северус, тыкая сына пальцем в плечо, дабы подчеркнуть свою мысль.
– Хорошо, хорошо, – уступил Гарри.
Они еще поболтали, пока двери не распахнулись и не появилась МакГонагалл с первогодками. Северус встал, помахал Невиллу рукой на прощанье и широко улыбнулся Гарри; не-а, подумал мальчик. Вряд ли возможно, чтобы этот учебный год стал еще лучше.
– Что это сейчас было? – спросила Парвати, мотая головой от удаляющейся фигуры Северуса к Гарри и обратно.
– Ты к этому привыкнешь, – заверил ее Невилл с доброй улыбкой, что запутало ее еще больше.
Всем же известно, что Северус Снейп приводит Невилла в ужас, верно? С другой стороны, подумала девушка, Северус Снейп больше не походит на приснопамятного мастера зелий – Мерлин, спаси нас, он вообще не походит на того тощего мужчину из прошлых лет; он выглядит кем-то прямо противоположным, – да и сам Невилл тоже на себя не походит. Это даже не говоря о младшем из близнецов Поттеров, мысленно добавила она, переглянувшись с Лавандой, когда Гарри засмеялся над какими-то словами Невилла. Что творится?
Ступор прошел относительно быстро, и все четыре стола аплодисментами приветствовали новых учеников, которые присоединялись к их факультетам. Брат Колина Криви, Денис, был распределен на Гриффиндор, и Колин объяснял ему, кто есть кто за столом; сначала он указал на Адриана – идола Колина в последние годы, – потом переключил внимание на его близнеца; зеленые глаза расширились, Гарри попытался не обращать внимания на потрясенные возгласы младшего, промокшего до костей брата Криви – мальчик упал в озеро и определенно пребывал от этого в восторге, – стараясь при этом не покраснеть.
– Эй, а где новый преподаватель Защиты от Темных Искусств? – спросил у Фреда Ли, заставив Гарри посмотреть на совершенно пустой стул за преподавательским столом рядом с отцом; он не подумал спросить у Северуса, кто станет новым профессором, но раз уж не довелось услышать от Северуса жалоб, то можно предположить, что это будет кто-то хотя бы относительно приличный. Однако теперь, когда учителя Защиты и на горизонте видно не было, он заинтересовался. Вот только Дамблдора это вроде бы не слишком заботило, и с коротким: «Ешьте!» – тарелки перед ними заполнились всяческой едой.
Гермиона ела очень мало и выглядела очень раздраженной; не секрет, что на школьной кухне работали домовые эльфы – хотя Гермиона, как бы она ни изучила Хогвартс, пребывала в неведении, пока несколько минут назад бестактный Рон ей об этом не сообщил, – а оказавшись свидетельницей жестокого обращения с находившейся в руках мистера Крауча Винки, пышногривая гриффиндорка стала испытывать отвращение к тому, чтобы питаться чем-то, приготовленным домовыми эльфами.
Спустя некоторое время Гарри осторожно толкнул Невилла, как раз в тот момент, когда всякий след десертов исчез со стола вместе с тарелками и столовыми приборами; Дамблдор поднялся, дабы произнести свою обычную речь. Невилл ухмыльнулся и подростки повернулись посмотреть на директора. Вот сейчас и будет объявлен Тремудрый Турнир.
– Итак! – сказал Дамблдор, улыбаясь сразу всем. – Теперь, когда мы все поели и попили, я должен еще раз попросить вашего внимания, пока я выскажу несколько замечаний. Мистер Филч, наш завхоз, попросил меня сообщить вам, что список предметов, запрещенных в замке, в этом году расширен и в него добавлены Визжащие Йо-Йо, Клыкастые Фрисби и Все-Колотящие Бумеранги*. Полный список, если не ошибаюсь, включает в себя где-то четыреста тридцать семь пунктов, и с ним можно ознакомиться в кабинете мистера Филча, если у кого-нибудь возникнет такое желание.
– Не похоже, чтоб его особо заботили такие вещи, – прокомментировал Невилл, а Гарри хихикнул, увидев, как дрогнули усы Дамблдора; с этим человеком никогда не угадаешь!
– Как всегда, я хотел бы напомнить всем вам, что ученикам запрещено посещать расположенный на территории лес, как и деревню Хогсмид, для учащихся младше третьего курса она закрыта для посещений, – продолжил Дамблдор, чуть покосившись в сторону близнецов Уизли при упоминании расположенного на территории леса. – Я также с тяжелым сердцем сообщаю вам, что Межфакультетский Кубок по Квиддичу в этом году не состоится.
– Что! – пролетел по Большому Залу гул голосов, одним из самых громких был голос Адриана.
Фред и Джордж в отчаянии огляделись, они ведь оба состояли в команде Гриффиндора, да и большинство людей в зале так же смотрели друг на друга, спрашивая своих друзей, а может, они знают еще что-то по этому поводу.
– Это связано с событием, которое начнется с октября, продолжится весь учебный год, отнимет большую часть времени и сил учителей – но я уверен, что вам всем оно очень понравится. Я с большим удовольствием объявляю, что в нынешнем году в Хогвартсе...
Но продолжить он не смог. Потому что в этот самый момент двери Большого Зала с громким шумом распахнулись и в них вошел, наверное, последний человек, которого можно было ожидать.
Человек, вошедший внутрь, был одет в мокрый и рваный черный дорожный плащ, каждый второй его шаг сопровождался исходившим из-под его ноги клацаньем. Когда вспышка молнии озарила заколдованный потолок, в совершенстве повторяя бушующую снаружи непогоду, свет озарил все вокруг, подтверждая то, на что уже намекнуло улучшенное зрение Гарри. Фигура, клацая по полу своей деревянной ногой, подошла ближе; спутанные седые волосы, лицо в шрамах и нос, у которого отчетливо не хватало кусочка, волшебный глаз электрического цвета непрестанно двигался по кругу – все было явлено миру.
– Аластор Муди, – пробормотал Гарри, его слова долетели до окружающих.
Вскоре волна голосов эхом прокатилась по залу, следуя за прихрамывавшим человеком на всем пути к преподавательскому столу, где он пожал руку Дамблдору, а потом шлепнулся рядом с Северусом, разглядывая все вокруг и поедая колбаски с тарелки. Конечно, только после того, как их понюхал.
– Муди? Шизоглаз Муди? – спросил Рон, всего на секунду опередив Дамблдора, который сам подтвердил личность пришедшего.
– Позвольте представить вам нашего нового преподавателя Защиты от Темных Искусств, – жизнерадостно поведал Дамблдор в опустившейся тишине. – Профессор Муди.
– Круто! – воскликнул Гарри, он уже слышал о нем раньше; этот человек был живой легендой в своей профессии!
Как и обычно, раздались сопутствующие появлению нового учителя аплодисменты. Однако на этот раз шок от облика указанного учителя был таков, что хлопали только Хагрид, Дамблдор, Гарри и Северус – мастер зелий, глядя на мужчину рядом с собой, широко улыбался и выглядел совсем как взбудораженный ребенок, каковым себя и чувствовал, а ведь всего год назад он не позволил бы себе так открыто выражать свои чувства.
– А это не тот парень, про которого твой отец говорил, что он прошлой ночью взорвал несколько мусорных баков? – спросил Адриан у Рона, отчего улыбка Гарри стала еще шире.
– Может быть, – сказал Рон и ошалело кивнул.
– Что с ним случилось? Что случилось с его лицом? – спросила Гермиона, пока Гарри, повернувшись к Невиллу, объяснял, кто такой Аластор Муди.
Невиллу понадобилось не так много времени, чтобы заразиться энтузиазмом своего брата, особенно после того, как Гарри прошептал, что это был тот самый человек, который арестовал Беллатрикс Лестрейндж.
Муди казался полностью равнодушным к такому не особо теплому приему. Не обращая внимания на стоявший перед ним кувшин тыквенного сока, он снова полез в карман дорожного плаща, вытащил фляжку и сделал из нее большой глоток. Когда он вскинул руку для глотка, его плащ приподнялся на несколько дюймов от пола и Гарри углядел под столом пару дюймов резной деревянной ноги, которая заканчивалась когтистой лапой.
– Ладно, и насколько же это круто? – спросил Невилл, переводя взгляд с деревянной ноги на своего лучшего друга.
– Очень! – подтвердил Гарри, на секунду забыв даже о Тремудром Турнире. Но только на секунду, поскольку Дамблдор, прочистив горло, снова привлек всеобщее внимание.
– Как я уже упомянул, – сказал он, улыбаясь множеству учеников перед собой, которые все как один остолбенело пялились на Шизоглаза Муди, – в течение ближайших месяцев мы будем иметь честь принимать у себя очень волнующее событие, событие, какое не проводилось уже более века. С большим удовольствием сообщаю вам, что в этом году в Хогвартсе будет проходить Тремудрый Турнир.
«Наконец-то!» – подумал Гарри, обменявшись с Невиллом широкими улыбками, а Северус за преподавательским столом выглядел так, словно разрывался между гордостью и перманентным беспокойством за своего сына.
– Мерлин, помоги мне, – пробормотал он себе под нос, наблюдая, как его сын вновь радостно заулыбался.
– Шутите! – громко сказал Фред Уизли.
Напряженность, затопившая зал с появлением Муди, внезапно испарилась. Почти все засмеялись, а Дамблдор одобрительно усмехнулся.
– Я не шучу, мистер Уизли, – сказал он, – хотя, раз уж Вы об этом упомянули, я слышал этим летом прекрасную шутку о тролле, ведьме и гноме, которые вместе пошли в бар...
Тут профессор МакГонагалл откашлялась, заметив, что директор отклонился от темы.
– Жаль, это была хорошая шутка. Мне ее дядя Элвин летом рассказывал... – пробормотал Невилл, отчего закашлялся уже Гарри, маскируя смех, пока Дамблдор раздумывал.
– Э-э… ну, может быть, сейчас не время... нет... – сказал Дамблдор, – на чем я остановился? Ах да, Тремудрый Турнир... ну, некоторые из вас не знают, что такое этот турнир, так что я надеюсь, что знающие простят мне короткое объяснение и могут пока отвлечься.
И он продолжил рассказывать о трех школах и о вечной славе победителя. Столь громкие слова прошли мимо Гарри, которому Турнир представлялся в совершенно ином свете: это был его шанс испытать себя, усовершенствоваться и доказать скорее себе, чем кому-либо еще, что все вложенные в обучение усилия не прошли даром.
– Даже слова «число погибших» не остановят желающих поучаствовать, – поделился Невилл, с кривой ухмылкой на губах озираясь по сторонам.
– Да ладно, Нев! – подбодрил его Гарри с Блеском в глазах.
Невилл только усмехнулся и покачал головой на выходки своего брата.
– За последние несколько веков было предпринято несколько попыток восстановить турнир, – продолжил Дамблдор, – ни одна из которых не увенчалась успехом. Однако наши родные отделы Международного Магического Сотрудничества и Магических Игр и Спорта решили, что настало время для еще одной попытки. Все лето мы упорно трудились, дабы убедиться, что на этот раз ни один чемпион не поставит себя и не окажется сам в смертельной опасности, – разглагольствовал Дамблдор; Гарри задумался, а что тот почувствует, когда он бросит свое имя в Кубок. Ему с трудом верилось, что Дамблдор просто так забудет про его эмансипацию. – Директора Бобатона и Дурмстранга прибудут в октябре вместе с окончательным составом своих претендентов, выбор же трех чемпионов состоится на Хэллоуин. Беспристрастный судья решит, кто из учеников наиболее достоин бороться за Тремудрый Кубок, славу своей школы, а так же личный приз в тысячу галеонов.
– Я в игре! – воскликнул Фред, его братья кивнули, а Джинни с интересом на них посмотрела.
Тем не менее, в тот момент то же самое выкрикнуло большинство учеников, и не только с двух старших курсов. Компания учеников второго курса за столом Хаффлпаффа тоже выглядела вполне готовой поучаствовать, как отметил Гарри.
– Хоть я и понимаю, что все вы стремитесь принести Хогвартсу Тремудрый Кубок, – сказал Дамблдор, – директора школ-участниц, а также Министерство Магии, договорились ввести в этом году ограничение по возрасту участников. Лишь совершеннолетним ученикам – говоря проще, от семнадцати лет и старше – будет разрешено выдвинуть для рассмотрения свои кандидатуры. Это, – а вот и оно, подумал Гарри, когда Дамблдор слегка повысил голос, потому что несколько человек на эти слова возмущенно расшумелись, а на лицах близнецов Уизли внезапно проступила ярость, – та мера, которую мы считаем необходимой, учитывая, что задачи турнира все равно будут трудными и опасными, какие бы меры предосторожности мы ни приняли, и маловероятно, что ученик младше шестого и седьмого курсов будет в состоянии с ними справиться. Я лично собираюсь обеспечить, чтобы несовершеннолетний ученик не смог обмануть нашего беспристрастного судью, став кандидатом в чемпионы Хогвартса, – его голубые глаза блеснули, замерцав на учеников, остановились на Гарри и задержались на нем немного дольше, чем на прочих.
«А это еще к чему?» – подумал Гарри, когда Дамблдор продолжил свою речь. Что, директор всего лишь посчитал, что он не сможет участвовать из-за своего опыта – или предполагаемого отсутствия такового – или это какой-то тест? Хотя это все равно не имеет значения, решил Гарри. Если он прав, то не Дамблдору судить, насколько он соответствует. А если все это было частью какого-то сложного теста, ну, он все равно не собирался отступать.
Пока Дамблдор произносил завершающую часть речи – директор сообщил им, что делегации двух других магических школ-участниц прибудут тридцатого числа следующего месяца, что вызвало у окружающих множество жалоб, – близнецы Уизли расшумелись, ведь им-то семнадцать исполнялось только в апреле. И все продолжали переговариваться и жаловаться всю дорогу до своих общежитий, ну или так было как минимум с гриффиндорцами. Гарри и Невилл оказались одним из немногих исключений; эти два подростка через весь зал помахали Северусу на прощание и отправились спать, снова погрузившись в разговор о Турнире. Невилл, казалось, ловил кайф от того, что Гарри мог поучаствовать, и только попросил его, чтоб он не смел бросать свое имя в Кубок без него. Самого Гарри интересовало, как этот Кубок выглядит, поскольку только читал несколько туманных описаний в книгах Силбрифа.
Следующий день выдался таким же дождливым, как и накануне, но никто не жаловался; как будто не им хватало одного Тремудрого Турнира, в первый же день занятий Северус провел урок зельеварения, действуя перед учениками так, как сам того всегда хотел. Это был сдвоенный урок у третьего курса Хаффлпаффа и Равенкло, и до Гарри долетели слухи, что зельеварение быстро становилось в школе одним из любимейших предметов. У его курса урок с Северусом был только завтра, но это не остановило его от того, чтобы на перемене пройтись мимо кабинета отца перед тем, как отправиться на свой тест по Арифмантике. Северус находился в приподнятом настроении, радуясь тому, что выполняет свою работу так, как горячо того желал все время своего пребывания в Хогвартсе, не скрывая под чарами ни дюйма своего тела.
Итак, весьма счастливый Гарри Поттер поднялся по лестнице в свой класс Арифмантики; профессор Вектор ждала его с тестом в руках, и зеленоглазый волшебник был очень рад отметить, что справился с ним более чем хорошо. Более чем хорошо – это если судить по довольной улыбке профессора, когда она слегка коснулась пергамента.
За ужином Гарри узнал, что новые улучшенные уроки зельеварения серьезно сказались и на шестом курсе Гриффиндора, у которого зелья были во второй половине дня. Алисия Спиннет, как видно, получила пять баллов и улыбку за хорошо сваренное зелье, и теперь посматривала издалека на Северуса мечтательным взглядом. Одному из близнецов Уизли было не до смеха.
Черед Гарриного урока зелий наступил на следующее утро. Они с Невиллом рванули в подземелья, едва проглотив свой завтрак, чтобы занять места получше и поздороваться с Северусом до того, как подойдут все остальные.
– Привет, Сев! – окликнул Гарри, заходя в класс с улыбкой на лице; лаборатория зелий теперь напоминала таковую в Силбрифе. Словно тени разогнали из углов, черный цвет мебели сменился каштановым на книжных шкафах и сервантах, которые сами полнились книгами и флаконами, а свет теперь лился сквозь железные прутья фонарей.
– Доброе утро, Гарри! – откликнулся Северус, подходя к своему сыну, чтобы его обнять. – Доброе утро, Невилл.
Невилл поздоровался в ответ, а мастер зелий посмотрел на Гарри, сияя от гордости.
– Что? – весело спросил Гарри.
– Я сегодня утром повстречал профессора Вектор; если ей верить, некий гриффиндорец-четверокурсник сдает СОВ по Арифмантике на год раньше.
Улыбка на его лице стала еще шире, а Гарри завопил от радости.
– Она мне еще не говорила! – пояснил подросток под поздравления брата и отца.
– Она сделает это за обедом. Поздравляю, сын.
Последнее предложение он прошептал и улыбнулся, снова обнимая своего сына. Когда в коридоре послышалось эхо шагов, им пришлось расцепиться. Гарри и Невилл заняли стол поближе к Северусу, в первом ряду, а мастер зелий сел на угол письменного стола, продолжая улыбаться, пока здоровался с каждым входящим в его класс учеником. Едва вошел последний ученик, как дверь закрылась и наступила полная тишина.
– Доброе утро, класс! – воскликнул Северус с прочно обосновавшейся на его губах усмешкой. – Добро пожаловать на ваш четвертый курс зелий. Прежде чем мы приступим к первому зелью года, позвольте мне предупредить вас, что чем сложнее зелья, тем они нестабильнее. В этом году вам необходимо быть более осторожными, чем в прошлом, чтобы предотвратить возможные несчастные случаи. – Он оглядел класс и улыбнулся, как бы извиняясь, коротко пожал плечами и добавил: – И на случай аварий, я очень прошу, пожалуйста – пожалуйста, – не делайте так, чтобы мне пришлось соскребать с потолка еще один котел. Это даже вполовину не так весело, как выглядит со стороны, уж вы мне поверьте. – Гарри – который из первых рук знал, что за инцидент Северус имел в виду – громко рассмеялся, большинство девушек хихикнуло – хотя Лаванда покраснела, – а на губах остальных учеников медленно начали проступать робкие улыбки. – Теперь, – продолжил Северус, хлопнув в ладоши и указывая на инструкции на доске, – давайте поговорим о компонентах, которые вы будете сегодня использовать, и как избежать того, чтобы они взорвались вам в лицо...
По общему мнению, это был самый успешный урок зельеварения, какой любой из них мог припомнить. Когда прозвенел звонок, ученики покинули класс, оживленно переговариваясь и прощаясь перед уходом с Северусом – Гарри не упустил несколько мечтательных взглядов вроде того, какой он видел у Алисии. Баллы начислялись справедливо, а по классу, которому удалось добиться в зельях лучшего результата, чем когда-либо, прокатывался смех.
– Это было удивительно! – разразилась Гермиона, едва они вернулись в Большой Зал. – Вы слышали, как он описал множество вариантов использования аконита? Я и не знала, что его можно использовать в стольких зельях!
– Вы знаете, – осторожно поделился Адриан, – сегодняшний урок был довольно трудным, но почти...
– Веселым! – потрясенно произнес Рон.
Гарри только рассмеялся и подмигнул им, направляясь на свои занятия по Древневедению. Он так не наслаждался учебным годом, ну, да никогда!
Сентябрь прошел в радостной атмосфере; постоянно шло соревнование, чей класс окажется более популярным, Северуса или Муди, и мастер зелий лидировал, а вот уроки Муди становились немного жутковатыми. Девизом нового профессора было «постоянная бдительность», и он словно намеревался привить ее всем ученикам до единого. Даже если это означало продемонстрировать им или – в случае проклятия Империо – на них Непростительные проклятия. В тот день Гарри после полуночи отвел Невилла на кухню за заслуженной чашкой горячего шоколада.
Поскольку первые два месяца учебы подходили к концу, шум по поводу Тремудрого Турнира развернулся в полную силу. Единственным человеком, который оставался загадочно-незаинтересованным, оказался не кто иной, как Драко Малфой; Гарри и Невилл не сумели выкроить времени, чтобы, как им того хотелось, провести дальнейшее расследование, как настал срок прибытия делегаций из Бобатона и Дурмстранга, и предположения по их поводу стали дикими как никогда. Упомянутые школы, прибывшие тридцатого октября, не преминули произвести впечатление.
Ученики Бобатона прибыли в огромной карете, запряженной гигантскими летающими лошадьми, подобных которым Гарри в жизни не видел. Директрисой школы оказалась женщина выше Хагрида ростом по имени мадам Максим; директриса тепло приветствовала Дамблдора, а ее ученики, насколько Гарри мог видеть, шли за ней, плотно обернув плечи своими шалями. Кажется, Бобатон расположен где-то на берегу Средиземного моря, припомнил Гарри, а Невилл взволнованно уставился на лошадей.
Вскоре появилась и делегация Дурмстранга: на корабле и из озера. Гарри неспешно похлопал с удивленной ухмылкой на лице.
– Не сказать чтоб школы не умели себя подать, – пробормотал он, на что Невилл засмеялся.
Ученики Дурмстранга кутались в толстые шубы, пока их директор, Игорь Каркаров, вел их к замку. Направляясь к Дамблдору, мужчина бросал на него голодные взгляды, и Гарри сразу вспомнил предупреждение отца: Каркаров раньше был Пожирателем Смерти, и решительно не из категории двойных агентов. Однако весь Хогвартс пребывал в шоке отнюдь не от парадного выхода делегации Дурмстранга; скорее, все дело было в одном из учеников, которого Каркаров подталкивал вперед, ссылаясь на холод. Этим учеником оказался не кто иной, как Виктор Крам.
– Чудеса в решете! – воскликнул Невилл, когда ученики вернулись в замок; ученики Дурмстранга сели за стол Слизерина, а Бобатон предпочел воронов. Но едва подали еду, а Гарри погрузился в финансовый отчет за октябрь, который Нагнок умудрился прислать ранее, как внимание парня привлек возглас Невилла. Он просматривал список новых магазинов в Азии, продажу Молний в которых Нагнок одобрил, как по столу Гриффиндора прошлась новая волна шепотков.
– Великий Мерлин! – пробормотал Невилл, глядя куда-то в сторону сидящего рядом с ним Симуса, который откровенно тыкал куда-то пальцем.
Гарри в замешательстве поднял взгляд от отчета и почти подавился своим тыквенным соком. Конечно! Как он раньше-то не понял? Бобатон был французской школой. А он знал, что в сентябре ей исполнялось семнадцать. Почему он об этом не подумал? Она шла вдоль стола, как будто что-то искала, отчего парни, мимо которых она проходила, застывали и смотрели ей вслед. Когда она дошла до них, Адриан завис над своим пудингом, а Гарри ухмыльнулся и спрятался за зажатыми в руке пергаментами.
– Пьошу пьощения, Вы будете буйабес**? – прозвучал ее голос рядом с Дином Томасом, который покраснел и просто вылупился.
Волна длинных светло-серебристых волос ниспадала почти до талии. У девушки были большие, бездонные синие глаза и очень белые ровные зубы. Рон залился краской. Он смотрел на нее, открыв для ответа рот, но не мог издать ни звука, кроме слабого бульканья.
– Elle est à vous, si vous le voulez***, – предложил Гарри, полностью опустив на стол финансовый отчет.
Флер и окружавшие его гриффиндорцы замерли на середине движения, посмотрев на заговорившего. В глазах Невилла проступило понимание, а затем его губы расползлись в широкой улыбке и он обернулся к блондинке. Сама Флер ахнула, ее глаза широко распахнулись, а потом она громко взвизгнула и бросилась в объятья Гарри; Гарри, пусть даже он и не ожидал от нее такой реакции, был ей более чем рад.
– 'Арри! – воскликнула она, каким-то образом усаживаясь рядом с ним, не выпуская его из рук.
Он рассмеялся и обнял ее.
– Рад снова тебя видеть, Флер.
Наступившую вокруг полную тишину нарушил вознегодовавший Адриан.
– Вы знаете друг друга?
Как видно, именно этот вопрос и вертелся у всех в головах.
– А ты сам-то как думаешь, Адриан? – забавляясь, спросил Гарри, а Флер добавила игривым голосом, глядя на Гарри из-под длинных ресниц:
– Некотоие ночи незабываими, non****?
Ее акцент был таким же, как прежде, а ее улыбка столь же яркой, как помнилось Гарри.
– Я предпочел бы сперва забыть свое имя, – заверил ее Гарри с просто приклеившейся к лицу ухмылкой, на что девушка мелодично хихикнула.
– Что? – сбоку от него спросил Рон, краска на его лице стала еще гуще.
Невилл засмеялся, а близнецы Уизли переглянулись, а потом хором выдали:
– Черт побери!
Зеленоглазый волшебник заметил спокойную насмешку, которой сидевшая чуть дальше Джинни отреагировала на реакцию своих братьев.
– Знаешь что, Флер? – спросил Гарри, улыбаясь девушке рядом с ним. – Это, оказывается, очень интересный год.
Если хоть чуть-чуть верить ее ответной улыбке, она была согласна.

* Визжащее Йо-Йо, Клыкастые Фрисби, Все-Колотящие Бумеранги – волшебные шуточные товары, производство близнецов Уизли и магазина Зонко.

** Буйабес, буйабесс (фр. Bouillabaisse), в России чаще носит имя марсельская уха – блюдо французской кухни, рыбный суп, характерный для средиземноморского побережья Франции.

*** Он Ваш, если пожелаете. (фр.)

**** Нет (фр.)