Когда солнце следующим утром взошло, Гарри уже часа два как не спал, да вообще поспать хоть сколько-то ему позволила лишь накопившаяся за последние несколько дней усталость. У него еще оставалось около трех часов до того момента, как надо будет отправляться на их с Ритой Скитер встречу, так что он двинулся на кухню в поисках пропитания. Хотел бы он сказать, что хороший ночной сон прочистил ему голову. Но, увы, правда была такова, что он пребывал в том же раздрае, в котором ложился спать вчера вечером.
– Доброе утро, Минни, – поздоровался он с домовым эльфом, заходя в ее владения, и без церемоний рухнул на стул. Кажется, мир переставал быть осмысленным местом; и как он только вечно влипает в подобные ситуации?
– Доброе утро, хозяин Гарри, – вежливо ответила эльф, накрывая подростку завтрак, воздушные оладьи, покрытые черничным сиропом, появились в его тарелке словно из воздуха. – Надеюсь, что молодому хозяину сегодня лучше? – спросила Минни, ее круглые глаза стали еще больше обычного.
– Спасибо, Минни, – сказал Гарри, принимая протянутую ему чашку кофе. – И, пожалуйста, не беспокойся. В конце концов, со мной все будет в порядке. Как и всегда.
Надеюсь, что будет, добавил он про себя, но решил эту свою мысль не озвучивать.
– Просто, ну... – Эльф запнулась и затеребила подол белого полотенца, которое заменяло ей платье, опустив глаза от того, что она воспринимала как дерзость со своей стороны. – Если у молодого хозяина Гарри проблемы, Минни сделает все, чтобы помочь. – На Гарри поднялись большие ярко-голубые глаза. – Минни надеется, молодой хозяин знает?
– Минни... – пробормотал Гарри, от слов эльфа у него потеплело на душе. Он поднялся со стула и опустился на колени, чтобы оказаться на уровне глаз Минни, и улыбнулся самой искренней улыбкой, на какую был способен. – Мы с папой без тебя совсем бы пропали; да и весь этот замок тоже. Лучше всего ты можешь мне помочь тем, что продолжишь делать то, что ты всегда делаешь; как папа любит говорить, это именно ты держишь нас в узде.
Эльф густо покраснела от похвалы и снова склонила голову, пытаясь это скрыть.
– Молодой хозяин добр, как всегда, – сказала она, опять заливаясь краской.
– Я просто констатирую факт, – ответил Гарри и улыбнулся еще ярче, когда эльф подняла глаза, чтобы посмотреть на него. На лице Минни тоже появилась маленькая неуверенная улыбка, ее большие глаза наполнились влагой.
– А теперь, молодой хозяин Гарри, Вы должны съесть свой завтрак, пока не остыло, – осторожно заметила она, на что Гарри кивнул и вернулся к своим оладьям.
Что бы они вообще делали без Минни, отстраненно подивился он, а потом его мозг переключился на стремительно приближавшуюся встречу, и одновременно с тем он мысленно пометил себе спросить потом эльфа о ее племянницах; Орбейну тоже требуются эльфы, и если ее племянницы хоть вполовину столь же компетентны, как Минни, он их примет. Сосредоточившись на более насущном вопросе на тему своей встречи со Скитер, Гарри повторил план, который разработал вчера вечером.
Конечно, ему нужно будет прийти в маске, не то чтобы это его обеспокоило; у него имелся многолетний опыт применения меняющих внешность чар, на который можно было опереться. Невилл и Драко тоже там будут, и тоже замаскировавшись, просто на всякий случай да чтобы присмотреть за толпой. Паранойя могла оправдаться, если в паб войдет кто-то, кого там не должно быть, или если Скитер приведет компанию. Не то чтобы их разговор смогут подслушать; Гарри был готов навесить все известные ему чары, лишь бы не позволить этому произойти.
Больше всего его беспокоило, как Скитер отреагирует на задание, которое он для нее приготовил; всегда был шанс, что она примется копать слишком глубоко, слишком зароется в то, что посчитает прекрасным материалом, и в процессе поставит под угрозу не только их поиски хоркруксов, но и собственную жизнь. И не важно, что он может замаскировать истинную цель задания, которое ей определит, дав для поиска фамилии множества семей, информация-то ему требовалась быстро и с подробностями. Не мог же он хранить медальон вечно.
Все, что он смог придумать, это дать ей какое-то время, чтобы собрать запрошенную им информацию, а потом, когда она закончит изучать Гонтов, предложить ей еще несколько фамилий волшебных семей, просто чтобы сбить ее со следа. Но Гонты должны быть в первую очередь. В который уже раз вздохнув, он повернулся к двери кухни, где стоял его отец, который сам только что проснулся. Или решил выбраться из постели, проворочавшись всю ночь, что больше походило на правду, подумал Гарри, если принять во внимание его растрепанные волосы и пижаму.
– У меня такое ощущение, что я с самого Тремудрого Турнира нормально не высыпался, – высказался мастер зелий, тяжело рухнув на стул напротив сына, его голос был хриплым со сна, или, скорее, с его отсутствия.
Гарри хмыкнул и согласно кивнул, понимая, что темные круги у отца под глазами зеркально повторяют его собственные. Минни последовала его примеру и, посмотрев на своего старшего хозяина, положила перед ним еще большую стопку оладий. Северус виновато улыбнулся эльфу и заставил себя приступить к еде.
– Я всю ночь провел, пытаясь придумать еще что-нибудь, над чем мы могли бы поработать, хоть что-нибудь, лишь бы мне не пришлось ждать, сложа руки, пока вы со Скитер собираете информацию по Гонтам и хоркруксам, – признался Гарри и качнул головой. – Безуспешно. Я ничего не смогу сделать, пока мы не узнаем побольше о медальоне, и это сводит меня с ума!
– Ты можешь заняться тренировками, – указал Северус. – Ты можешь понаблюдать за восстановлением Орбейна. Пускай исход войны сильно зависит от уничтожения хоркруксов, но само по себе оно победить не поможет. – Он устало потер глаза. – Я понимаю твое беспокойство; но ты должен быть готов сражаться, а не только уничтожать хоркруксы.
Несколько мгновений сын молча и внимательно на него смотрел.
– Я уже говорил, как я все это ненавижу? – спросил Гарри, роняя голову на стол. – И я знаю, что ты прав. Конечно, есть и другие вещи, которыми мне нужно заняться, – признал он, его голос устало-приглушенно доносился от того места, куда он уткнулся головой. – Просто, такое ощущение, словно... – Он приподнял голову ровно настолько, чтобы взглянуть на отца; Северус, со своей стороны, молча ждал, пока его сын упорядочит свои мысли. – Такое ощущение, словно что бы я ни делал, всегда найдется что-то еще, чем необходимо заняться. Как чертова гидра: отрубаешь ей одну голову – вырастает три новых, и я чувствую, что уже не знаю, куда бросаться в первую очередь.
Гарри сглотнул и уронил голову. На какое-то время Северус замер, посчитав, что ему тоже нужно несколько минут, чтобы собраться с мыслями, прежде чем он сможет хотя бы попытаться сформулировать ответ. Честно говоря, сын очень точно описал ситуацию.
Противостояние с Волдемортом – это как битва с гидрой. Несмотря на очевидное змеиное сходство между Темным Лордом и легендарным существом, с сожалением подумалось ему, он тоже оказался погребен подо всеми новыми проблемами, которые требуется решить, прежде чем наконец минует угроза войны. И больше всего тревожило незнание; не было никакого способа выяснить, сколько голов может вырасти у этой гидры. Ответа не узнать, пока все не закончится.
– Думаю, душа Волдеморта и гидра вполне сопоставимы, – произнес он, хорошенько обдумав свои слова и попытавшись выразить собственное отношение к ситуации, не прибегая к прогулке в подземелья и тренировке с манекенами. – И так же, как с гидрой, тебе придется отрезать головы, до которых сможешь дотянуться, и прижигать раны, чтобы справиться с ним раз и навсегда. Время охоты на хоркруксы еще придет; а сейчас сосредоточься на прочих свалившихся на тебя проблемах.
– Думаю, это я могу, – произнес Гарри, на его губах появилась легкая улыбка. По крайней мере, у него было чем занять руки и голову; так что не придется просто сидеть и ждать. Может быть, как раз пришла пора разобраться со вторым анимагическим превращением. Нужно будет спросить Невилла и Драко, не хотят ли они сегодня же начать вместе с ним и... – Тьфу, я почти забыл! – воскликнул Гарри, закрывая глаза и сжимая пальцами переносицу, всем своим существом излучая раздражение.
– О чем забыл? – спросил Северус, заинтересованно глядя на сына.
– Тебе нужно сегодня вечером идти на тот бал, а мне нужно на несколько часов вернуться в штаб. Они будут сегодня убирать спальни. – Он мотнул головой. – Я хотел бы вернуться и еще раз обыскать дом, но пока там вся эта толпа...
– Я мог бы пропустить бал и помочь тебе, – предложил Северус. – Чем быстрее все закончим, тем быстрее ты сможешь вернуться и присмотреть за Орбейном.
– Нет, думаю, тебе надо пойти; там будет Фадж, и...
– ...И кто-то должен проследить за бестолковым имбецилом, я знаю, – закончил Северус, проглотив все содержимое своей чашки, черный кофе немного унял его головную боль. – Знаешь, ходят некие слухи, что он попытается влезть в Хогвартс.
Гарри приподнял бровь, скептически посмотрев на отца. Министр едва мог заниматься своим делом, и уж точно никому не нужно, чтобы он распылялся.
– Что сделать? Дискредитации Дамблдора ему уже недостаточно? – Он покачал головой, потихоньку тыкая вилкой в свои оладьи и стремительно теряя аппетит, какими бы вкусными он их не считал. – Что-то мне припоминается, раньше он консультировался с Дамблдором даже прежде, чем попытаться свериться с собственным ежедневным расписанием, а самое важное решение, которое он принял сам, это какую шляпу носить. А теперь, когда есть настоящая причина спросить совета, он выбросил осторожность в окно и принял на свои плечи груз единоличного решения? – Он поморщился и совсем отложил вилку, взамен потянувшись за кофе. – Я нахожу его стремление к независимости... – он сделал паузу, подыскивая нужные слова, – весьма своевременным.
– Думаешь, он сменил советы Дамблдора на советы кого-то другого, более подходящего в свете его нежелания разбираться с возвращением Волдеморта? – спросил Северус, тщательно обдумав слова сына.
Если честно, он тоже думал примерно в том же ключе. Паника Фаджа перед перспективой второй войны с Волдемортом и его готовность оставаться слепым и глухим к настораживающим приметам не объясняли настойчивость, с которой он выступал против директора. Он бы не постеснялся использовать прессу, но додуматься – и осмелиться – всерьез сунуть нос в дела Хогвартса? Это на Министра совершенно не похоже.
– Есть такое ощущение, верно? – спросил Гарри. – Все выглядит последовательным и каким-то умышленным. Что ты об этом думаешь, папа?
– Я думаю, что продвижение Пия Тикнесса на пост главного советника Фаджа и Главного Директора при Министерстве в начале лета произошли как-то слишком вовремя. Как и смерть предыдущего Главного Директора; Альберт Эймс был достаточно стар, чтобы годиться мне в прадеды, но здоровее, чем большинство людей вдвое моложе него, – поделился мастер зелий, вспоминая внезапную остановку сердца предыдущего Главного Директора, случившуюся неделей раньше. – Я встречался с ним несколько месяцев назад, и у меня создалось впечатление, что он всех нас переживет; пускай остановка сердца для человека его возраста вполне понятна, есть зелья, которые могут сделать то же самое, что уже не так естественно. Поверь мне, уж я-то знаю.
– А теперь он мертв и мистер Тикнесс занял наилучшее место, чтобы делиться с Министром своим мнением и сменить Фаджа, если тот будет отстранен от должности. – Как он будет отстранен, еще не ясно, но Гарри полагал, что пока что этот человек был полезен, пусть даже Темный Лорд использует его исключительно в качестве ширмы. – Тикнесс не был Пожирателем Смерти в прошлую войну, – уверенно сказал зеленоглазый подросток; он постарался запомнить имя каждого последователя Темного Лорда, когда впервые прочитал о них в девятилетнем возрасте.
– Нет, но это не значит, что он не является одним из их сторонников; у Волдеморта всегда были связи в Министерстве, не им внедренные и не принятые в ряды Пожирателей Смерти, – напомнил ему Северус. – Умный ход с его стороны, сам понимаешь; трудно вымести его сторонников из Министерства, если они не отмечены, и вдвойне – если даже его Пожиратели Смерти не знают, кто эти самые сторонники.
Гарри кивнул, это он понимал. Умный ход, выгодный Темному Лорду и только Темному Лорду. Он не ожидал, что Волдеморт упростит ему жизнь, но это никак не меняло того факта, что теперь им придется на каждом шагу гадать и надеяться на лучшее.
– И мы должны работать с учетом того, что там уже давно есть его затаившиеся Пожиратели Смерти? – спросил Гарри, практически предугадывая ответ отца. Недавно он прочитал некоторые из статей Тикнесса; за месяц намеки на неполноценность магглорожденных ведьм и волшебников становились все менее и менее завуалированными. А его оппозиция не предложила Визенгамоту ничего, касающегося отношений внутри расы, что ясно мог понять каждый, улучивший время прочитать выходящий дважды в месяц журнал, содержащий доклады этих комитетов. Что, больше никто эти журналы не читает? Ну, а он читает – читает экземпляры отца, которые тот начал получать в первые же две недели с тех пор, как стал Лордом Визенгамота, – и он заметил, что несколько месяцев назад Драко тоже давал свой экземпляр Невиллу, что было разумно с их стороны, ведь однажды они унаследуют там места. Естественно, у семьи Поттеров тоже было место, которое отойдет его близнецу после кончины Джеймса.
– Именно, – подтвердил Северус, возвращаясь к насущному вопросу. – Я не очень хорошо его знаю, но я знаю его работы; он всегда поддерживал идею превосходства чистокровных, хотя и не был особо радикальным ее приверженцем. А вот может ли он активно выступить против Министерства и стать Пожирателем Смерти? Не уверен, что он готов зайти так далеко, но он восприимчив к идеологии Волдеморта. Даже если он сам не находится под влиянием Волдеморта, его может направлять один из Пожирателей Смерти. – Он пожал плечами по поводу своих собственных выводов. – В любом случае, за ним надо пристально присматривать. Что, видимо, только добавляет мне причин присутствовать этим вечером на балу.
– Если верить Ежедневному Пророку, там еще будут присутствовать несколько иностранных Министров, – подсказал Гарри, пытаясь успокоить своего отца.
– Чтобы пить и танцевать, хотя им следовало бы поработать над стратегией, – указал Северус. – Одна пустая трата времени!
– Доброе утро, – прерывая разговор, прозвучал от дверей кухни голос Невилла, сопровождаемый душевным зевком.
– Доброе утро, – хором поздоровались отец и сын, Гарри повнимательнее присмотрелся к брату. Темные круги под глазами – и поход прямиком к кофейнику – говорили о неспокойном сне, и Гарри догадался, что Невилл не хуже него проворочался большую часть ночи, просто у него надежда на несколько часов сна оказалась более стойкой, чем у самого Поттера.
– Я не должен позволять вам, мальчики, пить столько кофе, – пробормотал Северус, делая большой глоток из собственной чашки. – Чудо, что вы вообще спите по ночам.
– Ты о каком таком «сне» говоришь? Без кофе было бы чудом, если бы мы не продрыхли весь день, – возразил Невилл, шлепаясь на стул рядом с Гарри.
– Ага, сон для неудачников, – согласился Гарри с печальной улыбкой, шутливо пихнув брата локтем.
– Я воспитал комиков, – сухо высказался Северус, несмотря на теплую улыбку на своих губах.
– С нами весело, – согласился Невилл. – Особенно утром, когда мы вообще редко способны на что-нибудь осмысленное. А в кофе секрет жизни.
– Я думал, что он в шоколаде? – вставил Драко и последовал примеру Невилла, первым делом при появлении на кухне направившись прямиком к кофе, светлые волосы пребывали в полнейшем беспорядке. – Доброе утро, семья.
– И тебе доброе утро, братец, – отозвался Гарри, Невилл с отцом пробормотали собственные усталые приветствия. – А как ты этим чудесным утром?
– Прелестно, спасибо, – ответил Драко, садясь за стол и осматривая волшебников вокруг себя. – Я отказался от мысли как следует выспаться, как, полагаю, и вы все тоже, если судить по вашему внешнему виду, и решил встать, когда услышал бормотание Нева о кофе, под которое он проковылял мимо моей комнаты.
На это заявление Гарри фыркнул, Северус слегка покачал головой, а Невилл без какого-либо раскаяния пожал плечами.
– Ну, а теперь, раз уж мы все здесь, – заговорил мастер зелий, дождавшись, пока кофеин в организмах двух вновь прибывших подростков сделает свое дело, – нам нужно распланировать сегодняшний день.
– Согласен, – отозвался Гарри. – Скитер появится в Дырявом Котле часа где-то через два. Конечно, мне надо будет замаскировать себя и вас двоих, – сказал он, указывая на своих братьев, – к встрече, прежде чем мы действительно туда пойдем.
– Нам, наверное, следует потом самим поработать над маскирующими чарами; никогда не знаешь, когда они могут нам понадобиться, – задумался Невилл, глянув на Драко, который кивнул в знак согласия.
– Я и сам хотел это предложить, – поддержал Северус, ободряюще улыбнувшись двум подросткам. Как бы молоды они ни были, они приняли решение стоять рядом с Гарри до конца и были полны решимости сделать все от них зависящее, чтобы помочь. Люди на десятки лет старше них не выказывали такой решимости во время первой войны, уж Северус-то об этом знал, и считал, что им с сыном повезло иметь поддержку этих двух подростков.
– Минни! – позвал Гарри домового эльфа и улыбнулся ей, когда она появилась рядом с ним. – Не могла бы ты принести мне пергамент и перо?
– Конечно, хозяин Гарри, – сказала эльф, на несколько мгновений исчезла, разыскивая необходимые предметы, и вернулась с ними в кухню, пока Лила, один из кухонных домовых эльфов, подавала Драко и Невиллу их завтрак.
– Спасибо, Минни, – сказал Гарри и обернулся к своей семье. – Я тут подумал и решил, что мы должны дать Скитер для поисков как минимум две, а может быть, даже три семьи, кроме Гонтов. Не слишком много, чтобы она особо долго не задерживала нужную нам информацию, но достаточно, чтобы сбить ее со следа.
– Я считаю, что нужно добавить еще три, – высказался Северус.
– Ты уже придумал какие? – спросил Невилл.
– Нет, – ответил зеленоглазый волшебник. – Если честно, мои знания о древних волшебных семьях довольно скудные. А это должны быть древние семьи с неясным прошлым или связанные с сомнительными делами, чтобы соответствовать Гонтам. Остелеров я по понятным причинам не трогаю.
– Не нужно, чтобы Скитер узнала про Орбейн, – согласился мастер зелий.
– Может, нам стоит еще раз заглянуть в ту твою книгу, Сев? – спросил Драко, за проведенное в Силбрифе время он стал чувствовать себя с мастером зелий свободнее и называл его так же, как Невилл, да и сам Северус просил его о том же, пока они не в школе.
– Там много древних семей, – согласился Невилл.
Как только все четверо договорились поискать имена в книге, Минни ее принесла.
– Итак, какие семьи берем? – спросил Гарри, открывая книгу.
– Бутлеров отбрасываем, – сказал Драко, его знания волшебной аристократии оказались полезны в деле исключений, – у них был брак с родом Блэк, а это может дать Скитер повод присмотреться к Беллатрикс слишком пристально для ее собственного здоровья. Не думаю, что она надолго останется в Азкабане.
– Какое блестящее предположение, – мрачно буркнул Невилл, мысленно от души проклиная Беллатрикс Лестрейндж. – Но, я думаю, ты прав.
– Хотел бы я сказать тебе, что это не так, – произнес Северус, утешающее опуская руку на плечо Невилла. Упомянутый подросток слабо улыбнулся, его настроение немного выправилось.
– А как насчет Кроуфордов? – спросил Гарри, пытаясь отвлечь брата от безумной Пожирательницы Смерти. – У них есть место в Визенгамоте, и до меня доходило много слухов об их довольно сомнительных финансовых операциях.
– Думаю, их мы можем и включить, – согласился Драко. – К тому же, это отвлечет Скитер, на тот случай, если она затронет Пожирателей Смерти. Эти Кроуфорды склонны к темным делишкам и запросто могут оставить без штанов, но они никогда не связывались с Темным Лордом.
– У них до сих пор есть какие-то остатки чести? – спросил Невилл, сосредоточившись на насущном разговоре и больше не думая о мести за своих родителей.
– Мерлин, нет! – воскликнул Драко, убедительно изображая шок. – Они просто очень либеральны по поводу того, кого хотят обокрасть. Связаться с Волдемортом теоретически означает, что они смогут воровать только у магглорожденных или полукровок, сами понимаете, а ведь именно у чистокровных, как правило, денег побольше.
Его заявление вызвало у всех столь необходимый им взрыв веселья, после чего Гарри вписал в свой список фамилию «Кроуфорд», сразу после фамилии «Гонт».
– Значит, еще два? – спросил Северус.
– Да, – согласился Гарри, и разговор затянулся еще на двадцать с лишним минут, Драко воспользовался этим временем, чтобы развлечь свою семью всякими сплетнями, которые он собрал на разных столпов волшебного сообщества страны.
– Так что, из ста двадцати одного Лорда Визенгамота, по твоим словам, только, сколько их там, примерно тридцати действительно можно доверить управление страной? – спросил Невилл, когда список был завершен. И шестьдесят один при этом избран, подумал подросток, а как и кто их туда избрал – поди разберись.
– Подумайте над этим, когда вы двое унаследуете свои места, – предложил Гарри, ухмыльнувшись кислым лицам своих братьев.
– Так, что у нас после разговора со Скитер? – спросил Драко, посмотрев на остальных волшебников.
– Я вернусь с вами сюда, чтобы незаметно снять чары, и на несколько часов отправлюсь в штаб, дабы уверить всех, что Силбриф до сих пор стоит, – поделился Гарри, в свою очередь принимая удрученный вид. – Я постараюсь уйти оттуда как можно быстрее. Потом я планировал до заката понаблюдать за восстановлением Орбейна и вернуться, чтобы кое-что сделать у себя в лаборатории. Я хочу приступить к производству некоторых чар, которые могут пригодиться во время войны.
Защитные алхимические чары для всех них, подумал Гарри, со строгим приказом по мере возможности их не снимать.
– Мы поможем тебе с Орбейном, – сказал Невилл за себя и Драко, тот согласно кивнул.
– А пока ты в штабе, поработаем над маскирующими чарами, которые ты на нас наложишь, – добавил светловолосый слизеринец.
– Я сразу отправлюсь в Гринготтс, – решил Северус, кивнув их планам. – Думаю, найти кое-что о медальоне в их архивах мне вполне по силам. А потом я вернусь домой и подготовлюсь к сегодняшнему балу. – Он вздохнул и осуждающе посмотрел на опустевшую кружку. – Лучше уж я присмотрю за Фаджем, пока он не сделал никакой феерической глупости, которая всех нас угробит.
– Ах, оптимизм! Я прямо чувствую его дух! – воскликнул Невилл, отчего Гарри вдохнул большую часть кофе, который пытался проглотить.
Подготовка ко встрече со Скитер была не быстрым делом, поскольку Гарри не просто изменял черты лица себе и своим братьям, но и объяснял, какие чары использует. После того как он все сделал, три подростка посмотрелись в находившееся в каминном зале огромное зеркало. Драко заработал легкое косоглазие, рассматривая свои ныне черные волосы, карие радужки и круглое лицо, когда пялился в зеркало, встав к нему почти вплотную. Наконец он признал, что так его в жизни никто не узнает, и удовлетворенно перестал коситься. Невилл теперь обладал копной русых локонов и голубыми глазами, лицо обрело угловатость, нос слегка искривился. Сам Гарри отрастил светло-медовые волосы до подбородка и обзавелся серыми глазами, его загорелое лицо покрылось веснушками. Все трое выглядели старше, подстраховавшись, чтобы никто не усомнился в их законном праве присутствовать в пабе.
– Хорошая работа, Гарри, – прокомментировал Северус, довольно глядя на работу сына.
Было решено, что он уйдет первым, за тридцать минут до них. Потом Невилл, который займет место у бара. Затем придет Драко, он усядется за столом с романом, как бы наслаждаясь своим утренним кофе, а последним появится Гарри, как раз к моменту встречи. Если Драко или Невилл поймут, что Скитер удалось найти способ обойти договор и привести с собой кого-нибудь, они сообщат Гарри, который постарается немедленно донести до журналистки свое мнение по этому поводу. Если этого не будет, Гарри осмотрится и начнет встречу, как и планировалось.
Расхаживая перед камином и считая секунды, Гарри в сотый раз мысленно повторял все, что хотел сказать Скитер. Повторение мать учения и все такое, убеждал он себя; а его нервы тут ни при чем. Ровно без тридцати секунд девять Гарри шагнул в зеленое пламя и произнес название места назначения. Из камина он вышел в по большей части пустом пабе; день был пасмурным, и Дырявый Котел, который и вообще слабо освещался, казался темнее обычного. Удовлетворенный составом посетителей и приметив, где сидят его братья, Гарри переключился на журналистку; Рита Скитер в одиночестве сидела за столом в дальнем углу паба, с видом на все выходы, спиной к стене. Чуть заметно удовлетворенно улыбнувшись, он сомкнул в кармане пальцы на палочке, накладывая необходимые заклинания, чтобы поддержать конфиденциальность их встречи. Кивнув Тому, который бармен, он направился к намеченной цели.
– Мисс Скитер, – слегка поклонившись, вежливо поприветствовал Гарри всполошившуюся журналистку и занял место по другую сторону стола.
Проверив защитные чары и заклинания, которые повесил вокруг них, и удовлетворившись их устойчивостью, он чуть шире улыбнулся сидящей напротив него женщине. Он чувствовал себя не в своей тарелке, собираясь отправить ее искать необходимую ему информацию, а еще его сильно вымотали эмоциональные всплески, которые он пережил за последние несколько дней, но не собирался позволить Рите Скитер это увидеть. Женщина была безжалостна, и пусть он знал, что обойти их контракт практически невозможно, он также знал, что термины «практически» и «абсолютно» не только значительно отличаются, но и, как правило, разделены бездной, поглотившей многих дураков, которые думали, что это одно и то же. И последнее, что ему было нужно, это рухнуть в упомянутую пропасть. Нет, спасибо, этого он постарается избежать.
– У меня сегодня нет времени на фанатов. Я жду коллегу, – сообщила журналистка, нервно оглядываясь, как будто боялась, что ее могут увидеть в компании и неправильно понять. Грозна и довольно медленно соображает в это прекрасное утро, подумал Гарри, закатывая глаза на ее счет.
– И Вам доброе утро, мисс Скитер. Надеюсь, Вам не пришлось долго ждать, – сказал он, отбрасывая ниспадавшие до подбородка светло-медовые пряди, когда те выбились из-за уха, куда он и заправлял волосы. Мысленно пометив себе волосы либо укоротить, либо достаточно отрастить, чтобы можно было хотя бы забрать их в хвост, когда в будущем возникнет потребность в маскировке, он попросил у официантки сливочного пива и переключился на пораженную журналистку. – Ну не думали же Вы, что я приду в своем собственном виде, верно? И с этого момента при дальнейшей переписке или контактах между нами Вы будете обращаться ко мне мистер Эйч*. Просто и по существу.
– Конечно, мистер По… то есть, мистер Эйч! – ее скрытые за стеклами очков глаза широко распахнулись, а лицо побледнело, Рита Скитер уставилась на человека по другую сторону стола, дожидаясь указаний.
Довольный, что журналистка, кажется, очень правильно его боится – будем надеяться, что достаточно, чтобы искать только то, что он предложит, и на этот раз отбросит свою врожденную страсть вынюхивать все подряд, – Гарри для усиления эффекта ухмыльнулся.
– Как я уже упоминал в письме, у меня есть для Вас задание, мисс Скитер; я думаю, что на это раз выполнение контракта пройдет без проблем, не так ли? – спросил он, спокойно ожидая ее ответа. Внутренне он ничуть не сомневался, что ему нужно ее опасаться, но не слишком; и все-таки стоит убедиться, что она поймет, что ей придется поискать.
– Как пожелаете, мистер Эйч, – ответила она, и Гарри кивнул.
– Есть несколько семей, по поводу которых мне хотелось бы, чтобы Вы изучили их дела, – сообщил Гарри, достав из внутреннего кармана своей мантии сложенный листок пергамента и подтолкнув его в сторону журналистки. – Сосредоточьтесь на их недавней истории – давайте вернемся примерно на сто, может быть, двести лет назад – и их финансовом положении. И самое главное, мисс Скитер, я хочу, чтобы Вы раскопали немного грязи на эти семьи. Слухи, финансовые преступления, грязные маленькие и не очень маленькие тайны. Чем больше, тем лучше.
Она развернула пергамент и посмотрела на краткий список имен.
– Не думаю, чтобы это составило для меня какие-либо сложности, мистер Эйч, – заверила его Скитер, складывая пергамент и убирая его в сумку. – Что еще я могу сделать для Вас? – смиренно спросила она.
– О, пока больше ничего, мисс Скитер! – Глаза журналистки забавно увеличились, и Гарри поймал себя на том, что посмеивается над ее затруднениями. – Ну, же, мисс Скитер! Я обещал спрашивать только ту информацию, которую Вы сможете достать, и только. Я человек слова.
– Конечно, мистер Эйч, я в этом ничуть не сомневалась, я имею в виду...
Гарри усмехнулся растерянной журналистки и отпил сливочного пива, краем глаза уловив, как Драко озадаченно посмотрел на него через все помещение. Он предположил, что они представляют собой интересное зрелище: обычно спокойная журналистка выглядит потрепанной, в то время как сидящий с ней молодой человек кажется весьма расслабленным, составляя сильный контраст своей неприятной компании.
– Я прекрасно понял, что Вы имеете в виду, не волнуйтесь, – заверил ее Гарри. – Когда, по Вашему мнению, Вы сможете передать мне необходимую информацию?
– Скажем, через неделю, как-то так, – подумав, ответила Скитер. – Если Вас это устраивает, конечно.
Хоть Гарри и желал получить эту информацию еще вчера, он понимал, почему ей может потребоваться неделя на все выяснения. Прежде всего, он хотел точных деталей, нечто конкретное, на что он мог бы опереться, расспрашивая хоркрукс. Подождать неделю он мог.
– Согласен, – решил Гарри, неспешно поднимаясь со своего места и протягивая руку для рукопожатия. – Увидимся с Вами ровно через семь дней, на этом самом месте. В тот же день, в тот же час. – Он склонил голову к левому плечу, словно изучая журналистку; Рита, со своей стороны, под его взглядом начинала все больше и больше нервничать. – Не думаю, что мне нужно уточнять, что Вам стоит придерживаться контракта, на который Вы согласились; Вы поклялись хранить тайну, и именно этого я от Вас и требую.
– Конечно, мистер Эйч! – поспешно заверила она его.
Он кивнул.
– Хорошо.
Они еще раз пожали друг другу руки, и он повернулся уходить, не забыв оставить на столике достаточно денег, чтобы заплатить еще и за ее напиток; манеры есть манеры, а отец постарался научить его вести себя в любой ситуации, даже когда имеешь дело с таким неприятным человеком, какого он обнаружил в Рите Скитер. Осторожные понукания от Минни в детстве и маленькие поощрения – в основном в виде шоколадного пирога, – когда он выказывал манеры, подобающие юному хозяину Силбрифа, постарались, чтобы он никогда не забывал отцовскую науку. Подойдя к камину, он дымолетной сетью вернулся в Силбриф. Тут его аура самоуверенности не удержалась; едва ступив в замок, он добрался до ближайшего кресла и со стоном в него рухнул, позволяя наложенным на себя чарам истаять.
Так он оставался, закрыв глаза и прижав к ним руку, пока пламя снова не вспыхнуло зеленым, и в комнату шагнул Драко. Юный слизеринец окликнул брата по имени раз, затем другой, прежде чем Гарри хотя бы пошевелился.
– Гарри! – позвал Драко в третий раз, все еще карие глаза расширились от ужаса. – Что-то пошло не так?
Зеленоглазый волшебник только отрицательно помотал головой, направил палочку в сторону Драко и разок шевельнул запястьем, снимая собственные ранее наложенные заклинания. С очередной вспышкой пламени широко улыбающийся Невилл присоединился в доме к своим братьям.
– Я думаю, что все пошло так, как того и можно было ожидать! – весело воскликнул он, переведя взгляд с Драко на Гарри и не переставая улыбаться.
– А вот я не настолько в этом уверен, – произнес Драко; Гарри, со своей стороны, снова застонал.
– Видишь? – сказал Невилл, указывая на Гарри. – Говорю тебе, все прошло хорошо!
– Так и есть, – согласился Гарри, видя, что Драко с каждой секундой охватывает все большее беспокойство. – Все действительно так и есть. Просто, только вернувшись в Силбриф, я понял, что нам и правда придется ждать еще целую неделю, практически сидя на хоркруксе и не смея открыть крышку того ящика, куда мы его убрали. – Он почти в отчаянии провел рукой по волосам. – Все это время зная, что есть способ его уничтожить!
– Она сказала, что ей нужна неделя? – чуть поморщившись, спросил Невилл.
Гарри кивнул, снимая с кареглазого гриффиндорца маскировочные чары. Затем рассказал, о чем именно они с журналисткой говорили.
– Я назначил встречу на следующую неделю; в тот же день и час, – под конец рассказал он, задумчиво покачивая головой. – Будем надеяться, что к тому времени она будет готова.
– Ну, вообще-то ты попросил Риту Скитер накопать немного грязи, – рассудил Драко. – Разве это не ее специализация?
Гарри согласно усмехнулся.
– Точно, точно, – подтвердил он, глянув на старинные часы у камина. – У меня есть еще около трех часов, прежде чем придется уйти в штаб. Может, мы могли бы отправиться в Орбейн?
Быстро заскочив на конюшни, они отбыли, и всю дорогу до замка Гарри мысленно молился, чтобы отцу в его поисках повезло больше.
Тем временем, Северус Снейп уже мог похвастаться если и не точным ответом на загадку, чем Волдеморт занимался в молодости, то по крайней мере некоторой удачей. Покидая утром Силбриф, он не питал особых надежд. Чем ближе он подходил к Гринготтсу, тем больше его снедало беспокойство: по поводу встречи сына со Скитер, запертого в доме хоркрукса и, конечно, своих собственных планов.
Входя в архивы, он мало на что надеялся. Пускай учетные книги, предназначенные для ориентирования, были открыты для посетителей, но он кое о чем не упомянул своему сыну, Невиллу и Драко в отношении архивов, в основном потому, что сам боялся слишком много об этом думать; Архивы Гринготтса были открыты для всех, кто захочет их прочитать и ими воспользоваться, это правда. Но так же правда и то, что редко кому удавалось найти там искомое. И при первой же встрече с Архивами, этим как будто бескрайним помещением, где книжные шкафы громоздились на книжных шкафах, заполненных учетными книгами, тянулись вверх до потолка, который едва можно было разглядеть, и вдобавок еще куча отчетов, сваленных друг на друга как попало, он почти уверился, что тут его постигнет неудача.
– Я могу тут рыться годами и ни на шаг не приблизиться к тому, что хочу найти, – пробормотал про себя мастер зелий, мысленно удивляясь, почему, во имя Мерлина, он счел это хорошей идеей.
В помещении не было никого, кроме смотрителя архивов в противоположном от входа углу – Северус смог разглядеть его стол, который скрывался за, вот сюрприз так сюрприз, грудой документов, – все здравомыслящие волшебники отказались от идеи посещения Архивов гоблинов еще века полтора назад, когда тот впервые открыл для посетителей свои двери.
– Поспать не придется, – заключил Северус, несмотря на собственные слова направившись к столу, который обретался к нему ближе всего, стряхивая мантию на скамейку, на которой, как он ожидал, ему придется просидеть большую часть своего пребывания в этом месте, и бросая рядом свой портфель. Приличную часть последних двадцати лет он провел, погрузившись в исследования того или иного раздела магии, он переводил расплывчатые тексты, написанные на мертвых языках, и его тяжкий труд позволил ему произвести революцию в области целебных зелий; и все же один только взгляд на возвышающиеся перед ним на столе штабеля документов вгонял его в тоску. – Поспать точно не придется, – заключил он и направился к ближайшему шкафу, пытаясь прикинуть, как работала учетная система.
Пару часов почитав не относящиеся к делу и сверх аналитические доклады слегка по существу, он пришел к выводу, что все зря, что система учета не работает, вот в чем проблема. Если даже и существовала какая-то система – а Северус подозревал, что так и было на самом деле, гоблинами как раз так и задумано, чтобы отсечь всех, кто не работает в Гринготтсе, проклятие на головы этого хитрого народца, – то она чудесно выполняла постановленную перед ней задачу: мешать заинтересованным волшебникам найти то, что они ищут. Винить во всем следует Министерство, подытожил мастер зелий, и, конечно, все это является следствием упорства и коварства гоблинов.
Полтора века назад тогдашний Министр – некий мистер Ковингтон, волшебник сомнительного интеллекта во всем, что не несло ему личной выгоды – почти довел страну до банкротства. Теперь уже история доказала, что все это стало следствием склонности Министра делать ставки на не тех гиппогрифов и его с его же директорами талантов к растрате. В то время мистер Ковингтон заверил страну, что во всем виновата скрытность гоблинов, которые почти привели страну к финансовому краху; гоблинов только и интересует, что защита своего золота, сказал он, и их многовековая практика держать свои отчеты в секрете помешала Министерству подготовиться к кризису. Если бы Министерство имело доступ к их данным, они смогли бы получше понять, как бороться с изменениями в такой вечно изменчивой области, как мировая экономика.
Министерство издало указ, по сути просто приказало Гринготтсу открыть свои отчеты для публичного просмотра или столкнуться с последствиями, под этими последствиями имея в виду усиление контроля Министерства над банком. И ведь повезло, гоблины не пожелали начинать очередное восстание, а вместо этого выполнили требования Министерства, в своей собственной, особо садистской манере. Они собрали все до единого отчеты, которые был написаны в Гринготтсе с последнего десятилетия и до двух лет перед выходом указа – не особо вежливо напомнив сотрудникам Министерства, которые надзирали за процедурой, что без этого двухлетнего окна те и сами, скорее всего, потеряют преимущество в инвестициях, за которыми присматривали их собственные финансовые консультанты-гоблины, – и перевели их все на хранение в недавно созданный отдел банка, здание под который выделило само Министерство. Магический контракт был подписан, и вот тут все и случилось.
Это был хаос; гоблины имели склонность писать отчеты обо всем подряд. В конце каждого месяца тысячи отчетов и бухгалтерских книг захлестывали Архивы без какого-либо видимого порядка. В учетные книги вносилось все, от самых важных сделок и слияний до новых офисных поставок каждого отдельного департамента каждого филиала банка, все в конечном итоге оказывалось в толстых одинаковых папках и забрасывалось в то же помещение, особо зачарованное против призыва по содержанию, имени или году.
Когда к гоблинам обращались за помощью с поиском конкретного документа, они выдавали форму в шестнадцать страниц, где предлагали представить подробную информацию об искомом отчете. Конечно, не читая сам отчет, дать такую информацию было невозможно. Если попытаться протестовать, предлагалось заполнить форму жалобы, которая была в два раза больше предыдущей. Однажды, около восьмидесяти лет назад, была предпринята попытка решить дело через суд. Гоблины заявили, что контракт, который они подписали, магически обязал их предоставить общественности каждый составленный ими отчет. Контракт не позволял иного толкования, на чем все и заглохло. Полный хаос.
И хотя любой волшебник, обладающий унцией здравого смысла, не подойдет к Архивам и на сто шагов, Северус все же знал, что где-то в этой куче находилась папка, которую он ищет. Гоблины отслеживали созданные гоблинами артефакты. Отчеты существовали; вопрос только где. Еще два часа были потрачены аналогичным образом, и мастера зелий все больше захлестывало разочарование; ему, наконец, удалось найти единственную папку о браслете гоблинского происхождения, который банк отслеживал дольше двух столетий, прежде чем затребовал его сорок лет назад.
И несмотря на тот факт, что документы на протяжении многих лет вроде бы обновлялись – система существовала, он просто знал это, – это означало, что любая информация о медальоне, вероятно, тоже должна обретаться в одной из тех папок, и когда он вернулся к себе со следующим найденным отчетом, он был готов начать убивать: то, что он нашел рядом с только что прочитанным докладом, оказалось подробным гроссбухом сирийского филиала банка по поводу их ежемесячного офисного запаса пергамента, составленным в 1925 году, а также отчетом по займам закрывшейся двадцать лет назад компании, датированным пятидесятыми годами. Он едва успел вернуться к занимаемому столу и всерьез собирался потратить несколько минут на пребывание в пучине отчаяния, когда случилось непредвиденное: к нему подошел смотритель.
– Вы изобретатель постоянного Волчьелычьего, – высказался гоблин, не утруждая себя вопросительной интонацией. – Мистер Снейп, правильно?
– Профессор Снейп, – машинально поправил его Северус, посмотрев на гоблина усталыми глазами. Волосы у того оказались рыжими, нос большим и кривым и, сильно этим отличаясь от любого другого когда-либо виденного в банке гоблина, он казался молодым. Северус предположил, что все потому, что Архивы вообще не посещались; присматривать за ними было несложно, пожалуй, хорошее место, чтобы начать с него работу в Гринготтсе. – Простите, мастер гоблин, но я не знаю Вашего имени.
– Альвед, – ответил гоблин, слегка поклонившись и все еще наблюдая за волшебником с некоторым опасением.
– Тогда приятно с Вами познакомиться, Альвед-нур, – произнес Северус, еще не понимая причин этого разговора; а гоблины редко делали что-то просто так.
Альвед, со своей стороны, оказался несколько ошарашен тем, что Северус не только знал правильное обращение к гоблину, но и к тому же решил им воспользоваться; его глаза чуть расширились и он ответил взаимностью.
– И с Вами приятно познакомиться, профессор Снейп. – Он моргнул, а затем продолжил: – Простите, что прерываю, профессор, но Вы первый волшебник, который зашел в это помещение за последние шесть месяцев. И единственный, кого я когда-либо видел с тех пор, как начал здесь работать, кто задержался больше чем на час, – добавил он после короткой паузы.
И где-то в глубине души Северуса шевельнулась его чисто слизеринская часть. Гоблин перед ним был молодым и любопытным и слышал о нем. Возможно, он окажется ему полезен?
– Сказать по правде, Альвед-нур, я и сам не собирался надолго задерживаться, – поделился он, отслеживая реакцию гоблина на свои аккуратно подобранные слова.
– И все же Вы тут уже четыре часа, – сообщил гоблин, заглатывая приманку.
Северус кивнул, его голова заработала на полную.
– Ну, да, – признался он с печальной улыбкой. – Я собирался провести некоторые исследования по договорам, подписанным Компанией Нимбус с их независимыми проектировщиками метел за последнее десятилетие, это для Гарри, то есть, для мистера Гарри Поттера, – сказал он, пытаясь добавить своей истории личного окраса, оставляя ее достаточно расплывчатой. Эта придуманная им история-прикрытие вполне правдоподобна, решил он, мысленно похлопав себя по спине, и лучшее, на что он способен вот так с наскоку. – Сама компания отказывается их предоставить, но я ведь верно понимаю, что все такие сделки проходят через Гринготтс? Боюсь, что они пытаются заработать на юности мистера Поттера и обманом лишить его законного дохода. – Гоблин выглядел задетым подобным предположением, принципиально не соглашаясь, что упомянутое действие возможно. – Я был в Косом Переулке, – продолжил Северус, – вот, решил посетить Архивы и попробовать самостоятельно поискать эти контракты. Конечно, с моей стороны было весьма глупо, – добавил он, – пытаться выполнить работу гоблина. Мне следовало пойти с этим вопросом прямо к Мелвоз-нуру или к моему и мистера Поттера финансовому консультанту. – Еще одна печальная улыбка. – Боюсь, все это не по мне.
– Конечно, Ваш консультант знал бы, если бы мистер Поттер что-то терял? – спросил Альвед, предположение, что Северус может не доверять своему гоблину-консультанту, вообще-то граничило с обвинением.
– Никто не может лучше Мелвоз-нура уловить любые несоответствия, – заверил его Северус, вот и первая правдивая заманушка в адрес гоблина с тех пор, как он представился. – Просто, они стараются провернуть подобное с каждым контрактом, и меня просто накрыло этой мыслью, когда я проходил мимо Гринготтса. Теперь, когда Вы напомнили, я, конечно, понимаю, что Мелвоз-нур, скорее всего, уже имеет всю необходимую мне информацию. В этом и сомневаться не приходится, – для пущего эффекта он вдобавок скривился. – Как я уже сказал, тут я бездарен. Без Мелвоз-нура я потерял бы собственные деньги.
– Когда подписаны такие контракты, узнать все лично – вполне естественное желание, – поддержал Альвед, явно успокоенный тем, как высоко оценил Северус гоблина-консультанта, и вообще признанием того, что в вопросах финансов гоблины превосходят волшебников. – А скажите, профессор Снейп, Вы нашли то, что искали? – спросил гоблин, глядя на раскрытую перед мастером зелий папку. Переходим к главному, подумал Северус, стремительно выстраивая цепочку мыслей.
– Признаться, нет, – поделился он. – И я бы уже ушел, просто я наткнулся на этот весьма интересный отчет, – указал он на папку перед собой. – Я не знал, что Гринготтс отслеживает созданные гоблинами артефакты или что народ гоблинов может их вернуть! – сказал он, слегка распахнув глаза.
– Конечно, так и есть! – оскорбленно воскликнул гоблин.
– Я имею в виду, я сознаю, что некоторые из артефактов, которые были приобретены незаконно, были возвращены в банк после седьмого гоблинского восстания, – произнес мастер зелий, не желая позволять гоблину затягивать с этой темой, и уверенный, что возмущение Альведа можно превратить в гнев. А в гневе многие склонны выбалтывать лишнее; по его опыту, гоблины не являлись исключением из этого правила. – Я просто не знал, что Гринготтс следит еще и за теми, что были куплены легально.
– Ни одна из этих вещей не была приобретена по-настоящему легально. – Щеки Альведа раскраснелись, его кулаки сжимались. – После второго гоблинского восстания народ гоблинов был вынужден продать бесценные артефакты, дабы попытаться зализать раны и восстать из пепла. В то время у нас не было никакого другого выбора, но теперь мы можем выкупить эти вещи обратно. Тем не менее, вы, волшебники, их не возвращаете; вы притворяетесь, что у вас их нет, а когда они появляются, вы утверждаете, что они ваши, на основании названий, полученных тысячелетия назад! – К счастью, Альвед воспринял данную тему очень близко к сердцу. Еще немного, подумал Северус. – Вы перепродаете их частным коллекционерам вместе с правами собственности. Но мы терпеливы, – заверил его гоблин. – Если достаточно долго выждать, семьи вымирают, не оставляя наследников, и вот тогда артефакты можно вернуть.
– Простите мое невежество, Альвед-нур, – покаялся Северус, стараясь выглядеть в должной мере пристыженным. – До меня доходили слухи о таких сделках после второго восстания, но я думал, что они именно и только слухи. По правде сказать, как и все волшебники, я изучал восстания в школе, но никогда не слышал таких подробностей.
– Я полагаю, в вашем Хогвартсе такому не учат! – категорично заявил Альвед. – Как такое может быть, когда сами Основатели вашей школы входили в число тех, кто выиграл от нашего бедственного положения?
– Быть не может! – потрясенно воскликнул Северус.
– Уверяю Вас, так и было! – настаивал Альвед. – Разве Вы не слышали о Сокровищах Четырех Основателей?
– Не думаю, чтобы я слышал этот термин, – признался Северус, что было в общем-то правдой: он никогда не слышал, чтобы какие-либо вещи Основателей именовались подобным образом. Хотя он подозревал, что именно под ними подразумевалось: должно быть, одной из них была знаменитая диадема Ровены Равенкло. Меч Гриффиндора и медальон Слизерина, это уже три, а по школе ходили слухи о золотой чаше Хельги Хаффлпафф, слывшей в тот период, который она провела в Хогвартсе, ее любимой.
– Медальон Слизерина, меч Гриффиндора, диадема Равенкло и чаша Хаффлпафф, – перечислил Альвед. – Все бесценны, все украдены. Так и не возвращены.
– Я слышал о них, но я думал, что это мифы и басни. Уж кто не слышал о диадеме Ровены Равенкло, наделявшей своего владельца мудростью? – вопросил Северус.
– Мифы и басни, это уж точно! – согласился гоблин. – Нет такой диадемы, которая сделала бы глупца мудрецом! – Разве что глупца – самоуверенным, согласился Северус про себя. – Но они существуют, профессор Снейп, можете не сомневаться. – Теперь гоблин говорил с видом знатока, и Северус решил, что пришло время перейти к вопросу, который его по-настоящему интересовал.
– Но если они бесценны, как Вы говорите, почему я никогда о них не слышал и не видел, чтобы кто-то их демонстрировал? – удивился он. – Они ведь больше не в Хогвартсе, не так ли? Или они сейчас в частных коллекциях? Вы, конечно, должны были присматривать за ними! – он изо всех сил старался, чтобы в голосе звучал интерес, что в его безнадежном положении оказалось не особо трудным.
– О, конечно, так и есть! – согласился Альвед и поднял правую руку, его когтистый указательный палец обратился на книжный шкаф в добрых пятьдесят футов**, у которого они стояли. Одна из папок сама по себе слетела откуда-то с высоты в облаке пыли и громко шлепнулась перед ними на стол. Сердце Северуса забилось с опасной скоростью, так что у него начала раскалываться голова.
– Правда? – спросил он, пытаясь бороться с головокружением.
– Сокровища Четырех Основателей являются яркими примерами работы древних мастеров-кузнецов гоблинов, – поведал смотритель, твердой рукой открывая большую папку. Северус, замерев, следил за процессом, не решаясь даже слишком громко дышать или вообще шевелиться из опасений, что после всего этого Альвед не посчитает нужным делиться имеющейся информацией. – Вот, это основная папка по ним; тут содержится ряд отчетов по каждому объекту. – Гоблин покачал головой, в его глазах пылал гнев. – Тут заключены все доказательства, необходимые, чтобы убедиться в вероломстве волшебников! – Тут Альвед на мгновение словно опешил от собственного заявления, посмотрев на находящегося рядом с ним мастера зелий. Его гнев не особо утих, но он, кажется, наконец вспомнил, что сам Северус был не только волшебником, но и одним из самых известных клиентов банка в стране. Он поспешно пошел на попятный: – Я, наверное, выразился обидно для Вас, но, уверяю Вас, я не имел в виду...
– С Вашей стороны абсолютно естественно, мастер гоблин, чувствовать ярость по поводу такого небрежения вашей нацией, – нетерпеливо отмахнулся Северус, сам себя удивляя своим красноречием перед лицом собственного страха; нет такого, что могло всплыть в его раздухарившемся мозгу, чего бы он не сказал, лишь бы гоблин продолжал говорить. – Хотя, должен признаться, мне несколько любопытно, я никогда не слышал об этой истории с точки зрения гоблинов! – сказал он, искренне и с надеждой глядя на смотрителя широко распахнутыми глазами, в полной мере сознавая, что выглядит почти как нетерпеливый ученик, каким он был, когда поступил в Хогвартс на первый курс.
К счастью, Альведу было скорее приятно, что он привлек внимание такого уважаемого волшебника и важного клиента Гринготтса, и – раз уж он получил лишнее подтверждение того, что в общем-то не оскорбил указанного клиента – был более чем рад продолжить свой рассказ, не особо задумываясь над мотивами волнения Северуса.
– Прекрасно, профессор. Волшебники, я считаю, должны знать, как они вредят другим расам. Министерство создает ложное ощущение безгрешности, тогда как на самом деле, – он открыл папку на первой же странице, глаза Северуса впились в строчки, – они не могли бы быть более далеки от правды.
Некая крошечная часть его сознания отстраненно согласилась с выводами гоблина о Министерстве, но эта левая мысль стала единственной, направленной на что-то, помимо открывшихся ему документов.
– Находится ли что-то из этих сокровищ в руках Министерства? – спросил Северус, для пущего эффекта используя термин, которым гоблин наградил четыре реликвии.
– Министерство, уж поверьте мне, никогда их не получит, – убежденно заявил Альвед. – Они могут переходить только от одного волшебника к другому, но не к учреждениям. Когда никто не сможет потребовать их себе, они вернутся в Гринготтс. – Его настроение стало еще пасмурнее. – Или, если точнее, они уже должны были вернуться в Гринготтс.
– Не осталось живых наследников? – спросил Северус, прекрасно зная, что как минимум у одного из них имелся наследник, который мог заявить свои права. Может, то, что Гринготтс ничего не знал о происхождении Волдеморта, означает, что он приобрел медальон незаконно? Не то чтобы это его удивило, конечно.
– Нет, больше нет, – ответил гоблин. – Конечно, остались какие-то дальние родственники, но ни один из них не упомянут ни в одном завещании.
– И все же вы их не забрали? – спросил Северус.
– Мы так и сделаем, как только найдем их! – воскликнул Альвед, листая страницы отчета, пожелтевший пергамент, заполненный аккуратным почерком, мелькал под его когтистыми пальцами, пока он не добрался до нужной страницы. Он повернул папку к мастеру зелий.
– И это значит, что один из них пропал? – спросил мастер зелий, желая услышать о медальоне и его происхождении.
Полученный им ответ был не совсем тем, на который он рассчитывал.
– И это значит, что они все пропали! – ответил гоблин, снова указывая на страницу перед ними.
Она касалась меча Гриффиндора, одной из реликвий, местонахождение которой Северусу было точно известно. А Гринготтсу, по-видимому, нет. Альбус-то не делится своими секретами, верно?
– Меч Гриффиндора? – переспросил Северус, решив, немного поощрить болтливость гоблина, пожертвовав своим временем и контролем за течением разговора, что сослужит ему лучшую службу, чем прямой вопрос о местонахождении конкретной вещи. Как минимум, не так подозрительно.
– Годрик Гриффиндор завещал его школе, – объяснил Альвед. – В то время Гринготтс ничего не мог поделать, но шесть веков спустя началась официальная переписка между нашим президентом и Хогвартсом. – Гоблин скривился, сцепив острые зубы. – Из этого не вышло ничего путного; тогдашний директор отрицал, что видел меч или хотя бы слышал упоминание о нем, что не более чем сказки. Чепуха, конечно! – провозгласил Альвед. – Как будто такое возможно, чтобы директор Хогвартса не был осведомлен о предмете подобной ценности, оставленном на попечении его школы!
С другой стороны, вполне возможно, так и было, прокомментировал про себя Северус, вспоминая, как именно меч попал в руки нынешнего директора, его ведь в буквальном смысле вытащили как кролика из шляпы.
– И с тех пор вы никогда не пытались связываться со школой? – спросил Северус.
– Конечно, пытались! – сказал Альвед. – Каждый раз, когда выбирается новый директор, из Гринготтса в Хогвартс отправляется послание. Ни один директор никогда не признавался во владении мечом, а мы не можем просто штурмовать замок, чтобы это проверить!
Но если бы могли, то так бы и сделали, подумал Северус.
– Это ужасно, просто ужасно, мастер гоблин! – воскликнул Северус, прекрасно изображая потрясенного и заинтересованного волшебника. – И тут ничего нельзя сделать?
– Без доказательств того, что меч находится в распоряжении школы, нельзя получить никакого ордера на обыск, – с презрением покачал головой Альвед. – И если Вам нужны доказательства, профессор, что ваша школа не такова, какой кажется, а ваши директора не являются столпами магического сообщества, каковыми они себя называют, – сказал Альвед, его обида на волшебников и ведьм вернулась с новой силой, стоило ему перелистнуть еще несколько страниц папки, – то произошедшее с диадемой, некогда находившейся у Ровены Равенкло, должно их Вам предоставить.
– Диадема также осталась в школе? – спросил Северус, не слышавший такой версии истории.
Согласно мифу, диадема Ровены давала немного мудрости тому из расы волшебников, на плечи которого падал груз непростого решения. Указанный волшебник должен был попросить помощи у диадемы и получить ее, если будет достоин. Говорили, что она переносилась к нуждающимся ведьме или волшебнику – в виде ворона размером с волка и с острыми серебряными когтями, который говорил на человеческом языке – и оставалась на три дня и три ночи. Якобы она давала владельцу ясность ума и мудрость не по годам, чтобы принять наилучшее решение из возможных. Другая, гораздо более темная версия мифа, гласила, что ворон убивал того, кто не был достоин диадемы, но решался просить о ней, или того, кто, несмотря на ее использование, все же принимал неверное решение.
Все истории сходились к тому, что если кто-то найдет место, где сокрыта диадема, он должен будет дать ответ на три загадки, заданные ее хранителем – тем же вороном. В случае если он ответит правильно, ему достанется диадема и бесконечная мудрость. А если он ответит неправильно, то, как ни странно, будет убит. Именно этот миф – без подробности про убийство, конечно – подал идею о статуе ворона, которая загадывала ученикам загадки, требуя от них ответа, если они хотели войти в гостиную Равенкло. Однако никто никогда не упоминал, что легендарный тайник с диадемой находится в Хогвартсе.
– Не совсем, профессор, – ответил гоблин, сжимая кулаки. – После смерти Ровены Равенкло диадема досталась ее единственной дочери, Елене Равенкло. – Он указал на копию завещания Ровены Равенкло, пергамент был желтым и хрупким, но запись оставалась совершенно четкой. – Сочли, что она умерла немногим позже своей матери, не оставив наследников. Гринготтс в то время был не в состоянии приобрести диадему, как я уже Вам говорил.
– Значит, права на нее предъявил Хогвартс? – спросил Северус.
– Не на бумаге, нет, – усмехнулся Альвед. – Но Ровена Равенкло жила в то время в замке. А потом она умерла, ее дочь так и не вернулась в школу, а диадема исчезла. Никто никогда не предпринимал попыток ее продать, в течение тысячи лет она ни разу не всплывала в частных коллекциях. – Гоблин покачал головой. – Если она не была украдена или потеряна – или того хуже, перекована каким-то невежественным идиотом, – она все еще должна оставаться в распоряжении школы. Я мог бы поспорить на свой вес в золоте, что она заперта в одном помещении с мечом и в глубокой тайне передается от одного директора другому.
Я бы согласился на Вашу ставку, сударь, прокомментировал про себя Северус.
– И такое случилось со всеми сокровищами? Они все потеряны или находятся в Хогвартсе? – спросил мастер зелий, чувствуя, что наконец приближается к тому, что интересовало его больше всего.
– Хуже, – резко высказался гоблин, отчего сердце Северуса чуть не выпрыгнуло из груди. – Эти две вещи находятся в распоряжении Хогвартса, а значит, теоретически их можно достать. А вот медальон и чаша... мы наблюдали за тем, как они переходят от одного поколения к другому, еще долгое время после исчезновения фамилий Хаффлпафф и Слизерин. Пока примерно семьдесят лет назад их судьбы не переплелись.
– Извините? – воскликнул Северус, сумев быстро переплавить свой полный и окончательный шок в заинтересованное непонимание.
– Да, именно так, – ответил Альвед, удовлетворенный тем, что так долго удерживает внимание своей аудитории и гордясь своим мастерством рассказчика. – Последней семьей, которая унаследовала медальон, была семья Гонтов, три столетия назад. Семья впала в ничтожество и становилась все беднее и беднее, но медальон оставался в их руках, пока его не забрала некая Меропа Гонт. Она умерла в одиночестве, где-то на улицах Лондона. Медальон нигде не смогли найти. Пока в середине двадцатых годов не прошел слух, что он вновь появился в частной коллекции леди Хепзибы Эльвиры Смит, дальнего потомка рода Хаффлпафф, которая также унаследовала и чашу.
– Вот как? – спросил Северус, у него закружилась голова, с какой стати реликвия Хаффлпаффа могла оказаться важной для Волдеморта, самого упорного поборника превосходства Слизерина?
– Да. Все наши источники сообщали, что она приобрела медальон в печально известном заведении Борджин и Беркс; как это обычно для такого бизнеса, деньги были переданы в полной тайне и медальон оказался куплен за цену вроде бы в сто весов золотом. – Альвед указал на страницу, где упоминалось о приобретении медальона мисс Смит, Северус не отрывал глаз от параграфа перед собой, пока гоблин призывал еще несколько папок с различных книжных шкафов вокруг. – Вот тут, – сказал он, указывая на новые папки, – все иски Гринготтса против Хепзибы Смит за период в двадцать лет. Она прикрывалась армией юристов до самой своей смерти в 1946 году. Большая часть ее состояния отошла различным инстанциям, а кое-что дальним племянницам и племянникам. Чаша и медальон так и не были найдены.
– Ни то, ни другое? – спросил Северус, встревожено глядя на страницы у себя перед глазами. Что бы это значило для их охоты на хоркруксы, задумался он.
– Именно, – подтвердил Альвед. – Конечно, чаша была застрахована и деньги перешли ближайшему родственнику, когда Хепзиба Смит умерла. Было, надо сказать, очень удобно для ее ущемленных родственников получить в наследство страховку в три миллиона галеонов, не так ли?
– Конечно, – согласился Северус, погруженный в свои мысли. – Конечно, так и есть.
– А ведь их ждало еще кое-что и за медальон.
Как и некоего Темного Лорда, подумал мастер зелий, у него в голове снова все спуталось.
– И, если я могу спросить, Альвед-нур, как же умерла мисс Смит? Кажется, я что-то слышал о ее смерти? – спросил он, стараясь подтвердить некоторые появившиеся у него мысли. – Может быть, я ошибаюсь, но разве авроры не расследовали ее смерть?
– Тут Вы правы, – согласно кивнул Альвед. – Так и было, однако оказалось, дело было в ошибке ее домового эльфа; существо было старым и дряхлым, как я читал. Убийства тут не было. Не заблуждайтесь, профессор; настоящим преступлением тут было страховое мошенничество и кража нашего культурного наследия.
Если бы, подумал Северус, удивленно глядя на папки и выстраивая свои дальнейшие шаги на основе новой информации, попавшей в его руки.
– Вы дали мне много пищи для размышлений, Альвед-нур, – чистосердечно высказался мастер зелий. – Я хотел бы побольше узнать по данной теме, если возможно. Понимаете, я работаю в Хогвартсе и ни разу не слышал этой истории, не то чтобы я этим гордился.
– Не часто случается, чтобы волшебник интересовался историей гоблинов, – пробормотал гоблин на гоббледуке.
– Не часто случается, что волшебник имеет доступ к иным источникам информации, кроме собственных школьных учебников, – ответил Северус на том же языке, и гоблин удивленно вынырнул из своих мыслей.
– До меня доходили слухи, что Вы и мистер Поттер говорите на нашем языке, профессор, но прежде я никогда им не верил, – признался смотритель.
– Проработав столько лет в тесном контакте с гоблинами, вполне естественно заинтересоваться вашем языком, – ответил Северус. – Он также является одним из немногих древних языков, еще живых в своем первоначальном виде; я нахожу это потрясающим.
– Истинная правда, истинная правда, – обрадовался гоблин. – Это очень богатый язык.
– Как я уже сказал, мне было бы интересно почитать еще о Сокровищах Четырех Основателей, – повторил Северус, возвращая разговор в нужное русло. – И я уверен, что мистер Поттер тоже заинтересуется этой темой. Скажите, Альвед-нур, какие формы мне нужно заполнить, чтобы скопировать эти документы? Это вообще возможно?
– Вполне возможно, – подтвердил Альвед. – Оформить необходимый документ довольно... продолжительное занятие, скажем так, но раз у Вас уже есть папки, требуется только заполнить формы. – Он щелкнул себя по запястью и перед мастером зелий приземлилась небольшая пачка документов. – Вы должны это заполнить и принести к моему столу, а я скопирую для Вас папки, – на губах гоблина появилась легкая ухмылка. – Тут я должен оставить Вас, профессор; поставленная перед Вами задача потребует довольно много времени.
Если бы ты только знал, подумал Северус, призывая перо из своего портфеля и начиная работу над документами.
В словах Альведа было зерно истины, процесс оказался трудоемким; но имея на руках саму папку, Северус мог списать с имеющихся там документов все, касающееся реликвий четырех Основателей. А после откровений о чаше Хаффлпафф он ни за что не мог позволить себе упустить оставшиеся две вещи. Он даже попросил документы, относящиеся к мечу Гриффиндора, надеясь обнаружить какие-то детали, которые могут помочь найти как минимум диадему, раз обе вещи должны были быть спрятаны в Хогвартсе. И даже если гоблины предполагали такое в основном о мече, факт оставался фактом, что он действительно был сокрыт в школе. Может быть, они были правы и насчет диадемы.
Полтора часа спустя Северус, у которого голова шла кругом, положил перед весьма удивленным Альведом стопку пергаментов. Не имея сил злиться на гоблина, который невольно так ему помог – несмотря на его самодовольство, – он с беспокойством проследил, как папки были скопированы, убедившись, что заклинание ничего не упустило, пусть даже магический контракт, подписанный гоблинами при создании Архивов, не позволил бы Альведу так поступить. Даже во время войны, как и всегда, есть польза от коррумпированных политиков; даже от мертвых, считал Северус. Очень осторожно убрав папки в свой портфель – хвала Мерлину и хорошим портным за чары расширения, подумал Северус, иначе он никак не смог бы уместить все в один портфель, – он попрощался с Альведом, обещая, что вернется для дальнейшего разговора о несправедливости в отношении расы гоблинов со стороны волшебников, и покинул Архивы Гринготтса, четко определив для себя следующий пункт назначения.
Первоначально он планировал вернуться в Силбриф с той информацией, которую успеет наскрести. А теперь? Он вздрогнул, спускаясь по мраморным ступеням Гринготтса в Косой Переулок, после стольких часов в помещении полуденное летнее солнце ослепило его, головная боль усилилась. Теперь он планировал отправиться в Министерство и посетить уже тамошний архивный отдел. Борджин и Беркс, несмотря на теневой бизнес, все равно оставался антикварным магазином, работающим с потенциально опасными магическими артефактами, и как таковой, был вынужден сообщать имена всех своих сотрудников. Может быть, если повезет, он сможет разыскать одного из их сотрудников того времени, когда медальон принадлежал магазину, и расспросить его об этой вещи. Как-то же Волдеморт узнал о его существовании, в конце концов.
В сторону Дырявого Котла он шел как в тумане, размышляя обо всех новых вариантах, которые предоставил ему поход в Архивы. Гарри думал, что хоркруксов может оказаться больше, чем они пока нашли – точнее говоря, наткнулись, – и он был склонен согласиться с выводами сына. Исчезновение чаши одновременно с медальоном вполне может быть связано с их поиском. Или это такая страховая афера, как подозревал гоблин, хотя сам он в этом сомневался; что-то говорило ему, что мисс Смит умерла не от несчастного случая, а Волдеморт не упустил бы шанс приобрести чашу Хельги Хаффлпафф, когда та практически упала ему в руки. Рассеянно кивнув бармену Тому, он зачерпнул горсть летучего пороха и использовал ее по назначению, отправляясь дымолетной сетью прямо в Каминный Зал Министерства; быть изобретателем постоянного Волчьелычьего и проводить его тестирование под наблюдением Министерства имело свои преимущества.
Отдел Министерского Архива был гораздо более упорядочен, чем в Гринготтсе. Вежливо улыбнувшись пожилому секретарю, он проронил, что пытается найти определенный тип котла, который последний раз сковали пол тысячелетия назад. Все очень невразумительно и удобно расплывчато, конечно. Это для его нового проекта, пояснил Северус, еще шире улыбнувшись секретарю, которая ярко заалела в ответ, и ему нужно посмотреть документы по Борджин и Беркс от начала века, потому что именно там в последний раз видели котел, который он якобы ищет.
– Конечно, мистер Борджин не отличается особой обходительностью, но я знаю, что в семидесятые подобный котел у них продавался; мне просто нужно найти одного из их сотрудников и выяснить, кто был их поставщиком, – признался Северус секретарю миссис Ллойд, раздраженно покачав головой.
– Это такое ужасное заведение, – с готовностью согласилась она, – но там встречаются интересные магические вещи. И не желать помочь именно Вам...
И она покачала головой, в свою очередь осуждая и указывая довольному – не смотря на головную боль – мастеру зелий нужное направление. Северус поблагодарил ее, устало потирая виски в попытке избавиться от этой самой головной боли. Его улыбка стала только шире, когда миссис Ллойд предложила принести ему чаю, стоило ему только признаться в своем недуге.
– Последние пару часов я разбирался с мистером Борджином, а с рассвета работал в лаборатории, – пояснил Северус, и миссис Ллойд поспешила заверить его, что разок может и поступиться правилом на запрет напитков в архивах.
– Бедняжка, работает на износ, – услышал он ее бормотание, когда она решила, что вышла из зоны слышимости, и усмехнулся, направляясь в указанном направлении.
Отдел Министерского Архива довольно сильно отличается от Архивов, помещение тоже было обширным, но хорошо освещенным. Северус не удивился, заметив, что оказался тут не единственным посетителем, хотя до многолюдности было еще очень далеко. Чуть виновато улыбнувшись человеку средних лет, который, сидя через два стола от него, метнул в него острый взгляд, когда миссис Ллойд вернулась с чаем, Северус вытащил пустой пергамент и перо и положил их на стол, за которым просматривал нужные ему папки.
Вписывать себя в гроссбух посещений Министерских Архивов было не обязательно, но ему придется это сделать, если он захочет скопировать документы. И хотя гоблинам и, самое главное, их магическим обязательным контрактам конфиденциальности клиента, он тайны доверял, к Министерству он таких чувств не испытывал. Пусть даже шансы, что кто-то значительный когда-либо узнает о его визите в Архивы, были весьма невелики – да и его визит в Министерство не представлял собой ничего необычного, а он еще хотел позже зайти в Отдел Экспериментальных Зелий и проверить ежедневные отчеты по поводу своей серии для коррекции зрения, – бумажный след он за собой оставлять не собирался.
Вскоре он обнаружил, что необходимые ему документы находились несколько в стороне от тех, которые он попросил у миссис Ллойд. Информация, которую он искал, была разделена на семь различных папок, по одной на каждые пять лет работы. Он знал, что медальон продали где-то в середине двадцатых годов, а Том Реддл родился в начале того же десятилетия. Если медальон был продан его матерью, этой Меропой Гонт, вполне возможно, что он мог попасть в магазин примерно в то же время. Борджин и Беркс не стали бы держать у себя подобную вещь слишком долго, не тогда, когда им в спину дышал Гринготтс. Просто ради перестраховки, он вытащил тома с 1915 по 1950, включающие в себя период от десяти лет до той даты, когда мисс Смит купила медальон, и еще три года после ее смерти.
В каждом томе он обнаружил список имен сотрудников Борджин и Беркс, среди списков и каталогов вещей, сочтенных достаточно безобидными, чтобы сообщить о них Министерству, и выписал их, сразу же обращая особое внимание на тех, кто работал в магазине примерно в то же время, как был продан медальон. Списки в основном состояли из внештатных оценщиков древностей и разных молодых ведьм или волшебников, которые нуждались в работе, чтобы набрать базу в торговле антиквариатом, умники только со школьной скамьи. Ничего неожиданного или необычного, пока он не добрался до списка 1944 года. Чай тут же застрял у него в горле – давешний человек средних лет бросил в его сторону самодовольный взгляд, который мастер зелий попросту проигнорировал, – он попытался нормально вдохнуть и проглотить напиток, протирая глаза, чтобы удостовериться, что ему не померещилось с усталости.
Ибо в 1944 году в антикварный магазин устроился Том Марволо Реддл. На кой, собственно, гребаному Темному Лорду работать в антикварном магазине? Северус поспешно черканул имя и точную дату наема, поблагодарив всех и каждого из богов за подробные отчеты, которые Министерство требовало от антикваров. Рядом с каждой вещью, о продаже или покупке которой сообщалось, стояло имя работника, осуществлявшего куплю-продажу. Таким образом Северус узнал, что Волдеморт во время своего двухлетнего пребывания в магазине продавал мисс Смит антиквариат за различные экстравагантные цены. Потом в 1946 году его имя вдруг исчезло из списков и больше не появлялось. 1946, задумался Северус. В том же году Хепзиба Смит встретила свою безвременную кончину, и медальон с чашей, которыми она в то время владела, исчезли. Это не случайность, он знал это. Вернув папки на место, Северус собрал свои записи и вышел из Архива, от полученной информации у него гудела голова.
– Вы нашли то, что искали, дорогой? – спросила миссис Ллойд, заинтересованно глядя на мастера зелий.
– Боюсь, нет, миссис Ллойд, – ответил Северус, пытаясь вести себя естественно. – В любом случае, это был выстрел наугад, я должен был заподозрить, что мистер Борджин не стал бы продавать такой котел законно, учитывая как он сопротивлялся, не желая говорить, где его взял. К сожалению, нет никаких доказательств, что такое у него вообще было.
– Подозрительное заведение, я всегда это говорила, – снова сказала миссис Ллойд, понимающе кивнув.
– Не стоит беспокоиться, – заверил ее Северус. – Спасибо за Вашу помощь, миссис Ллойд, и за чай. Вы были очень добры.
– Ерунда, дорогой, я просто делаю свою работу, – сказала она, густо покраснев.
Северус попрощался и направился в Отдел Экспериментальных Зелий, от глубокой задумчивости дважды заблудившись по пути.
После формальной встречи с министерскими целителями он потащился обратно в Атриум и к залу с каминами. Прибыв в Силбриф в некотором остолбенении, в каковом и покидал Министерство, он, прижав портфель к груди, обессилено рухнул в то же кресло, по которому несколькими часами ранее распластался его сын.
– Хозяин Северус? – раздался в холле голос Минни, о ее появлении предупредили мягкие шаркающие шаги.
– Привет, Минни, – пробормотал он, позволив себе еще мгновение пребывания в потрясенном отупении, прежде чем прийти в себя. – Мой сын дома? – спросил он, сменив позу, дабы иметь возможность видеть домового эльфа.
– Молодой хозяин вернулся из своего замка два часа назад и снова ушел через камин, хозяин Северус, – доложила Минни, подняв его валявшуюся на полу уличную мантию и аккуратно сложив ее, отмечая его усталый вид, но промолчала.
– А Невилл и Драко тоже вернулись из Орбейна? – спросил мастер зелий.
– Они вернулись с молодым хозяином, сэр. Мне позвать их к Вам?
– Если не трудно, Минни, – попросил Северус, потирая глаза. – Спасибо.
Домовой эльф поклонилась и с легким хлопком исчезла. Северус приложил усилие, чтобы сесть в кресле поровнее, все еще крепко сжимая в руках портфель. Время, потребовавшееся Драко и Невиллу, чтобы подняться по лестнице из тренировочного зала в подземельях, он потратил на построение своих мыслей тем образом, при котором новая информация обретала некоторое подобие смысла.
Волдеморт, когда он был еще просто Томом Марволо Реддлом – хотя был ли он когда-нибудь просто Томом? – окончил Хогвартс в 1943 году в звании старосты школы. В 1944 году он устроился на работу в Борджин и Беркс. К тому времени он уже создал как минимум один хоркрукс, свой дневник, убив девочку, ныне известную как Плакса Миртл. Затем он, вероятно, завладел медальоном и чашей. Они уже знали, что из медальона он сделал хоркрукс, скорее всего, убив его предыдущую владелицу, Хепзибу Смит. Следует ли им считать, что он сделал хоркруксом еще и чашу? Теперь зельевар даже не знал. А если сделал, то как насчет диадемы? Если у него были две из четырех реликвий Основателей, стал бы он охотиться на оставшуюся пару? Меч он, к примеру, обнаружить не смог.
От одолевавших его мыслей Северус застонал. Они мало что могли сделать, пока как следует не прочитают документы, собирая любые зацепки, какие они или Скитер смогут найти, чтобы потом допросить хоркрукс. У них были только теории. Ненадолго, пообещал он себе. По крайней мере, теперь у них эти зацепки хотя бы есть; им больше не придется блуждать в темноте, заключил он, глядя на свой портфель. Солидные зацепки, к тому же.
– Сев! – окликнул Невилл, первым из двух подростков добравшись до мастера зелий. – Почему вы с Гарри всегда выбираете именно это кресло, когда выходите из строя?
Вот Невилл и задал самый важный вопрос всех времен и народов, подумал Северус, тепло улыбнувшись юному гриффиндорцу.
– Как там твои раскопки? – спросил Драко, входя в помещение следом за Невиллом.
– На удивление хорошо, – признался мастер зелий. – Намного лучше, чем я ожидал, если честно. Как прошла встреча Гарри со Скитер?
Невилл взял на себя задачу рассказать обо всем, что произошло между Гарри и журналисткой, а подошедший Драко потихоньку добавлял то одну, то другую деталь.
– В итоге она сказала, что на ту информацию, которую Гарри у нее попросил, ей понадобится неделя, – заключил Невилл.
– Неделя, – задумался Северус. – Думаю, неделю подождать мы можем. – Он посмотрел на двух подростков, а затем на дедовы часы на другой стороне комнаты. – А Гарри не говорил, когда вернется?
– Когда уходил, сказал, что попытается через час, – поделился Драко. – Конечно, это было два часа назад, так что он, вероятно, проявил излишний оптимизм.
– Он должен вернуться в любой момент, – решил Северус. – Вы уже ели? – Подростки отрицательно помотали головами. – Тогда нам требуется прихватить что-нибудь перекусить, пока мы ждем. То, что я нашел... Нужно, чтобы Гарри тоже это услышал.
– Новости-то хорошие? – спросил Невилл, его глаза засветились надеждой.
– Я не уверен, что стал бы использовать слово «хорошие», – сказал Северус. – Скорее, интересные и весьма полезные.
– И на том спасибо, – пробормотал Драко, разворачиваясь и направляясь на кухню.
Только тридцать минут спустя, когда они заканчивали свой перекус, Гарри вошел в комнату, и выглядел он при этом удрученно и раздосадованно.
– Гарри? Все в порядке? – осторожно спросил Драко.
Зеленоглазый волшебник насмешливо скривился.
– Адриан, – только и объяснил он.
– Что он сделал? – спросил Невилл, заранее закатывая глаза.
– Он как бы намекнул, что мне лучше вернуться сюда и спроектировать новую метлу или что-нибудь такое, чем торчать в штабе и узнавать конфиденциальную информацию, знание которой может возложить на меня определенную ответственность, – разъяснил Гарри. – Конечно, он выразился не совсем так, – добавил он. – А еще он завуалировано раскритиковал компанию, с которой я общаюсь.
Он широко улыбнулся, считая, что его семья прекрасно понимает, что это переводится как: «я собираюсь кого-то проклясть».
– Вот ушлепок, – радостно прокомментировал Невилл, возвращаясь к своему десерту.
– Лучше не скажешь, – пробормотал Драко.
– Давайте не будем об этом говорить, – предложил Гарри и сменил тему. – Итак, папа, как твои поиски?
– Ну, – сказал Северус, задумчиво откусывая от морковного пирога, который испекла для них Минни. – Не могли бы мы перенести этот разговор в библиотеку? Нам понадобится стол побольше этого, поверьте мне, – сообщил он и посмотрел на принесенный с собой портфель.
Перебраться в библиотеку было минутным делом. С одной стороны, каждому из трех подростков было любопытно узнать, что такого Северус раскопал. С другой стороны, у мастера зелий оставалось только три часа, прежде чем ему нужно будет начать готовиться к балу.
– Как поиски? – снова спросил Гарри. – Ты нашел что-нибудь полезное?
На этот вопрос мастер зелий вскинул бровь и открыл портфель, вытаскивая пачку документов и раскладывая те по отдельным стопкам, вместе с заметками, которые он сделал в Министерских Архивах.
– Давайте посмотрим, – начал он, размещая упомянутые документы так, чтобы иметь возможность при необходимости указать на соответствующую стопку. – Позвольте мне подвести общий итог, прежде чем я начну вдаваться в подробности; я узнал, что медальон был продан в Борджин и Беркс некоей Меропой Гонт в начале двадцатых годов. Несколько лет спустя он был куплен женщиной по имени Хепзиба Смит, той самой ведьмой, которая унаследовала одну из прочих реликвий Основателей, чашу Хельги Хаффлпафф. А почти двадцать лет спустя мисс Смит регулярно встречалась с неким Томом Марволо Реддлом, юным работником Борджин и Беркс.
– Что? – хором выдохнули трое подростков, одинаково недоверчиво распахнув глаза.
– Да. Вот так... вот так и я отреагировал, когда узнал, – поделился мастер зелий, зажимая пальцами переносицу и закрывая глаза. – Также я узнал, что мисс Смит умерла в 1946 году, и в тот же год Том Реддл перестал работать в Борджин и Беркс. Ее смерть посчитали несчастным случаем, обвинили ее домового эльфа. Ни медальона, ни чаши не обнаружили. Гоблины сочли это страховой аферой. Учитывая судьбу медальона, я бы не был так в этом уверен.
За его объяснениями последовала полная тишина.
– Как ты умудрился раскопать все это за одно утро? – спросил за всех Невилл.
Северус печально улыбнулся и рассказал, как провел это самое утро, от своего разговора с Альведом в Гринготтсе до краткого визита в Министерство.
– Что сводит меня с ума, – сказал мастер зелий, – так это то, что технически все эти документы общедоступны, и все же получить к ним доступ достаточно маловероятно. Наша сторона могла достать эту информацию десятилетия назад.
– Гребаное Министерство; только оно могло подтолкнуть гоблинов сделать их записи общедоступными – при этом не дав к ним никакого доступа, – а затем все вот так и оставить! – выдал Невилл, Гарри от всего сердца согласился.
– И кто мог додуматься искать прошлое Темного Лорда в списках старых сотрудников полузаконного магазина антиквариата и темных артефактов? – подивился Драко.
– Да никто, – ответил Гарри.
– Я и сам случайно наткнулся на эту информацию, – сказал Северус, соглашаясь с выводами двух подростков. – Я хотел только найти имена сотрудников, которые работали в магазине примерно в то время, когда там продали медальон и когда он исчез после смерти мисс Смит. Последнее, о чем я мог подумать, это что там работал сам Волдеморт.
– А теперь мы знаем, что в какой-то момент Волдеморт заполучил два предмета, связанных с Основателями, которые мог превратить в хоркруксы, – сказал Гарри, задумчиво просматривая отчет в своих руках, взглядом вылавливая наиболее описание изображение золотой чаши. Смог бы Волдеморт такое сотворить? Конечно, смог бы.
– То есть, эта чаша – один из хоркруксов, которые мы ищем? – спросил Невилл, посмотрев на свою семью.
– У него было все необходимое для создания хоркрукса, когда он ее нашел, – указал Гарри, обратив зеленые глаза к своему отцу, который кивнул, соглашаясь с его мнением. – Также, именно он имел возможность заполучить чашу в свои руки; я не могу представить, чтобы он сумел пройти мимо нее. Ведь это же чаша Хельги Хаффлпафф. – Он подтолкнул изученный документ на середину стола, указывая на рисунок. – Это часть истории Хогвартса, вот. Даже важная часть магического наследия страны. Мне кажется, это в его духе – собрать подобные артефакты, чтобы поместить в них частицы своей души.
– Значит, мы можем добавить чашу в список наиболее вероятных сосудов для его третьего хоркрукса, – заключил Драко, задумчиво разглядывая груды пергамента, прежде чем коснуться указательными пальцами другой кучи отчетов. – Мы знаем, что меч Гриффиндора не хоркрукс, – отметил он.
– За это я могу поручиться, – отозвался Гарри с полуулыбкой.
– А вот как насчет диадемы? – спросил юный слизеринец, рассеянно отвечая на улыбку брата. – Мог ли Волдеморт найти еще и ее?
– Если так, то это должно было произойти в годы, последовавшие за его уходом из Борджин и Беркс, правильно? – спросил Невилл. – Или гоблины были правы и он нашел ее в Хогвартсе? Я имею в виду, он все-таки отыскал Тайную Комнату, когда ему было шестнадцать.
– На данный момент мы никак не сможем об этом узнать, – отметил Гарри.
– И все же, мы знаем, что у него наверняка была чаша, – напомнил Северус. – Слишком большое совпадение, что и она, и медальон пропали в одно и то же время; будь это действительно страховая афера, думаю, за прошедшее с 1946 года время чаша уже засветилась бы где-нибудь, – рассудил мастер зелий. – И если мы придумаем хитрый способ облечь все это в слова, мы просто сможем узнать кое-что о диадеме от хоркрукса в медальоне.
– По крайней мере, теперь у нас есть что-то конкретное, что можно упомянуть при хоркруксе, – задумчиво кивнул Гарри.
– Теперь мы знаем про хоркруксы в медальоне, дневнике и, вполне возможно, в чаше, – подсчитал Невилл, отгибая палец на каждый хоркрукс. – Три, – высказался он. – Если подумать, три является сильным магическим числом. Мог он на нем остановиться?
– Ты думаешь, его волновали такие вещи? – удивился Драко.
– Если не брать в расчет диадему, – подсказал Северус, – можно подумать на тройку.
– Я молюсь, чтобы это его волновало, – высказался Гарри, вздрагивая от пришедшей ему в голову мысли, – потому что следующим самым сильным волшебным числом является семерка. И это будет означать, что нам нужно найти еще пять хоркруксов. Или четыре, – поправился он, – если принять во внимание частичку души, которая все еще обретается в его теле. И от такой мысли, честно говоря, подташнивает.
– Ей-Мерлин, давайте все помолимся за тройку! – воскликнул Невилл с кислым выражением лица.
– Давайте поработаем над гипотезой, что чаша и правда является хоркруксом, – предложил Северус, пытаясь отвлечь подростков – и себя самого – от цифры семь. – Где он мог ее спрятать?
– Может быть, он отдал ее Пожирателю Смерти? – спросил Гарри. – Человеку, которому мог доверять?
– Он ведь и правда отдал один моему отцу, – пробормотал Драко, опустив глаза.
Гарри и Невилл одновременно сдвинулись, дурашливо пихнув светловолосого слизеринца в бок, и, в качестве жеста поддержки, обняли его за плечи.
– Мы об этом уже говорили, – высказался Невилл. – Обвини себя еще раз в чем-то, что сделал твой отец, и я тебе врежу.
– А я помогу, – поддержал Гарри, широко улыбнувшись обоим своим братьям.
– Постараюсь подобного избежать, – пообещал Драко, ткнув их в ребра в знак подтверждения своего обещания.
– Ах ты, злобный слизеринец, – пробурчал Невилл, посмотрев на старшего мальчика.
Драко, дразнясь, зашипел на него.
– Что ж, раз уж ты об этом заговорил... – машинально произнес Гарри на змеином языке, приковывая к себе всеобщее внимание.
– Не совсем тебя понял, – отметил Северус, ухмыльнувшись потрясению на лицах Невилла и Драко. Эти двое еще не слышали, чтобы Гарри действительно говорил на языке змей.
– Прошу прощения, просто мысли вслух, – улыбнувшись, извинился Гарри. – Я имел в виду, что он, конечно, мог и отдать хоркрукс Пожирателю Смерти, но я бы скорее предположил, что он сделал больше трех хоркруксов. Оставайся у него один последний, вам не кажется, что он спрятал бы его в более надежном месте? Например, в Тайной Комнате?
– В Хогвартсе? – растерянно спросил Невилл.
– Признай, если после своего выпуска он когда-нибудь возвращался в Хогвартс – а это было не так уж и сложно, пока он не стал именовать себя Темным Лордом, двери школы всегда открыты для бывших учеников, – то в данном случае Комната являлась бы идеальным тайником, – сказал Гарри, запустив пальцы в волосы. – Открыть Комнату может только змееуст, она скрыта под замком, который считается безопаснее Гринготтса, и до недавнего времени пребывала под защитой его собственного ручного василиска.
– С другой стороны, стал бы он снова так рисковать, пытаясь вновь открыть Комнату после своего выпуска? – задумался Северус. – Дамблдор, должно быть, следил за туалетом с тех пор, как умерла Миртл; если бы вход был открыт в день его возвращения...
– Верно, – признал Гарри логичность отцовских слов. – Но я думаю, что эту возможность стоит рассмотреть. Не то чтобы Дамблдор позволил нам к ней приблизиться; он, наверное, все еще следит за тем туалетом.
– А мы не хотим, чтобы тебя поймали за открытием Комнаты, – отметил Невилл. – Ведь предполагается, что в последний раз ее открыл Адриан.
– И это тоже, – слегка удрученно признал Гарри.
– Ты знаешь, что было бы действительно неслабо? – размышлял Драко, ухмыльнувшись плотно сжатыми губами.
– Что? – спросил Гарри.
– Вы говорите, что Хогвартс безопаснее Гринготтса, – сказал Драко. – Не было бы великой иронией, если бы хоркрукс на самом деле скрывался в Гринготтсе?
– Ты думаешь, что чаша, которую гоблины искали практически вечность, может быть спрятана в их собственном банке? – задумчиво спросил Невилл.
– Гоблины клялись кровью не входить в занятые сейфы без разрешения владельца до тех пор, пока банк стоит, – напомнил Драко. – И хотя Министерство обыскало все имения заключенных Пожирателей Смерти и конфисковало многое из того, что им принадлежало, посчитав это темными артефактами, из-за политики Гринготтса они даже не приближались к их сейфам, не говоря уже о том чтобы войти в них. Гарри может быть позволено войти в сейф, который ему не принадлежит, лишь в том случае, если гоблины будут отстранены от управления банком, что было бы, в некотором смысле, его концом. И то ему для этого пришлось подкупить их мифрилом!
– А как насчет Пожирателей, которые не были арестованы? – спросил Гарри. – Разве они не могут достать хоркрукс?
– Никто из внутреннего круга не избежал Азкабана, – сказал Северус. – За некоторым исключением, конечно, – ухмыльнулся он, указывая на себя. – Могу вас заверить, что Волдеморт выдавал мне только приказы.
– Значит, вариант Гринготтса все-таки возможен? – вопросил Невилл и широко ухмыльнулся. – А не хотели бы вы присутствовать, когда кто-то оповестит об этом президента Мелвоза?
– Даже если она и может находиться в Гринготтсе, – сказал Северус, чуть посмеиваясь нарисованной Невиллом картине, – мы не должны исключать других вариантов. Еще ведь и Скитер ищет? Мы можем получить больше информации о потенциальных тайниках Волдеморта для хоркруксов; Гонты были его последней связью с его корнями как Слизерина, а насколько мы знаем, можно не сомневаться, что его происхождение всегда было для него крайне важно.
Не так просто было забыть интерпретацию Волдеморта его долга как Наследника Слизерина и как он действовал на основе этих убеждений. Разговор продолжался, не прерываясь, в течение последующих трех часов, так и не принеся заметных результатов; Северус оставил подростков в библиотеке и пошел готовиться к предстоящему ему вечеру.
Он не заблуждался насчет того, что его ожидает; ему придется провести весь вечер в компании Министра, пытаясь оценить степень его прямого вмешательства в дела Хогвартса. Еще нужно будет присмотреть и за Тикнессом, оценить, насколько глубоко он запустил когти в Фаджа, при этом прекрасно понимая, что, скорее всего, он бы больше помог своему сыну и будущей войне, если бы оставался дома. Если вновь обретенная смелость Министра – это влияние Тикнесса, вряд ли тот осмелится объявить об этом в общественном месте, когда его потенциально могли услышать люди Дамблдора.
– А министерские балы достаточно утомительны и без того, чтобы постоянно терпеть присутствие Министра, – вытираясь насухо, проворчал Северус своему отражению в зеркале.
Хотелось бы сбежать оттуда побыстрее, но он не желал пропустить ничего важного только потому, что не смог выдержать невежественного идиота, который управляет волшебным сообществом страны. Отстраненно прикинув, сможет ли он использовать ритуал, найденный Гарри для второй задачи, и сбежать к русалоидам, он, посмеявшись над самим собой, выбрал мантию на вечер. Затянув узел своего темно-зеленого галстука и добавив булавку, которая сочеталась с запонками, он расчесал волосы и устало вздохнул перед своим отражением, мечтая каким-нибудь магическим способом пережить следующие пять часов за одно мгновение. Не удалось, так что он смирился со своей судьбой и покинул Силбриф.
Бал проходил в танцевальном зале Стоунхолд Мэнора, резиденции Министров Магии страны с начала семнадцатого века. Мэнор изначально принадлежал Марианфи Стоунхолд, которая продержалась на посту Министра более пятнадцати лет. После своей смерти она оставила свой фамильный дом государству, и тот стал Министерским Домом для Министров, которые были после нее. Он располагался сразу за чертой Лондона и был доступен только для самого Министра. На вечер миссис Фадж оформила все в соответствии со своим собственным личным вкусом. Отметив, что ее вкус склонялся ко всякого рода показухе, Северус даже не знал, и чего он вообще удивлялся, заметив краем глаза три перегруженные хрустальные люстры, освещавшие помещение; пусть он знал, что они там были, они все равно каждый раз заставали его врасплох.
– Убожество, – пробормотал он себе под нос, осматриваясь, а затем направился к лестнице, которая вела к нужному помещению; там его объявят, и любой пока еще имеющийся шанс понаблюдать за обстановкой до того как его заметят, испарится.
Помещение было украшено по-царски, при условии, что царь захотел бы покрасоваться подобным образом; богатые ткани штор обрамляли окна от пола до потолка, между ними располагались большие статуи, копии Атланта, которые словно бы поддерживали потолок. В дополнение к трем люстрам, на разной высоте от потолка до половины высоты комнаты были подвешены магией хрустальные безделушки, сияющие изнутри как китайские фонарики. Огромный транспарант красного шелка, висевший по другую сторону зала, элегантно вышитыми серебряными буквами провозглашал, что тут проходит «126й Ежегодный Бал в честь Развития Международного Сотрудничества».
«Как раз то, что нужно, чтобы поспособствовать укреплению единства в период войны, – с сарказмом подумал Северус, направляясь к лестнице под бессмысленную болтовню толпы – сотрудников Министерства и представителей аристократии страны, без разницы, – легкая пытка для его повышенного слуха. – Забудьте про военные советы, бал, где миссис Фадж сможет посплетничать, а волшебники, которые должны строить планы, смогут напиться, вот, что нам нужно. Для завершенности картины легкомысленного сумасбродства только живых павлинов и не хватает, – размышлял он, а потом рассмеялся про себя, получше разглядев толпу и заметив Люциуса Малфоя в компании Министра, и добавил: – Так, неважно.»
– Его Светлость, Лорд Снейп! – объявил герольд, заставив мастер зелий слегка вздрогнуть от звука собственного официального титула.
Ныне в повседневной жизни титулы редко использовались, применяясь лишь во время официальных встреч, таких как эта, или для удовлетворения чьего-то тщеславия. Северус не показывался в Визенгамоте с тех пор, как поручил одному из своих адвокатов использовать его голоса вместо него в связи с тем, что большую часть года работа не позволяет ему вырваться в Лондон. Не слышать, как его именуют «Лордом» Снейпом, титулом, унаследованным им от семьи, которая с самого его рождения так и не удосужилась хоть раз ему написать, было плюсом. Тем не менее, он не мог пренебречь властью, которую давал ему его титул, только не сейчас. Он нацепил на лицо вежливую улыбку и спустился по лестнице к Министру; Фадж обернулся, смотря на него, пока он приветственно кивал в толпе знакомым, обмениваясь с некоторыми из них любезностями.
– Северус Снейп! – воскликнул Министр, выступая из небольшой компании обступивших его ведьм и волшебников, дабы с энтузиазмом пожать ему руку. – Очень рад, что Вы смогли навестить нас этим вечером!
– Я был весьма польщен приглашением и рад находиться здесь, Министр, – сказал мастер зелий, про себя от души проклиная Фаджа.
– Позволь мне представить тебе, Северус, – предложил Фадж, переключаясь на ты, хотя Северус как-то не помнил, чтобы дозволял подобное этому человеку. – Это миссис Машира Нахес, египетский Министр Магии, как ты прекрасно знаешь. – Северус коротко поклонился и улыбнулся египетскому Министру; она была первопроходцем в Защитных Чарах, прежде чем пошла в политику, и он читал большую часть ее опубликованных на сегодняшний день работ. – С моей женой ты уже знаком, – продолжил Фадж, двигаясь по часовой стрелке и представляя окружающих, – а это месье Антуан Полини – я правильно произношу? – Министр Франции.
– Мы с Лордом Снейпом уже встречались, – произнес иностранный Министр с небольшим акцентом, дружески улыбнувшись мастеру зелий, двое мужчин обменялись рукопожатиями. – Кажется, примерно год назад, в Париже?
– На Всемирном Саммите по Искусствам Исцеления, – подсказал Северус, вспоминая их прошлую встречу. Указанный саммит проводился каждый год в новой стране, и в прошлом году, когда он как раз представлял миру свое зелье, настала очередь Франции.
– И ты знаком с моим новым Главным Директором, мистером Пием Тикнессом? – спросил Фадж, представляя мужчину средних лет с серебряными прядями в волосах и бороде, который стоял рядом с мистером Полини.
– Я не имел такого удовольствия, – отозвался Северус, изучая человека напротив. Нужно бы сегодня попристальнее присмотреться к его взаимодействиям с Фаджем. И, конечно, остался...
– Но ты, конечно, уже знаешь Лорда Малфоя! – воскликнул Фадж, а Люциус и Северус кивнули друг другу.
– Мы действительно знакомы, – подтвердил Люциус, сумев удержаться и позволить себе лишь незначительную насмешку в адрес мастера зелий. Северус почувствовал странное удовольствие от того, как одно его присутствие раздражало старшего мужчину. – Северус, ты пропустил нашу последнюю встречу.
А теперь настала очередь мастера зелий едва ли не насмешничать в его адрес.
– Боюсь, у меня плотный график, – беззаботно ответил он. – Он больше не оставляет мне времени на подобные... глупости.
Ты чуть было не испортил хорошего человека своим идиотизмом, подумал Северус, глядя, как аристократические черты лица Люциуса – так похожие на черты его сына – складываются в холодную улыбку. Драко едва избежал ужасной и незаслуженной участи, считал Северус, когда его готовили стать зеркальным отражением его отца.
– Ты слишком много работаешь, Северус! – провозгласил Фадж, прежде чем враждебность между ними стала слишком заметной.
– Возможно, – согласился Северус, а потом его вниманием завладел Министр Франции, желая поговорить о его последней линии целебных зелий.
Уделяя завязавшемуся разговору только половину своего внимания, мастер зелий следил за окружавшими его людьми, особенно за Фаджем; Министр потратил двадцать минут, беседуя то об одном, то о другом, пока разговор не переключился на заинтересовавшую Северуса тему.
– Кажется, я слышала, Вы планируете реформу образования, мистер Фадж? – спросила Министр Египта, переводя разговор с нынешней темы, вращавшейся вокруг нескольких незначительных изменений в административной структуре ее собственного Министерства.
– О, да! – воскликнул Фадж. – Это может тебя заинтересовать, Северус, ведь ты работаешь в Хогвартсе!
– Что может меня заинтересовать, мистер Фадж? – спросил Северус, теперь полностью сосредоточившись на Министре.
– О, я подумал, – сказал Фадж, на что Тикнесс слегка ухмыльнулся, заставив Северуса заинтересоваться, а сколько из того, что собирался сделать Министр, он надумал сам по себе, – что пора Министерству присмотреть за делами Хогвартса!
– Каким образом, если не секрет? – тихо проговорил мастер зелий, не выказывая никаких признаков согласия или несогласия с Министром.
– Понимаешь, Северус, мое внимание привлекло то, что за главным учебным заведением страны нет ни малейшего надзора, – серьезно провозгласил Фадж. – Я планирую это исправить.
А еще более расплывчато нельзя? – подумал Северус, все так же удерживая равнодушную маску.
– Весьма верно, – поддержал Люциус, одобрительно кивая Фаджу. – Поскольку у меня самого сын...
– Ее Королевское Высочество, принцесса Эвелин Норвежская! – объявил герольд, все разговоры в зале мгновенно прервались, взгляды обратились к лестнице.
Невольно Северус тоже отвлекся. Конечно, он уже слышал это имя: принцесса, вступившая в Сестринство в нежном возрасте восьми лет, продержалась на передовицах газет почти неделю, даже вдали от самой Норвегии. Он просто не сталкивался с ней лично. И уж конечно принцессе Эвелин уже далеко не восемь лет, подумал Северус, моргнув раз, затем другой, пока названная женщина спускалась по лестнице. Мистер и миссис Фадж мгновенно покинули их и поспешили ее поприветствовать.
Ее кожа была чистой, а ее волосы золотыми и тщательно уложенными, и ее облик производил сильное впечатление, когда она изящно направилась к Фаджу. Она была одета в неяркое серо-синее платье, почти парившее вокруг нее при движении, что заставляло миссис Фадж – которая нарядилась в платье утрированно-сливового цвета – выглядеть рядом с ней как плохо испеченный свадебный пирог. Пока Министр и его жена старались познакомить ее с как можно большим количеством народа, прежде чем вернуться к оставленной ими компании, Северус дивился, зачем она прибыла сюда; Фадж, конечно, был взбудоражен ее присутствием, но он, должно быть, уже многие годы приглашал ее и любых других членов немногочисленных оставшихся магических королевских домов Европы на свои балы. Почему же теперь она была здесь? И почему меня это вообще волнует? – думал он по мере приближения к нему этого трио. Шепот вокруг них выдавал, что многих интересует тот же вопрос, что и его.
– Вы знали, что сегодня здесь будет принцесса Норвегии? – спросил мистер Полини, одновременно с вопросом машинально поправляя свой галстук.
– Мистер Фадж упоминал особенного почетного гостя, – отозвался Люциус, шаря по своему жилету, – но ничего не уточнял.
Северус просто наблюдал за указанной женщиной, пока она приветствовала людей, которым ее так же представляли. Она производила прекрасное впечатление, когда разговаривала, улыбалась и негромко смеялась любым шуткам окружающих. Она казалась идеальным воплощением принцессы, такими их изображали в сказках, которые Гарри любил в детстве, словно один из рисунков в старых книгах сына ожил и сбежал со страниц.
Она прекрасна, произнес уже знакомый предательский голос в его голове. «А тебя кто спрашивал?» – мысленно отбрил Северус. Потому что, да, он не был слеп. И да, спасибо, он ясно видел, насколько прекрасна была эта женщина, с ее мягкими чертами лица и большими глазами – откуда у ее глаз такой оттенок синего, как вообще возможен подобный оттенок, словно яркий отсвет кобальта? – но что ему от этого понимания? Сейчас его волновали только выживание семьи и война, ничто другое не имело значения с июля и до тех пор, пока Волдеморт не станет всего лишь плохим воспоминанием. Что с того, что у нее синие глаза, одернул он себя и морально приготовился оставшуюся часть вечера держаться с принцессой радушно, но отчужденно.
– А вот и мы, Ваше Высочество! – воскликнул Фадж, взмахнув рукой в сторону группы, включавшей в себя Северуса.
Глаза принцессы заискрились то ли от радости, то ли узнавая кого-то в представленной компании, Северус не мог сказать. Сперва Фадж познакомил ее с Министрами, а затем с прочими.
– И, конечно, Лорд Снейп, – продолжил Министр. – Полагаю, Вы слышали о постоянном Волчьелычьем?
Принцесса только изящно приподняла бровь на этот вопрос, никак иначе не показав насмешки; этой небольшой демонстрации оказалось для Северуса достаточно, чтобы напомнить себе, что она входит в тайный древний ковен, члены которого имели силы, редко обсуждавшиеся вне Сестринства. А Фадж фактически вот так просто спросил у нее, не провела ли она прошлый год в какой-нибудь глухой дыре; мастер зелий невольно поежился от грубости Министра, но принцесса только улыбнулась ему, теперь ее глаза положительно мерцали.
– Очень приятно, Ваша Светлость.
Ее голос был чистым и мягким, и ей не потребовалось много времени, чтобы влиться в группу и присоединиться к беседе. Казалось, ей на самом деле было довольно интересно поговорить о планируемой Министром реформе образования.
– Как я собирался сказать, – снова заговорил Люциус, еще более воодушевленный присутствием королевской особы, – у меня самого сын в Хогвартсе. Меня очень успокаивает понимание, что Министерство будет следить за качеством предлагаемого там образования.
– Могу ли я взять на себя такую смелость и спросить, – заговорила принцесса, – в какой форме будет проходить эта реформа? Сама я получила домашнее обучение, но о Хогвартсе слышала только хорошее!
Что ж, спасибо, что подняли эту тему, Ваше Высочество, подумал Северус, с облегчением вздохнув про себя; наконец-то этот разговор куда-то приведет.
– Понимаете ли, Ваше Высочество, в основном дело будет заключаться в надзоре, – поделился Фадж, слегка путаясь в собственных словах из-за стремления побыстрее ответить. – Так мы увидим, какие можно будет внести изменения; Министерство, как правильно указал Лорд Малфой, должно бдительно следить за самым важным учебным заведением страны!
– И я боюсь, если мне позволено будет так сказать, – добавил Люциус, – что нынешний директор, Дамблдор, проявляет излишнюю снисходительность к людям, которым позволяет преподавать.
Очень тонко, Люциус, подумал Северус, едва удержавшись от того, чтобы закатить глаза на завуалированное обвинение. Я ранен.
– О, именно! – воскликнул Фадж, совершенно не уловив сути.
– Неужели? – спросила принцесса, пристально посмотрев на Министра, и под гнетом этих голубых глаз Фадж ощутил потребность продолжить, во время своей речи не сводя взгляда с коллег-Министров, Северуса, Люциуса и принцессы.
– Знаете ли вы, что профессора, обучающие Защите от Темных Искусств, редко задерживаются дольше, чем на год? – спросил Фадж. – Один из них два года назад угодил в Св. Мунго с тяжелым случаем потери памяти! А Историю Магии преподает привидение, подумать только. Привидение!
– Un specrte***? – непонимающе переспросил мистер Полини.
– Я никогда не слышала, чтобы привидению позволяли преподавать, – прокомментировала миссис Нахес, пребывая в таком же недоумении, как и ее французский коллега.
– Вы сказали, привидение ведет Историю Магии, мистер Фадж? – спросила принцесса, ее глаза снова замерцали.
– Да, именно привидение! – повторил Министр. – И... но разве Вы сами не историк, Ваше Высочество? – спросил Фадж, посмотрев на принцессу с новым интересом.
А и правда, заинтересовался Северус.
– Вы правы, – подтвердила принцесса.
– И Ваша специализация – волшебная история Европы, если я не ошибаюсь, – произнес Министр Франции, не желая лишаться внимания принцессы.
– И это правда.
– О, Вы были бы лучшим кандидатом на эту должность, Ваше Высочество! – воскликнул Люциус, как видно, представляя, насколько было бы престижно, если бы его сына учила принцесса. И пока Северус, мысленно закатив глаза, ожидал, что принцесса просто посмеется над возгласом Малфоя, она только и сказала:
– Вы так думаете? – и улыбнулась. – Понимаете, у меня есть такой сертификат, и... Ох, я всегда хотела преподавать!
Северус чуть не подавился воздухом, на всю их группу опустилась тишина, а Фадж выпучил глаза.
– Ваше Высочество, Вы считаете... это было бы великой честью, даже величайшей... – заикаясь, произнес Министр, его глаза становились все больше, пока он полностью постигал, насколько хорошо, по его предположениям, такой шаг может выглядеть в прессе. – Ваше Высочество, Вы уверены?
– Я преподавала в течение года, как Вы знаете, прежде чем меня пригласили профессором в Высшую Школу Магической Истории Норвегии.
Всего лишь самая престижная школа истории и археологии в мире, подумал Северус, его собственные мысли сковало оцепенение; что тут вообще происходит?
– Да, я читала некоторые из напечатанных Вами статей по сравнительной истории, опубликованных в Школе. Прекрасная работа, если верить словам моего Руководителя по Истории и Археологии! – поделилась Министр Египта, которую удивленное лицо Фаджа в основном веселило.
– Мерлинова борода! – воскликнул Фадж, прежде чем опомнился. – И Вы были бы не против поработать в Хогвартсе?
– Как я уже говорила, я много слышала о лучшей из школ, – произнесла принцесса. – Существуй такая вакансия, я бы с радостью выдвинула свою кандидатуру, не сомневайтесь.
Чего-то я тут не понимаю, подумал Северус, впившись взглядом в принцессу. Она все так же вежливо улыбалась, но было нечто в этих кобальтовых глазах, чего он не мог прочитать; что же это?
– Ваше Высочество, позвольте мне, в свою очередь, заверить Вас, что такая вакансия определенно существует! – теперь Фадж засуетился, уже планируя, как преподнести прессе такие новости, а вот мастер зелий совершенно не мог найти слов.
Фадж быстро вызвал своего секретаря, женщину в розовом, которую Северус помнил по своим визитам в Министерство, и обрисовал ей ситуацию. Принцесса Норвегии дала адрес своего адвоката, которому следует отправить все документы, проговаривая все четко и внятно, и не успел Северус даже попытаться понять что происходит, как сделка была заключена. И пускай Северус был согласен, что удаление Биннса с занимаемой должности являлось, пожалуй, единственным крайне необходимым Хогвартсу изменением, он никогда не предполагал получить в качестве профессора Эвелин Норвежскую. Он в очередной раз задумался, было ли все-таки ее сегодняшнее присутствие случайным или нет. Если все же было, то она, безусловно, легка на подъем!
В каком-то смысле интересно оказалось понаблюдать, как в течение следующего получаса Фадж разливался соловьем; Северус не упускал нити разговора, вставляя замечание то здесь, то там, все более и более убеждаясь, что необходимо поговорить с принцессой наедине. Такой случай ему выпал, когда игравший весь вечер оркестр перешел к вальсу, что означало начало танцевальной части приема. Едва центр зала очистился, как гости собрались вокруг пустого пространства, а десяток или около того пар вышли для первого танца.
– Если Ваше Высочество позволит мне, – произнес Северус, чуть поклонившись принцессе, – могу ли я пригласить Вас на танец?
Как будто ожидала этого, она склонила голову в знак согласия.
– Можете, – сказала она и Северус принял ее руку в свою.
Вокруг них вспыхнули шепотки, когда они кивнули своей компании и вышли в центр зала, мистер Полини заговорщически подмигнул Северусу, отсалютовав ему своим девятым фужером шампанского. Люциус выглядел так, будто съел что-то кислое, и Северус позволил себе легкую улыбку на этот счет. Он полностью сосредоточился, стоило им достичь пустого пространства, руки заняли должное положение; несколько лет назад он в совершенстве овладел наукой беседы и танца. Все, что ему сейчас требовалось, это хороший повод завязать разговор. Вот еще бы он заранее об этом побеспокоился, подумал он, проклиная собственную глупость; в конце концов, первый шаг сделала сама принцесса.
– Итак, Ваша Светлость, – сказала она, – чему я обязана удовольствием быть приглашенной на этот танец?
– А не мог я пригласить Вас на танец просто потому, что хотел этого? – спросил он в ответ и смотрел, как она несколько раз растерянно моргнула, ее щеки окрасились мягким румянцем, словно она даже не предполагала такой возможности.
– Ах, ну... – она чуть запнулась, в первый раз с тех пор, как он ее заметил, теперь походя на женщину двадцати с чем-то лет, каковой она и была. Этому нельзя было найти объяснений, но он вдруг улыбнулся ей. О чем ты вообще думаешь, идиот? – выругался он про себя. Ее волнение продлилось еще только мгновение, прежде чем вежливая маска вернулась на место. – Пускай Вы так говорите, и все же Вы весь вечер пытались понять, чего я добиваюсь. Я следила за Вами, как Вы следили за мной, Ваша Светлость, – сообщила она, а Северус вспомнил ее вежливые взгляды, вроде бы ничем не отличавшиеся от тех, которые она направляла остальной части их группы. В них было нечто большее?
– Должен признаться в некотором любопытстве, Ваше Высочество, – произнес Северус, позволив себе перейти к предмету, о котором хотел поговорить больше всего. – Я никогда не слышал, чтобы Вы посещали министерские приемы этой страны, но теперь я вижу Вас здесь, готовой представить свою кандидатуру на вакансию в Хогвартсе, едва Министр решает принять участие в делах школы. – Он снова улыбнулся, пока они делали круг за кругом. – Понимаете ли, я работаю в Хогвартсе. Эта реформа Министра затрагивает и меня лично.
– Даже так? – спросила она и улыбнулась уже иначе, чем прежде. Настоящей улыбкой, понял Северус, совершенно не похожей на прежнюю учтивую. От этой ее глаза вспыхивали, в уголках у них появлялись морщинки; она наслаждается этим разговором, теряясь, понял мастер зелий. – Полагаю, так и есть, – заключила она.
– Так что Вы понимаете, почему я спрашиваю, – надавил он, ему было интересно услышать ее ответ, если она все же ответит.
– О, я понимаю, – сказала она, ее улыбка стала шире, как будто тут скрывалась некая лишь ей известная шутка. Несколько мгновений она молчала, просто танцуя; только когда Северус подумал попытаться настоять на ответе, она снова заговорила: – Вы правы, считая, что обычно я не посещаю такие мероприятия, – произнесла она. – И я должна признаться в некоторой, скажем так, преднамеренности, сокрытой за моим предложением занять в Хогвартсе пост профессора Истории, пускай именно этого я и не планировала. Все-таки я здесь по личным причинам.
– Правда? – спросил Северус, нахмурившись от этой мысли.
– В достаточной степени, – ответила она. – Я искала способ остаться в течение года поблизости от моей сестры, а эта работа предоставляет прекрасную возможность. Думаю, мне улыбнулась удача. Или судьба.
Теперь уже Северус смотрел на нее в полной растерянности; он готов был первым признать, что мало что знал о жизни королевских домов, но даже он читал в газетах, много лет назад, что она была единственной дочерью.
– Я думал, у Вас были только братья? – спросил он, и она улыбнулась.
– А я никогда не думала, что столкнусь с Вами именно в этом месте, – произнесла она, не отвечая на его вопрос. – И все же Вы здесь; я думала, что сначала с Вами встретится моя сестра, но...
Она слегка пожала плечами, не сбиваясь с шага. Северус почти забыл о танце, его вела только его мышечная память.
– Вы искали именно меня? – спросил он. – И что же это за сестра?
Его лицо ничего не выражало, на нем была ледяная маска, которую он создал в то время, когда был шпионом.
– Я искала Вас, – призналась она. – И пускай по рождению у меня есть только братья, я являюсь частью Сестринства. И я искала Вас для себя и моей сестры, которая мне не сестра.
Сердце Северуса екнуло. Что она сказала? Слова пророчества Морганы непрошеными пришли в его мысли; возможно ли?
– Как Вы узнали? Что Вы... Что? – спросил он, темно-серые глаза отразили кобальтовую синь, в голосе послышалось ошарашенное напряжение. Он машинально усилил хватку и женщина виновато улыбнулась.
– Вот, – сказала она. – Я должна была сказать это, и тут не существовало простого пути. Но большего сказать я не могу, не здесь; за нами уже наблюдают.
Северус кивнул и чуть расслабился; они кружили по залу, вскоре вальс начал подходить к финалу.
– Вы должны объясниться, – только и сказал он.
– Я знаю. И я тоже хочу объяснений, – сообщила она. – Все это совершенно внове для меня. И это произошло так внезапно; насколько я понимаю, Вы уже некоторое время обладаете этим знанием? – Северус кивнул. – А я всего неделю, – сказала она. – Я покину это место через полчаса и пойду забрать мою сестру. Если у Вас есть уединенное место, где мы могли бы поговорить...
– Есть, – ответил он с новым нетерпением в голосе.
– Тогда мы встретим Вас в Дырявом Котле, ведь так называется этот паб? – Северус кивнул. – Тогда через два часа с этого момента, – продолжила она. – Мы будем в зеленых плащах Сестринства; Вы можете прийти под маской. – Северус снова кивнул. Танец закончился и они поклонились друг другу, по-прежнему сцепившись взглядами. – Не волнуйтесь, – прошептала она, когда он протянул руку, чтобы увести ее с середины зала, – мы здесь, чтобы помочь.
* На английском имя Гарри пишется как Harry, и первая буква имени читается как Эйч.
** 50 футов = 15,24 метров.
*** Настоящее привидение? (фр.)
Самая большая глава. 17 тысяч слов!! Простите меня пожалуйста, за ожидания новой главы🙏🙏
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Семейные узы
Ficção AdolescenteЕсли в роковую ночь на Хэллоуин не того близнеца Поттера назовут Мальчиком-Который -Выжил, какой будет жизнь Гарри? С силой, о которой он не знает, с древним пророчеством, воспитанный Северусом Снейпом... это, по крайней мере, должно быть интересно...
