Семейные узы

Начало семестра

Гарри занял лодку вместе со своим братом и Роном, и они, следом за прочими учениками, поплыли через озеро к виднеющемуся вдалеке величественному замку; зеленоглазый волшебник разрывался между волнением и ужасом. Он почти безуспешно твердил про себя, что бояться совершенно нечего. Не желая поддаваться страху, он просто смотрел на замок и пытался дышать ровно. Непростая задачка.
Первокурсники поприветствовали профессора МакГонагалл, выглядевшую привычно-строгой, ее умные глаза осмотрели испуганных одиннадцатилеток. Она провела их всех по коридору в маленькую комнату. Вряд ли у кого-то выйдет не впечатлиться замком, подумал Гарри, посматривая вверх, на сводчатые потолки; другого такого места, как Хогвартс, просто нет! Тем временем, профессор МакГонагалл объяснила, что такое факультеты, и вкратце рассказала всем о грядущей в скором времени Церемонии Распределения, а затем покинула их, напоследок велев поправить одежду и принять, как она выразилась, вид поумнее – ее взгляд ненадолго остановился на мантии Невилла и на пятне на носу Рона. Невилл, который к тому моменту уже нашел свою жабу, Тревора, стал нервно возиться с мантией, а Рон одновременно принялся оттирать нос.
Сам Гарри старался не суетиться и не пытаться пригладить волосы; удалось ему это только тогда, когда он вспомнил, что те были частью заклинания маскировки, и любые попытки причесаться все равно не принесут никакого результата. Не то чтобы иначе он смог справиться со своими непослушными волосами. Но когда Минерва МакГонагалл награждает тебя таким взглядом, тут уж ничего не поделаешь, остается только постараться сделать все возможное, чтобы поправить свою одежду или отсалютовать этой женщине.
Профессор МакГонагалл вернулась, велела им выстроиться в колонну и ввела их через огромные двери в Большой Зал; там, сидя за столами четырех факультетов, освещенные сиянием тысяч парящих свечей, обнаружились старшие школьники. Небо на зачарованном потолке в точности повторяло ночное небо снаружи, и пускай Гарри знал, что это только чары, он все равно машинально попытался найти несколько созвездий, и эти привычные действия немного успокоили его нервы. В дальнем конце зала зеленоглазый волшебник легко смог различить облаченную в черное фигуру Северуса Снейпа. Он чуть улыбнулся: что бы ни случилось, он не один, с ним тут Сев.
Он прошел вместе со всеми учениками, на сердце у него стало заметно легче. Профессор МакГонагалл устроила на стуле старую оборванную шляпу; Распределяющая Шляпа, подумал Гарри, узнавая ее по описаниям Северуса и Джеймса. Несмотря на свою тревогу по поводу Церемонии Распределения, Гарри даже предвкушал этот момент. И не был разочарован, когда спереди, чуть выше полей, на шляпе появился похожий на щель рот и шляпа запела:
Ох, кажусь я не самым прекрасным на свете,
Не стоит решать все по краю полей.
Я съем себя сразу, как только найдете
Находчивей шляпу, чем я, и модней.
Вы ваш котелок начерните до блеска,
Избавьте от складок высокий колпак,
Я – Шляпа из Хогвартса, молвлю я веско
И я превзойти их могу просто так.
Не спрячете вы в голове своей места,
Что мудрая Шляпа не сможет найти.
Примерьте меня, и скажу я вам честно,
На какой факультет вам бы стоит пойти.
Быть может, для вас Гриффиндор предназначен,
В стенах его храбрые сердцем живут,
Он рыцарством, мужеством, силой означен,
И все гриффиндорцы отвагой слывут.
А может быть, вам Хаффлпафф предначертан –
Для верности и справедливости дом.
Готов хаффлпаффец учиться усердно,
Терпением брать и тяжелым трудом.
Иль вас ждет Равенкло, веселый и мудрый,
Здесь самый смекалистый собран народ,
Проворный, находчивый и остроумный
Хорошего друга в любом тут найдет.
Быть может, вам стоит пойти в Слизерин,
И там обучаясь, науки постичь,
Его ловкачи найдут сотню причин
Любыми из средств своих целей достичь.
Давай же, дружок, скорей на коня,
Не бойся и колебанья оставь,
В надежных руках (хоть их нет у меня)
Ты будешь, лишь голову Шляпе подставь.*
Пока все рукоплескали шляпе, Гарри заметил, что профессор МакГонагалл снова вышла вперед, на этот раз неся с собой свиток, явно бывший списком всех первокурсников, которых она и начала вызывать в алфавитном порядке. В то же время, молодой волшебник размышлял над словами Мыслящей Шляпы; если он** может заглядывать в голову, не придется ли опасаться того, что он кому-то расскажет? Северус, после подробного обсуждения этого вопроса, указал, что заклинание, которое позволяло шляпе выполнять свою работу, было связано со школой и заставляло его хранить свои секреты. Что бы он ни увидел в головах учеников, это являлось частью тайны школы, так что те же самые заклинания, которые делали из него нечто отличное от обычных шляп, обязывали его держать все, что он узнавал, при себе. Но поскольку пугающей способностью заглянуть в голову и рассказать об этом обладал не только Шляпа, Гарри все равно быстро проверил свои окклюменционные щиты.
Северус, предупредивший его, что директор является мастером Легилименции, обучил его летом основам. Конечно, он пока и близко не подошел к уровню мастера зелий, но он тренировался хранить свои мысли по отдельности и возводить достаточно сильные щиты, которые предупредят его, если кто-то попытается читать у него в голове, и хотя бы дадут ему достаточно времени, чтобы сбежать и позвать на помощь.
– Грейнджер, Гермиона! – выкрикнула профессор Трансфигурации, и густоволосая ведьма, с которой они столкнулись в поезде, волнуясь, направилась к шляпе, которую и надела на голову. Гарри заметил, как Адриан и Рон обменялись взглядами, а потом – как их передернуло, когда она была распределена на Гриффиндор; Рон даже застонал в знак протеста. Невилл распределился на Гриффиндор, Драко Малфой на Слизерин – какая неожиданность! Да он бы умолял шляпу, если бы уже не был заточен под этот факультет, но Гарри немного завидовал, ведь блондинчик будет на факультете Северуса, – а затем...
– Поттер, Адриан! – позвала профессор, и по Большому Залу поползли шепотки.
– Она сказала, Поттер? – спросил кто-то.
– Тот самый Адриан Поттер? – переспросил еще кто-то.
– Я именно это и услышал! – согласился другой.
Гарри закатил глаза; честно говоря, Адриан терпеть не мог привлекать к себе внимание, а Гарри не хотел, чтобы его брату было неуютно в Хогвартсе, в который тот мечтал пойти, сколько себя помнил. В это время Адриан с решительным видом надел Шляпу; ждать пришлось недолго: Шляпа назвал Гриффиндор меньше чем через десяток секунд. Гарри аплодировал усерднее всего прочего зала, а крайний левый стол разразился приветствиями. Мальчик отчетливо слышал, как Фред и Джордж скандировали: «Мы получили Адриана! Мы получили Адриана!»
– Поттер, Гарри! – позвала МакГонагалл с небольшой улыбкой на лице.
Гарри подошел с высоко поднятой головой, тайком бросив последний взгляд на Северуса, который ободряюще ему кивнул. Его имя не вызвало ажиотажа, но Гарри так даже больше нравилось. Он натянул Шляпу на глаза, и Большой Зал скрылся из виду.
«Итак, второй из близнецов Поттеров! – прошептал голос ему на ухо. – И ты немного знаком с Окклюменцией! Впечатляюще для твоего возраста! Так, а теперь давай-ка посмотрим, что... Великий Мерлин! – воскликнул Шляпа в полной растерянности. – Ты, юный Гарри, скрываешь больше тайн, чем все ученики, которых я когда-либо имел удовольствие распределять, вместе взятые. И то, что ты скрываешь, это... Удивительно!»
«Ты же не расскажешь, правда?» – тихо подумал Гарри, внутренне съежившись.
«Даже не будь я вынужден хранить то, что узнаю, при себе, я бы не стал; я вижу, как ты защищаешь своего брата, юный Гарри, и это достойно восхищения. – Шляпа остановился. – Но куда тебя направить? Ты настолько умен и начитан, Равенкло прекрасно тебе подойдет; ты так же достаточно хитер, чтобы скрывать свои секреты как слизеринец. А еще тут есть верность вместе с отвагой и благородством, да. Как же лучше поступить?»
«Ничего не выпирает?» – полюбопытствовал мальчик, разговор его заинтриговал; не мог же он, в конце концов, не поинтересоваться, что волшебный предмет, веками по долгу службы заглядывавший в мысли, может о нем сказать?
«Все в твоем разуме выпирает, мой дорогой! – воскликнул Шляпа. – Что я могу сказать? Разве что, Алхимия? Ох, мой мальчик, ты знаешь Алхимию! На какой бы факультет ты в результате ни попал, я советую тебе присмотреться к дополнительным занятиям, которые может предложить школа!
Зеленоглазый волшебник мысленно кивнул, на его появилась губах легкая ухмылка; все было не так плохо, как он думал. И пока шляпа продолжал размышлять и бормотать про себя о его чертах – смелость смешалась с быстротой мысли и некоторым пренебрежением правилами в качестве последнего аргумента, – Гарри вспомнил слова Северуса.
«Если Вы загляните в мое сердце, это поможет?» – спросил он мысленным эквивалентом тихого голоса. Неважно, какому факультету он больше подходил, он уже становился Хэтстоллом***, и прекрасно это понимал.
«Ты позволишь мне заглянуть в твое сердце, юноша?» – серьезно спросил Шляпа.
«Я много чего скрываю, но только не в моем сердце», – решительно ответил Гарри, внезапно почувствовав себя очень храбрым. Шляпа хмыкнул.
«Я могу заглянуть только в твою голову, но даже если бы я мог видеть в твоем сердце, думаю, в этом нет необходимости. Требуется большое мужество – возможно, даже величайшая отвага, – чтобы позволить кому-то заглянуть в твое сердце, Гарри. А поскольку твой разум подходит всем, твое сердце ведет тебя на...»
– ГРИФФИНДОР! – выкрикнул последнее слово Шляпа, и Гарри улыбнулся; Северус сделал то же самое, пусть даже почти незаметно. Он определенно наслаждался своей правотой.
– Хорошая работа, братец! – оценил Адриан, похлопывая своего младшего брата по спине и довольно улыбаясь.
Зеленоглазый волшебник улыбался в ответ; все прошло просто прекрасно – Рон тоже был распределен на Гриффиндор, – и его хогвартская жизнь наконец-то начиналась. Он не сознавал, насколько был голоден, пока распределение не закончилось и Дамблдор не озвучил свою версию приветственной речи. Неожиданно для себя, Гарри набросился на еду в своей тарелке, в процессе уничтожения всего до последнего кусочка охотясь за порцией пирога с патокой и – конечно же – шоколадного суфле.
Веселая праздничная атмосфера была несколько омрачена зловещими словами Дамблдора, предупредившего учеников не приближаться к правому коридору на третьем этаже, если они не хотят умереть мучительной смертью. По Большому Залу снова пробежали шепотки, а мысли Гарри сразу же приступили к составлению всевозможных сценариев. Единственной причиной, почему Дамблдор может не допускать учеников в определенное место в школе, могло стать нечто, хранящееся в Хогвартсе, который, вообще-то, был самым безопасным местом в стране, опередив в этом даже Гринготтс. Но что приходится охранять такими методами, которые могут представлять угрозу для учеников? Что может быть настолько важным? Мозги у него едва не задымились, когда он понял, что что-то упускает, что существует связь, которую он не улавливает, хотя и должен бы, но он слишком устал, чтобы как следует поднапрячься.
Он просто последовал за Перси – которого назначили старостой факультета, чем тот, похоже, гордился – к Гриффиндорской Башне, не беспокоясь запоминать туда дорогу, ибо даже не проведи он в замке так много времени, одних рассказов, которые он слышал в мэноре Поттеров, хватило бы, чтобы нарисовать почти идеальную карту местоположения львиной гостиной. Гарри улыбнулся, увидев знаменитую картину Полной Дамы, и попросту ввалился внутрь, отправляясь прямиком в свою постель. Он сделал попытку немного очистить свой разум, пока чистил зубы, но сумел проделать только основные необходимые окклюменционные упражнения, как почувствовал себя почти готовым свалиться и уснуть тут же на полу.
На следующее утро Гарри и Адриан получили письма от родителей и крестных, поздравлявших с распределением на Гриффиндор: «Как они так быстро узнали?» – вслух удивился Адриан. Гарри был уверен, что Сохатый и Бродяга допросили Дамблдора еще в вечер церемонии, – а зеленоглазый волшебник еще получил неподписанную записку, почерк в которой он узнал бы везде, где было только: