Семейные узы

Последние дни лета

Отскрести себя от пола дома Гонтов и вернуться в Силбриф удалось сразу же, как только они сумели справиться со смехом. Северус нуждался в кроветворном зелье, и Гарри просто не мог больше тут оставаться. Убрав кольцо во внутренний карман куртки, Гарри, помогая отцу, вышел из хижины – в добрый путь, не мог не подумать он на выходе – и поддержал его, когда они очутились на крыльце Силбрифа. Минни, как и ожидалось, уже их встречала, и домовой эльф побледнела, стоило ей увидеть хозяина.
– Хозяину Северусу плохо? – спросила она испуганно-скрипучим голосом.
Мастер зелий устало улыбнулся.
– Со мной все будет хорошо, но мне бы кроветворного зелья, Минни, будь так добра, – произнес он. – И еще принеси нам всем в библиотеку чего-нибудь перекусить.
– Конечно, хозяин Северус!
Сам путь до библиотеки занял больше времени, чем бывало обычно, мастер зелий делал осторожные, выверенные шаги, его сын шел следом, все еще пребывая несколько не в себе. Достигнув цели, они обнаружили, что Минни уже добралась туда, принеся еду и разместив на одной из тарелок четыре флакона вишнево-красного зелья.
– Спасибо, Минни, это все, – сказал Гарри, мягко улыбнувшись домовому эльфу.
– И я правда в порядке, – добавил Северус, видя, что Минни снова собралась спросить о его самочувствии. – Мне, наверное, следует в будущем избегать таких скоропалительных действий, но сейчас я буду в полном порядке.
Выказав некоторое раздражение тем фактом, что, судя по всему, случившийся с ее хозяином недуг как минимум частично явился результатом его собственной импульсивности, Минни поклонилась и вышла из помещения, любяще-недовольно качая головой. Еще секунду поулыбавшись тому месту, где исчезла домовой эльф, мастер зелий повернулся к столу и, аккуратно устроившись в кресле, вылил в кубок первый флакон, а потом выпил его, осторожно действуя подрагивающими руками.
– Давайте никогда так больше не делать, – предложил Невилл, после чего рухнул на ближайшее место; Гарри, ястребом наблюдавший за своим отцом, решительно кивнул; он намеревался проследить, чтобы мастер зелий выпил весь кубок, прежде чем съесть что-нибудь твердое и перейти к прочим зельям.
– Согласна, – отозвалась Джинни, крепко обхватив себя руками, ее заметно потряхивало.
Она села рядом с Невиллом и решительно мотнула головой; предстояло еще многое сделать, и она не позволит Тому Реддлу влиять на ее жизнь. Снова услышать этот голос было как удар под дых, но, по крайней мере, на этот раз она смогла увидеть, как был побежден осколок его души. Дом Гонтов она покинула с облегчением, которого так и не смогла получить после своего злополучного визита в Комнату два года назад. Пока Волдеморт окончательно не исчезнет, придется этим и ограничиться.
– Итак, – наконец заговорил Драко, дав им всем несколько столь необходимых минут молчания, – минус еще один хоркрукс.
– Ура, команда, – устало протер глаза Невилл, на его губах отпечаталась столь же усталая улыбка.
Северус, сам криво улыбнувшись, согласно кивнул.
– Два из шести, – напомнил им мастер зелий, с отвращением покачав головой и сразу же об этом пожалев, потому что голова немедленно отозвалась болью.
Заметив его недомогание, Эви сочувственно скривилась.
– Это было неразумно; никаких резких движений, пока зелья не подействуют.
Гарри критически посмотрел на еду в тарелке отца, недовольный тем, сколько тот съел.
– Папа, тебе бы поесть.
Предложение было сформулировано как просьба, но в голосе Гарри ясно слышался только приказ. Весело хмыкнув, Северус демонстративно откусил кусок.
– Вроде бы технически это я должен говорить тебе все съесть?
– В теории – да, – согласился Гарри. – На практике, я думаю, что говорить об этом нам обоим – проговорила Минни. Я делаю исключение в связи с некими последними событиями. А ты пытаешься увильнуть; ешь.
Мастер зелий закатил глаза, но сделал, как велено.
– Все же вернемся к хоркруксам, – сказал Северус, потягивая содержимое своего второго флакона кроветворного зелья, грохот в голове утих до более приемлемой дроби.
– Тут Вы продемонстрировали нам заметные навыки допроса, мистер Поттер, – поделилась Джинни, успокаивающе массируя виски.
На комплимент Гарри только плечами пожал.
– Я же говорил, что прекрасно вывожу его из себя, – невесело усмехнулся он. – Получается интересная забава.
– Смертельная забава, – сощурившись, поправил сына Северус; Гарри, демонстративно сдаваясь, вскинул руки.
– Я бы и сам предпочел избегать подобного, – признался он. – Но ты не можешь отрицать, что на практике это дает нам полезную информацию.
– Шесть хоркруксов, – пробормотал Невилл, вспоминая упомянутую информацию. – Вот стоит только подумать, что большим психом он быть не может.
– Два уже уничтожены, – напомнила им Эви. – Еще один находится в наших руках.
– И мы знаем, что четвертый, скорее всего, это чаша Хаффлпафф, – добавила Джинни, – даже если не знаем, где она находится.
– Медальон-хоркрукс может нам с этим помочь, – задумался Гарри. – Он был сделан позже, чем кольцо и дневник, и если чаша действительно хоркрукс, то медальон об этом в курсе.
– Никаких тебе медальонов этим вечером, – только и указал Северус, с облегчением увидев, как сын кивнул в знак согласия.
– Я все равно почти сплю на ходу, – признался Гарри. – Как бы я ни хотел выяснить, что медальону известно, от меня не будет никакой пользы, если я попытаюсь его допросить, когда у меня глаза сами собой закрываются.
– Не могу не согласиться, – кивнул Северус со всей возможной решительностью, на какую был способен, не рискуя вызвать новый приступ головной боли.
Он подтолкнул к сыну тарелку с бутербродами, без слов указывая ему тоже чего-нибудь съесть, и Гарри жестом пригласил остальную часть их компании присоединяться. Здесь и сейчас они вряд ли могли сказать или сделать что-то еще, и как только Гарри удостоверился, что отец выпил все необходимые зелья, они разошлись по своим комнатам, и мысли их были заполнены темным дымом и огненно-красными глазами.
Очутившись в своей кровати, Гарри зацепился взглядом и не смог оторваться от лежавшего на прикроватной тумбочке неприметного кольца. В первые несколько дней прогулок по многочисленным комнатам Орбейна он наткнулся на странные двойные двери, которых прежде никогда не видел. Возвышаясь над ним в самом конце пустого в остальном подземного коридора, вырезанные из того же камня, что и весь замок, и укрепленные чугуном, они оказались входом в то, что, должно быть, являлось собственным хранилищем замка. На дверях были вырезаны руны, наложены почти все существующие под солнцем защитные чары, переплетенные с незримыми проклятиями, вплавленными в металл века назад. Все они складывались в большую печать, какой гордился бы любой алхимик, призванную позволить войти исключительно нынешнему хозяину замка.
– Взломщики проклятий обломались бы об эти двери, – пробормотал под нос Гарри, а потом прикоснулся к печати и вошел в само помещение.
Все золото и драгоценности давно переправили в сейфы наследников Остелеров, завязанные на семейную магию; они, вероятно, поселились в гринготтских сейфах, едва гоблинское восстание закончилось. Но нельзя сказать, чтоб огромный зал, в котором он очутился, был абсолютно пустым. В дальнем конце, занимая не меньше двух третей помещения, оказавшегося как минимум в три раза шире и в два раза выше холла Орбейна, обнаружилось дикое разнообразие мебели. Гарри сильно подозревал, что весь этот зал врезан в гранит холмов, раскинувшихся за замком.
Он назначил первым четырем домовым эльфам Орбейна – племянницам Минни и их мужьям – рассортировать мебель и составить план, как ее можно будет получше расставить. Планы комнат ежедневно предоставлялись ему на утверждение – в целом он их принимал, с некоторыми малозначимыми поправками, – и Орбейн наконец начал походить на тот замок, каким он был раньше. Если верить Вилле, старшей племяннице Минни, не вся мебель осталась внизу в хранилище: много столов прямые наследники последнего хозяина Орбейна унесли, утверждала домовой эльф, и обязательно было нужно докупить новых, чтобы восполнить нехватку. Гарри, который, несмотря на все годы помощи отцу с Силбрифом, до этого момента не сознавал, как трудно управляться с владением размеров Орбейна, незамедлительно попросил составить другой список, на этот раз с мебелью, покупку которой нужно будет одобрить. Несмотря на сопутствующую головную боль, хранилище расчистили, и теперь у него было место, где можно безопасно хранить хоркруксы. Медальон немедленно стал единственной вещью в этом хранилище, а вскоре к нему присоединится и кольцо.
Снова вздохнув, Гарри заставил себя расслабиться, пытаясь особо не думать о допросе, который прошел только этим вечером, или о том, который ждет его завтра. Он заснул, глядя на черный камень в кольце, его наполнило страннейшим чувством выполненного долга на пару с ужасом от того же, пока его усталость не смежила ему веки.
Только поздним утром следующего дня Гарри сумел соскрести себя с постели и отправиться в душ. Но смыв вчерашнюю грязь, да еще после двенадцати часов сна, спускаясь по лестнице на кухню с кольцом в кармане, он обнаружил, что чувствует себя отдохнувшим, как никогда за прошедший месяц. Его семья уже собралась за столом; Драко и Невилл общались с Эви – о чем бы они ни говорили, кажется, двух подростков эта тема то ли потрясла, то ли заворожила, Гарри не мог точно сказать, – а Джинни накладывала себе и Северусу оладий, пока сам мастер зелий рассказывал нечто, что звучало как поправки к инструкции для приготовления широкого круга противоядий. Улыбнувшись сам себе, он сел рядом с отцом.
– Всем доброго утра! – весело сказал он и улыбнулся еще шире, получив хоровой ответ на свое приветствие.
– У кого-то сегодня хорошее настроение, – отметил Северус, который выглядел – и чувствовал себя – по большей части оправившимся от своего испытания.
– Как бы там ни было, – сказал Гарри, садясь за стол и принимая от Невилла чашку кофе, – тот факт, что у нас впервые действительно есть достоверная информация о хоркруксах, не может не радовать. И один раз допрос нам уже удался; что заставляет меня надеяться, что и в другой раз мы тоже справимся.
– Мерлинова борода! – воскликнул Драко, оставив вилку на полпути ко рту и широко распахнув глаза. – Ты стал, ну, знаешь... оптимистом? – последнее слово он произнес театральным шепотом, как будто боялся спугнуть упомянутое чувство.
– Как известно, я время от времени демонстрирую оптимизм, – высказался Гарри, даже не потрудившись притворно оскорбиться. Он добыл себе кусочек тоста и джем. – Итак, – обратился он к своим братьям, – что я такое прервал, что оно вас двоих так заворожило?
– Мы просто поняли, что История Магии и правда интересная штука, – поделился Драко, пожав плечами.
– Культурный шок был слишком велик, – пояснил Невилл, прижав руку к груди. – Мое сердце никак не успокоится!
– Как-то даже трудно поверить, что подобное может быть интересным, когда все, чему тебя учили, это гоблинские восстания, – признала Эви, улыбнувшись устроенному Невиллом представлению. – Мне придется переписать всю учебную программу.
– И хорошо, – согласился Северус. – Нам нужны изменения. Все пять лет моих посещений уроков Истории Магии оставили в моей памяти большую дыру, и я могу тебя заверить, то же самое произошло со всеми, кто когда-либо учился у Биннса.
– Вот-вот, – подтвердила Джинни, а три парня решительно кивнули.
Эви только прищурилась и снова пробормотала что-то на норвежском. Гарри ухмыльнулся, уловив в финале имя Дамблдора – с последующей впечатляюще быстрой скороговоркой, которая могла быть только руганью.
– Что-то мне вдруг захотелось выучить норвежский, – произнес Северус, весело посмотрев на блондинку.
– И из головы такую мысль выкинь! – ухмыльнулась Эви.
– К слову о выкинуть, – посерьезнел мастер зелий, его взгляд вернулся к сыну, – что ты планируешь делать с медальоном?
– Вообще-то, я думал заняться им сегодня чуть попозже, – признался Гарри. – Нет смысла держать его в том хранилище, учитывая специфику вопросов, которые я должен ему задать.
– Ты хочешь узнать о чаше, – догадалась Джинни.
– И попытать счастья насчет диадемы, посмотреть, стоит ли придерживаться теории о том, что она тоже хоркрукс, – уточнил Гарри. – Я не знаю, когда медальон стал хоркруксом, поэтому понятия не имею, знает ли он, где спрятана чаша.
– Ну, – проговорил Драко, – кольцо он превратил в хоркрукс почти сразу после того, как его получил, правильно?
– Ты думаешь, он мог не особо долго удерживать медальон в его изначальном виде, когда его украл, так? – спросила Эви.
– Думаю, это возможно, – подтвердил светловолосый слизеринец.
– Значит, мы предполагаем, что он превратил медальон в хоркрукс, когда ему было примерно, сколько там, двадцать два? Двадцать три? – спросила Джинни, эта мысль явно ей претила. Двадцать три, а он уже разделил свою душу на пять частей.
– Похоже на правду, – согласился Гарри, зеркально повторяя выражение ее лица. – Я собираюсь попытаться добыть всю возможную информацию на тему, где он мог спрятать оставшиеся хоркруксы и чем бы они могли быть. – Он поморщился, его давешний оптимизм стремительно таял. – Это выстрел наугад.
– Ты все из него вытянешь, – произнес Северус, согласный с тем, как его сын оценил ситуацию. Это был выстрел наугад; не то чтобы Гарри собирался делать что-то другое. Не то чтобы он не собирался присутствовать рядом с сыном, когда он будет это делать.
– Вытяну, точно, – согласно кивнул Гарри. – Так что выбор тут – злить его или приводить в отчаяние.
– То, что ты сделал вчера вечером, похоже, работает, – прокомментировал Невилл, вспоминая пылающие красные глаза хоркрукса.
– Значит, оба варианта, – печально усмехнувшись, подытожил Гарри.
Общение с любой частью души Волдеморта являлось нелегким процессом. И любая мыслимая подготовка в мире не сможет помешать его сердцу безумно биться в груди, а голове – кружиться от осознания того, сколь многое в любой момент может пойти не так. Но он знал, что, в отличие от прошлых лет, часы уже тикали, ведя обратный отсчет до момента, когда ему придется столкнуться с Волдемортом. И что с каждым уничтоженным им хоркруксом стрелка все ближе и ближе подходит к нулю.
– Вы знаете, – сказала Эви, уставившись в свой чай, – я всегда считала, что возвращение Волдеморта будет означать войну. Что есть шанс, что сражаться станет даже Сестринство. Мысленно я готовилась сделать именно это. – Она подняла взгляд и встретилась над столом глазами с Северусом. – Я просто никогда не думала, сколько сражений нужно выдержать до фактического начала войны.
– Никто из нас не думал, – признался Гарри, беспомощно пожимая плечами. – По крайней мере, ты была готова поверить в возвращение Волдеморта и готовилась к войне. – Он поморщился, зеленые глаза сузились. – Большинство людей решили зажмуриться и понадеяться на лучшее. – По крайней мере, если судить по Ежедневному Пророку и статьям Риты Скитер, Министерство по-прежнему прекрасно удается убеждать общественность, что Темный Лорд мертв и не вернется. Дамблдора изгнали практически отовсюду, и не было никаких признаков, что в ближайшее время ему удастся восстановить свою политическую репутацию. Это просто кошмар какой-то. – Я боюсь, их не удастся убедить вовремя, чтобы они начали готовиться, – признался он.
– К слову о подготовке к бою, – сказал мастер зелий, пытаясь увести тему разговора от Министерства и его пропаганды и хотя бы на время занять голову Гарри другими вещами, – я думаю, что мы все кое в чем немного отстали. Когда разберемся с хоркруксом, нам нужно попытаться составить график.
– Мне не хватает фехтования, – решительно кивнул Невилл. – После всего этого я хотел бы немного пообщаться с тренировочными манекенами.
– Фехтование? – переспросила Эви. – Вы включили в свое обучение бой на мечах?
– Да, – ответил мастер зелий. – Когда дело доходит до сражений, магия – это еще не все. Сражение на поле боя требует выносливости, и тут мечи очень помогают. – Он внимательно присмотрелся к двум девушкам. – Вы никогда не думали этим заняться?
– Фехтованием? – уточнила Джинни, криво улыбнувшись. – Честно? Живя с шестью старшими братьями, я раз или два об этом подумывала. Но в последние годы все же скорее нет.
– И я в детстве тоже; хотя это было не более чем игрой, – легко усмехнулась Эвелин, в голове всплыли полузабытые воспоминания. – Когда мне было десять, я почти добралась до конюшни с отцовским мечом; меня наказали на две недели, – призналась она, заставив Северуса улыбнуться при мысли о десятилетней Эви, играющей в грозного рыцаря. – Однако я должна признать, что мои таланты, скорее всего, ближе к области магии, чем к холодному оружию.
– Все равно дело того стоит, – настаивал Северус, снова посерьезнев. – Если я что и знаю о войне, так это что никогда не предугадаешь, с чем придется столкнуться; нужно просто готовиться, и магические тренировки – только часть этого процесса. Может наступить момент, когда потребуется сбежать – или пнуть и ранить – ради спасения своей жизни, и забывать об этом нельзя, – поделился он с женской частью их компании. – Поймите, это не имеет ничего общего с вашим магическим мастерством; я не знаю, что значит состоять в Сестринстве, как вы тренируетесь и еще много чего. Но вам нужно подготовить к войне и свое тело, а не только разум и магию.
– В принципе, я понимаю, – отозвалась Эвелин, кивнув в знак согласия. – Но ты должен сознавать, что я никогда не училась владеть оружием; мне придется начинать с нуля, и я не знаю, есть ли у нас на это время.
– У нас в подземельях есть учебные доспехи, у которых времени найдется сколько угодно, – заверил ее Гарри.
– А еще я сомневаюсь, что смогу поднять настоящий меч, не говоря уж о том, чтобы успешно его применить.
Тут Северусу пришлось согласиться.
– Есть и другие варианты, не только палаши; тебе просто нужна альтернатива палочке на тот случай, если все пойдет не так, а это частенько случается, – добавил он, задумчиво вскинув бровь.
– А как насчет тебя, Джинни? – спросил Гарри, заметив, что у рыжей еще остались сомнения по поводу этой идеи. – Что ты думаешь насчет выбора оружия?
– Слушай, я, как там Эви выразилась? Ах, да, в принципе, я тоже понимаю, ладно? – сказала она и беспомощно развела руками. – Но очень сомневаюсь, что смогу справиться с мечом.
– Тут дело станет лишь за тренировкой, уверяю тебя, – сказал мастер зелий. – Тебе не нужно становиться мастером-фехтовальщицей. Хватит и того, чтобы ты смогла увернуться от неприятностей.
– Ага, и если уж у Драко получается... – вставил Невилл, ухмыльнувшись в сторону светловолосого слизеринца, который в отместку ударил брата по плечу, метнув в него неодобрительный взгляд прищуренных серых глаз.
– Поосторожнее, Лонгботтом!
– Да, ну, они оба практикуют бой на мечах и сумели почти прилично в этом преуспеть, – прокомментировал Гарри развернувшуюся сцену, указывая на своих братьев, которые теперь пытались спихнуть друг друга со стульев, – это доказывает, что научиться может кто угодно.
– Ну, спасибо, Гарри, – хором сказали братья, прервав свою потасовку и уставившись на зеленоглазого подростка, прежде чем вернуться к своему занятию.
– Да, ну, я бы не стала доверять мне острые предметы, и вам не советую, – смиренно произнесла Джинни. – Но я готова попробовать, если у вас целители на дымолетной связи.
– С чего ты так непоколебимо уверена, что у тебя не получится справиться с оружием? – спросил Гарри, чувствуя, что за ее словами стоит нечто большее, чем просто неопытность.
– Я неуклюжая. Кроме того, мы с гравитацией не в ладах с самого моего детства, а добавь к этому острые предметы – и получишь только боль, кровь и откромсанные конечности, вот с чего, – смертельно-убежденно ответила Джинни.
– Это... довольно мрачное предсказание с твоей стороны, – сказал Северус, уголки его губ дернулись вверх.
– Безусловно, у тебя не может быть все настолько плохо, – уверенно заявил Невилл, когда они с Драко наконец объявили перемирие.
– Я иногда спотыкаюсь на ровном месте, – упорствовала Джинни. – И ни один из моих братьев никогда не позволит мне забыть, как я как-то раз побежала за ними из дома в сад, требуя взять меня поиграть с ними в Квиддич, и, заговорив через плечо с мамой, не вписалась в дверь, врезавшись вместо нее в стену. – Она покачала головой, вспомнив себя в детстве, в то время как окружающие с разной степенью успеха пытались сдержать смех. – Мама тогда тоже говорила мне не бегать по дому, чтобы не пострадать. Фред настаивает, что в тот день стена у кухонной двери изменилась. Видимо, я оставила на ней вмятину. Фредовы шуточки, – подытожила она, заставив их маленькую группу засмеяться.
– Когда это было? – фыркая, спросил Гарри.
– Вроде шесть лет назад? – задумалась Джинни. – Кажется, мне тогда было около восьми.
– Если тебя это утешит, – предложил Гарри, вытирая с уголка глаза набежавшую слезу, – я был так изумлен, когда в первый раз в жизни создал на уроке алхимии драгоценный камень, что опрокинул в миску маленький пузырек с ядом акромантула и умудрился подпалить брови себе и Николасу.
– Быть не может! – воскликнул Драко и, стоило Гарри утвердительно кивнуть, тут же снова засмеялся.
Северус широко улыбнулся этой истории; после смерти алхимика Гарри не рассказывал ни о каких маленьких смешных неудачах, которые случались во время его первых уроков с Николасом. Он раз за разом пересказывал их, когда был младше, и сейчас нельзя было не порадоваться их возвращению. Так Фламелей и нужно вспоминать, решил мастер зелий.
– Я все равно думаю, что у меня дело обстоит круче, – отозвалась Джинни, широко улыбаясь соседям по столу.
– Да как такое может быть, если в моем рассказе есть Николас Фламель? – поинтересовался Гарри.
– Ты никогда не слышал присказку, что «ты понимаешь, что твой день не задался, когда падаешь с кровати и промахиваешься мимо пола»? – спросила рыжая, с печальной ухмылкой глядя на Гарри; он только засмеялся, потрясенно уточнив:
– Но как?
– Резкий звонок будильника и немного идиотский всплеск случайной магии, – объяснила она, а потом продолжила: – Это случилось через несколько дней после того, как Рон впервые поехал в Хогвартс, и я поняла, что все мои братья отбыли в школу, оставив меня дома, – рассказала она. – Так что у меня, наверное, был кошмар, потому что следующее, что я помню, это что я скатилась с кровати, и я была совершенно уверена, что сейчас рухну на пол; вместо этого я упала на потолок. Я застряла там на пять часов, пока заклинание, которое я случайно наложила, не иссякло.
– Вообще-то это довольно сильный пример случайной магии, – прокомментировала Эвелин, когда немного справилась со смехом.
– И вы, люди, еще хотите дать мне меч, – посетовала Джинни, снова раздраженно качая головой.
– Все будет хорошо, вот увидишь, – настаивал Гарри, ослепительно улыбнувшись.
Гоблинское золото, но как ему был необходим этот смех!
Как выяснилось, не только они двое периодически устраивали себе несчастные случаи. Гарри этот факт даже как-то не удивил. Невилл рассказал историю о своем первом всплеске случайной магии – «Твой дядя сделал что?» – переспросил Северус, когда Невилл упомянул о вывешивании из окна за лодыжки, а Драко подавился чаем, – а вот Эви рассказала историю о том, как они с братьями на официальном приеме перемазались и сломали себе несколько костей, когда решили тайком поиграть и отправились к конюшням, а потом залезли на крышу и упали оттуда. Гарри хохотал вдвое заливистей – как и всегда, – когда Северус рассказал о событии, приведшем в свое время к тому, что он практически взорвал лабораторию зелий, и с ошеломленным потрясением, стоило Драко признаться, что он разбил окно, когда впервые полетел на метле.
– Никому из нас нельзя доверять оружие, – постановил Невилл. – О чем мы только думаем?
Задорная атмосфера продержалась еще несколько минут, пока разговор неизбежно не вернулся к медальону.
Решить, где состоится само столкновение, было несложно. Рядом был Орбейн, со всеми его крепкими стенами и пустыми залами. Гарри просто уточнил помещение: им стал большой зал в западном крыле замка. Он не был до конца уверен, но предполагал, что раньше тот использовался как дополнительный зал заседаний на случай осады замка. Сейчас он был полностью лишен мебели, к тому же в нем отсутствовали окна, делая усиленные деревянные двери единственным входом и выходом, а само помещение – идеальным для разборок с хоркруксом.
Удержание хоркрукса в помещении – и предпочтительно предотвращение любых покушений с его стороны – стало еще одним насущным вопросом. Все единодушно согласились, что если осколок души Волдеморта из медальона попытается либо сбежать, либо атаковать одного из них – при упоминании о возможности нападения пять пар глаз повернулись к Гарри, заставив подростка негодующе фыркнуть, – хоркрукс следовало немедленно уничтожить. Мастер зелий боялся – его страх основывался на неких расплывчатых параграфах, на которые он наткнулся как раз этим самым утром, – что хоркрукс сможет захватить чужое тело, если возникнет такая необходимость.
– Я не уверен, какие требуются обстоятельства, чтобы такой захват смог состояться, – пояснил Северус, все его родительские инстинкты призывали его немедленно сжечь медальон, пока сын не оказался с ним в одной комнате, – но рисковать мне как-то не хочется. Того, что прошлым вечером мы не приняли никаких мер предосторожности против такого варианта, уже достаточно, чтобы снабдить меня кошмарами на много лет вперед, уж спасибо.
Именно Эвелин предположила, что душа Волдеморта, заключенная в хоркруксе, является по сути живым существом. И хотя они не сумели припомнить никаких щитов, которые смогли бы по-настоящему запереть бестелесную душу, существовало несколько чар и заклинаний, которые, наверное, смогли бы ее на короткое время сдержать. К тому времени, как им удалось подобрать на каждого из них по такому щиту, который тот смог бы использовать, и попрактиковаться, уже перевалило далеко за полдень, оставив им на действия очень мало времени. Поездка в Орбейн прошла в молчании, поскольку все погрузились в свои собственные, личные переживания, а Гарри про себя повторял вопросы, которые необходимо будет задать; само выведение Волдеморта из себя его не беспокоило. Опыт показал, что достаточно одного его присутствия, а если это не сработает, то он может задразнить хоркрукс до безумия. До самого Орбейна молчание так и не было нарушено.
– Это... – начала Эви и стихла, моргая на гордо высившийся в отдалении замок. – Это и есть Орбейн?
– Да, именно, – подтвердил Гарри, улыбаясь их ошарашенным лицам.
– Скромненько, – высказалась Джинни, выгнув бровь и ухмыльнувшись Гарри. – Уютненько. Мне нравится.
Гарри на это рассмеялся, а в душе Эвелин зашевелился историк.
– Когда, вы говорите, Остелеры покинули замок? – спросила она, пристально осматривая конструкцию. – Потому что, по моему мнению, не похоже, чтобы его как-то переделывали, – пояснила она. – Тут нет элементов ренессанса или викторианских элементов, и внешние стены все еще стоят.
Эви повернулась лицом к Гарри, ожидая ответа, только чтобы обнаружить, что он смотрит на нее круглыми глазами.
– Что? Это мое хобби! – сказала она в свою защиту.
– Ты археолог, у которого хобби – история? – спросил Северус, в его голосе отчетливо различалось веселье.
– Я сделала свое хобби профессией, и теперь я знаю, что никогда не стану скучать на работе, – широко улыбнувшись, возразила она. – Что тут такого?
– Если честно, некий смысл в этом есть, – признал мастер зелий, улыбнувшись в ответ. В конце концов, разве не по этой причине он выбрал зелья?
– Думаю, в этом году я смогу наслаждаться в Хогвартсе Историей Магии, а это очень странная перспектива, – вставил Невилл, и небольшая компания поехала к замку, почувствовав себя немного лучше, учитывая мысли о том, что им предстояло.
Гарри развлекался, наблюдая за реакцией Эви и Джинни на замок, пока те въезжали в ворота, стараясь держать себя в руках; вроде бы странно, но ожидание столкновения с хоркруксом нервировало его больше, чем сам факт. Мысль о том, на что он шел, лишь больше давила на него, так что он хотел просто приступить к допросу и покончить с этим.
– Я так и знала! – воскликнула Эвелин, указывая на две статуи по обеим сторонам от главных ворот. – Никакой перестройки; прекрасный пример поздней средневековой архитектуры! Видели арки окон слева?
И она продолжила высказываться об архитектурных деталях, которые делали Орбейн уникальным и «прекрасным образцом для любой архитектурной диссертации, я клянусь!» , взволнованно улыбаясь, потому что это, по-видимому, было историей. Северус мягко улыбнулся женщине, на какое-то время позволив себе заразиться ее энтузиазмом, а потом пару раз глубоко вздохнул, чтобы прочистить голову.
– А сколько ты вообще знаешь о средневековой архитектуре? – спросил Драко, впечатленный ее знаниями и заинтересованный этой темой и ее живым повествованием.
Эви смущенно улыбнулась светловолосому слизеринцу.
– Извиняюсь. Я частенько болтаю, когда волнуюсь, – призналась она. – Это у меня нервное. Подожди первого урока Истории и сам увидишь, – добавила она, при этой мысли ее глаза расширились от ужаса. – Вот о чем я не подумала перед тем, как вызваться на эту работу. Я просто не учила малышей. А подростков – вообще никогда.
– Не волнуйся, – с откровенным весельем посоветовал Северус, ведя Кадара к конюшням. – Я взорвал котел, когда в первый раз выступил преподавателем. До сих пор не знаю, как у меня это получилось, но я это сделал. Все нервничают.
– Взорвать что-нибудь перед уроком – это лучшая идея, какую я слышала, – высказалась Эвелин, глядя вдаль, как будто представляла себе такую перспективу. – Прекрасный способ спустить пар.
– Я не то имел в виду, но это тоже работает, – хмыкнул мастер зелий.
Их шестерка отправилась в хранилище Орбейна забрать медальон, и Гарри пытался отвлечься, указывая на следы ремонта и разные комнаты замка, мимо которых они проходили. Он взял ящик из пустующего хранилища и, не снимая крышки, перенес в специально выделенное помещение. Он уже чувствовал, как хоркрукс шевелится внутри, пытаясь прощупать почву, тот чувствовал, что его несут. Добравшись до зала, Гарри открыл ящик и положил медальон на пол, на другой стороне помещения, не ослабляя бдительности, а Эви и Северус обошли западное крыло, убеждаясь, что оно свободно, как он и сказал.
Медальон лежал на каменном полу неподвижно и тихо, так же, как это было с кольцом прошлым вечером. Гарри не обманулся в прошлый раз и не собирался обманываться сейчас. Он знал, что стоит ему подойти на шаг ближе, как хоркрукс попытается атаковать его разум. А стоит обратиться к нему, стоит только выдать свои намерения, как к этому добавится еще и физическая атака. Он вздохнул и повел плечами; не то чтобы у него тут был особый выбор. Он не уйдет из этого зала, по крайней мере, пока не получит хоть каких-то ответов, вне зависимости от того, насколько медальон не желает их давать.
– Готов, брат? – спросил слева Драко, успокаивающе улыбнувшись.
Гарри кивнул.
– Ты знаешь, что у тебя получится, – подбодрил Невилл, шутливо хлопнув его по плечу. – Я был прав, когда ты вчера вечером умыл этого дымолицего из кольца, я уже разок видел, как ты это делаешь, – подмигнул он ему, его карие глаза блестели.
– Точно, – согласилась Джинни. – И мы же будем тут. Если дело дойдет до драки, я просто заброшу тебя на плечо и сбегу от него, – добавила она с широкой улыбкой, и Драко с Невиллом засмеялись, представив себе эту картинку.
– Хотел бы я посмотреть, как ты попытаешься это сделать, Уизли, – проговорил Гарри, посмеиваясь над ее оскорбленным выражением лица.
– Даже не сомневалась, Поттер, – снова улыбнувшись, фыркнула она. – Даже не сомневалась.
В коридоре раздались шаги, и несколько мгновений спустя в зал вошли Северус и Эви. Гарри увидел, как глаза отца перешли с него на медальон на полу и на несколько секунд застыли. Решительно расправив плечи, он посмотрел на сына и мягко улыбнулся.
– Весь этаж свободен, – сообщил мастер зелий. – Домовые эльфы получили прямой приказ не приближаться ко второму этажу и даже к ведущим сюда лестницам.
– Значит, мы готовы? – спросила Эви, глядя на медальон с нескрываемым отвращением. – По крайней мере, если мы не придумаем еще каких-нибудь безумных мер предосторожности, чтобы оградить тебя от него, – заключила она, посмотрев на Гарри, безуспешно пытаясь подобрать какие-нибудь бодрые слова по этому поводу. Вместо этого она достала палочку из кобуры, решив быть готовой ко всему и к чему угодно, мысленно повторяя известный ей список защитных чар и контр-заклинаний. Если и существует хороший случай проявить свои знания в этой области, подумала она про себя, сильнее сжимая пальцы на палочке, то именно сейчас он и настал.
– Ну, так хоть что-то, – согласился Гарри, его собственная палочка была сейчас у него в руке, зеленые глаза обратились к кулону. – Ладно. Вы знаете, что делать, – сказал он, чуть улыбнувшись вставшим за ним людям. – Если он попытается пройти мимо меня и сбежать отсюда, – серьезно проговорил Гарри, все следы веселья испарились, – вы его остановите. Он не выживет, если я разломаю медальон, но сейчас он наш единственный источник информации, и как бы я ни желал его уничтожить, я не хочу разрушать его до того, как мы получим то, что нам нужно.
Получив четыре кивка, Гарри расправил плечи и повернулся, дабы вновь столкнуться с хоркруксом, его подбадривало понимание, что нет таких людей, которым бы он доверял свою спину больше, чем тем, которые сейчас находились с ним в этом зале.
– И прежде, чем я начну, – сказал он, не оборачиваясь к ним, – я хочу, чтобы вы знали, что, что бы я ни сказал...
– Гарри, все в порядке, мы понимаем, – чуть улыбнувшись, заверил его Северус, а остальные члены их небольшой команды кивнули в знак согласия. – Делай, что нужно.
Приободренный этим, Гарри кивнул и глубоко вдохнул. Пора.
– Откройся, – подходя, зашипел он на медальон.
Не став его разочаровывать, медальон открылся с тихим клац, и Гарри едва успел уловить взгляд пары темных человеческих глаз, уставившихся на него из-за стекла, прежде чем оттуда поднялся такой же дым, как и прошлым вечером. Следя, чтобы выражение его лица оставалось нейтральным, Гарри встретился с осколком души Темного Лорда, сокрытом в этом хоркруксе.
– Доброе утро, – сказал зеленоглазый волшебник, кивнув этому видению. – Ну, и как ты себя чувствуешь в этот чудесный день?
– Что, по-твоему, ты делаешь, мальчишка? – вопросил хоркрукс, глаза в густом черном дыму на мгновение вспыхнули красным. Однако они не были теми горящими углями, какие он помнил по вчерашнему дню, и Гарри задумался, как много ему потребуется времени, чтобы разозлить до потери соображения эту часть души Волдеморта.
– Честно? – ухмыльнулся Гарри дыму. – Злорадствую.
На мгновение замолчал хоркрукс, полученный ответ сломал ему весь план нападения, каким бы он ни был.
– Кто ты? – спросил он наконец.
А здравого смысла заметно больше, чем у кольца, отметил Гарри, отмахиваясь от первых ростков магии Волдеморта, попытавшихся пробраться в его голову. Потому ли, что этот хоркрукс оставался в одиночестве на пол десятилетия меньше, или потому, что Волдеморт был старше, когда его делал, Гарри не знал. Все-таки, он еще не решил, больше ли такой рациональный хоркрукс подходит для его плана по добыче информации. Замечательно, подумал он, сосредоточившись на деле.
– Уже Легилименция? – спросил он с неодобрительной укоризной. – Что сказать, ну никаких манер.
– Я задал тебе вопрос, мальчишка! – потребовал хоркрукс, темный вихрь завертелся быстрее.
– Меня зовут Гарри Поттер, – радушно поклонился он, не отрывая холодных глаз от хоркрукса. – И ты можешь думать обо мне, как о мальчишке, но именно я тебя убил.
– Лжешь! – завопил хоркрукс.
– О, но это так, – ответил Гарри, слегка склонив голову к левому плечу. – Пять раз, если посчитать. Осталось два, я прав? – спросил он, ухмыльнувшись при виде того, как, расширившись, темные глаза снова вспыхнули алым. – Теперь я привлек твое внимание?
– Ты лжешь, – не уступил хоркрукс, вновь врываясь в голову Гарри.
Гарри, ожидавший нападения, снова его отбросил, глаза заслезились от усилий не вздрогнуть или не отшатнуться при столкновении.
– Нет, я же уже говорил: я злорадствую, – уточнил Гарри. – Это совсем не одно и то же.
– Ты всего лишь мальчишка, чем ты можешь меня убедить...
– Каждый раз одни и те же слова, – сказал Гарри, качая головой, изо всех сил изображая разочарование. – Позволь мне все упростить: каждый из твоих хоркруксов спрашивал меня, как такой мальчишка мог убить его, Лорда Волдеморта. Потом меня обвиняют во лжи, ты защищаешь эту часть себя... – Гарри смолк, притворно задумываясь, что там было дальше. – Тот твой дневник в результате натравил на меня василиска, вот уж спасибо, – добавил он. – Никакой выдержки.
– Ты не мог найти их все. Ты пытаешься обмануть меня, – прямо заявил хоркрукс, черное облако разрослось, захватывая все больше и больше пространства зала, появились вспыхнувшие оранжевым угли.
Краем глаза он увидел, как отец крепче сжал палочку, направляя ее прямо на хоркрукс; Гарри мог поклясться, что его сердце трепыхнулось и на миг замерло, прежде чем забиться вдвое быстрее. Хоркрукс сам вытягивал информацию, обвиняя его во лжи, хватаясь за соломинку, так же, как и в прошлый раз, понял он. И пускай хоркрукс был прав в своих предположениях, его мыслей он не читал и не мог знать наверняка. Надо до конца придерживаться своего плана, решил Гарри; как всегда, в панике смысла нет.
– А ты хватаешься за соломинку. Хочешь, я их тогда перечислю? – спросил Гарри. – Я все равно собирался; это входит в понятие позлорадствовать, – пожал он плечами, а хоркрукс Волдеморта снова попытался вломиться в его разум. – Тише, мальчик, – предупредил Гарри, с удовлетворением наблюдая, как глаза хоркрукса превратились в пылающие красные угольки и такими и остались. Возможно, со взбешенным Волдемортом будет легче; в конце концов, это был единственный вариант Темного Лорда, с которым он знал, как бороться. – Я годы потратил, носясь и выбивая твои хоркруксы. Теперь остался только ты. Я собираюсь насладиться этим.
– И все равно ты увиливаешь, – обвинил хоркрукс. – Ты лжешь.
– Опять? – спросил Гарри. – Серьезно? – Он вздохнул, заставляя свое сердце успокоиться. – Давай тогда с самого начала, ладно? Первым появился дневник, – приступил Гарри, широко улыбнувшись хоркруксу и изо всех сил стараясь казаться уверенным. – Он пробрался в Хогвартс, представляешь? – поделился он, сделав большие глаза, а мысленно извинившись перед Джинни, особенно за то, что собирался сказать дальше. – Пытался убить всех магглорожденных учеников и тому подобное. Добился кое-чего, кстати, – произнес Гарри, теперь его улыбка стала хищной; на этот раз у Темного Лорда ничего не вышло, напомнил он себе. Волдеморту не удалось никого убить через свой дневник, но это было местью за то, что он сделал с Джинни. – Пришлось пройти через василиска, чтобы добраться до него; в результате проткнул его мечом, пропитанным ядом василиска, вообще-то. На том все и кончилось.
Медальон-хоркрукс молчал, уставившись на него пылающими глазами, пока пытался вторгнуться в голову Гарри.
– Потом я нашел Кольцо, – произнес Гарри, вытаскивая то из кармана, чтобы показать хоркруксу, который в ответ зарычал, качнувшись вперед. Набор защитных заклинаний преградил ему путь, удержав его на месте до поры до времени; Гарри на секунду обернулся, чтобы улыбнуться и благодарно кивнуть своей семье. Нет таких людей, которые бы лучше прикрыли ему спину, повторил он про себя, прежде чем снова повернуться к хоркруксу. – Не надо так драматизировать. А теперь не двигайся и слушай; я уже много лет хотел излить душу, – сказал он, прежде чем перейти к своей истории; он не знал, сколько продержатся щиты; скорее всего, не так уж и долго. – От Дневника я узнал твое настоящее имя, мистер Реддл; вообще-то, ты оставил его на обложке. А та награда за заслуги в Хогвартсе? Мне потребовалось некоторое время, чтобы связать все с Гонтами. И ты был достаточно любезен, чтобы оставить Кольцо; как я мог этим не воспользоваться?
– Потом Чаша, – продолжил Гарри, пристально глядя на хоркрукс; тень зарычала, а ее глаза загорелись ярче, сила, вкладываемая в попытки захватить его сознание, удвоилась. Несмотря на то, что колени у него готовы были подогнуться, Гарри обрадовался. Чаша тоже стала хоркруксом, теперь они знали это наверняка. – И хотя ты украл ее вместе с этим Медальоном, – продолжил он, указывая на пол под хоркруксом, – ты спрятал их отдельно друг от друга. Умно, я считаю, – высказался Гарри, собираясь с мыслями; существовало два варианта, что он мог сделать с Чашей, напомнил он себе; он либо спрятал ее сам, как поступил с Кольцом, либо поручил ее спрятать одному из своих последователей, как было с Дневником. Он вспомнил совет отца, данный этим утром; придется вытягивать из него эту информацию, другого выхода не существовало.
– Этого я не ожидал, должен признаться. Ты знаешь, как много мне потребовалось времени, чтобы ее найти? Все-таки, когда ты хочешь что-то скрыть, у тебя это выходит творчески. Мне пришлось спросить себя, где она может быть? Потому что я не ожидал, что просто наткнусь на нее, как это было с Дневником. И потому что, естественно, ты отдал Дневник одному из твоих последователей, который, в свою очередь, передал его одному из учеников Хогвартса, но это же и было целью: ты хотел сделать то, чего не смог, когда тебе было шестнадцать. Но остальные хоркруксы? Для какой цели их можно было отдать? И тут меня осенило: где ты мог спрятать хоркрукс? – Гарри пристально посмотрел на дух из медальона, пытаясь отследить его реакцию; он понимал, что это самая важная часть; если он когда и надеялся получить зацепку по поводу того, где спрятана Чаша, то именно сейчас.
– Первый тайник, который ты сделал, находился в доме Гонтов, – сказал Гарри. – И тогда я понял, что дело тут было больше в Кольце и твоей связи с этим местом; потому что это было не безопасно. Если кто-то узнает, где искать, то сможет его найти. Это ведь не факультет Хогвартса или Гринготтс! – воскликнул Гарри и увидел, как эти кошмарные алые глаза мгновенно распахнулись в шоке. Но от чего? Он просто пытался проехаться насчет дома. Что такого он мог сказать, что вызвало бы у хоркрукса такую реакцию? Он сильно сомневался, что тот был возмущен неуважением к дому его семьи; там была лачуга, и они оба это знали, и, кроме того, вспыхнуло в его глазах не возмущение, нет. Там откровенно отразилась паника с приличной примесью страха, сразу после того, как Гарри упомянул Хогвартс и Гринготтс?
«Да не мог же он! – подумал Гарри, чуть склонив голову к плечу. Он почти чувствовал, как его отец приходит в ужас от этой внезапной паузы, но посчитал, что после такого откровения у него есть право на секунду раздумья, прежде чем он произнесет свои следующие слова. – Ай, кого я обманываю? – размышлял Гарри, горькая ухмылка появилась на его губах, он с силой оттолкнул ярящегося Реддла, понимая, что эти маленькие мысли ни за что не должны попасться хоркруксу. – Конечно, мог.»
Было ли так задумано с самого начала? Спрятать хоркруксы в таких местах, что тот, кто, возможно, пожелает на них поохотиться, никогда не подумает поискать их так близко к дому?
– Ты понимаешь, о чем я? – спросил Гарри, пытаясь показать, что его секундный задумчивый ступор был призван дать Медальону время переварить все сказанное. Нужно узнать, насколько верны его предположения. А чтобы выудить такую информацию, подумал он – внутренне поморщившись от мысли, какой он потом получит от своего отца нагоняй за такую выходку, – ему нужно привести хоркрукс в ярость. – Где бы ты спрятал свои хоркруксы? Ты, человек, который ничего не мог назвать своим в волшебном мире, которого ничто не связывало с магическим сообществом?
А теперь он почти видел, как корчит его отца; черт побери, он проживет под домашним арестом, пока ему не исполнится семнадцать! И пусть даже его мысли немного отдавали истерикой, ну, в данный момент Гарри решил не принимать это слишком близко к сердцу.
– Замолчи! – приказал хоркрукс.
– Нет, – Гарри очаровательно улыбнулся. – Потому что, понимаешь ли, – пояснил Гарри, – тогда мне все стало ясно: ты не просто прятал хоркруксы. Ты прятал их в местах, которые считал для себя важными, делая их напоминаниями о том, чем ты был: Лорд Волдеморт, Великий и Ужасный! – издевался Гарри с шутовским поклоном, в голове у него грохотало от усилий держать хоркрукс в страхе, не отрывая глаз от дыма, который бился в щиты, возведенные вокруг него, заставляя их сотрясаться. – Прежде всего, – вывел Гарри, пробуя разыграть карту дома, – волшебник. И, как и все волшебники в этой стране, знаешь, что есть два самых безопасных места, чтобы спрятать что-то ценное: Гринготтс и Хогвартс, – повторил он, с радостью снова прочитав панику в этих глазах. – Прямо у всех под носом, – воскликнул Гарри, покачав головой, его собственные глаза расширились от этого вывода. – Ну, ты и ублюдок.
– Ты ничего не знаешь! – выкрикнул хоркрукс, снова бросаясь на щиты. – Ничего, ты слышишь меня?
– Я знаю достаточно, – возразил Гарри. – Добраться до Хогвартса было легко, – надавил он, голос стал громче и холоднее. – Я учусь там, как понимаешь. А вот добраться до Гринготтса... – Гарри скривился, а затем пожал плечами. – Может, гоблины и упрямы, но они сделают все, чтобы Гринготтс оставался в безопасности и в руках народа гоблинов. А ты пытался лишить их всего этого; после того, как я напомнил им, что рано или поздно их полностью вытеснят из банка, они проявили больше склонности к тесному сотрудничеству, как понимаешь. Они дали мне список сейфов твоих известных последователей, ведь тебе так и не удалось открыть собственный, не так ли? Потом они дали мне туда доступ. – Дым снова помертвел. – Интересно, как долго ты планировал использовать Гринготтс в качестве тайника. Годы? Десятилетия? – задумался Гарри. – Чтобы проникнуть в Гринготтс, мне потребовался месяц, – ухмыльнулся он. – Тридцать один день потрачен не зря.
– Гоблины не позволят! – не сдавался хоркрукс. – Никто не имеет свободного доступа к Гринготтсу!
– Я имею, – произнес Гарри на гоббледуке, пожимая плечами без малейших признаков раскаяния, и повторил свои слова на английском, чтобы хоркрукс их понял. – Только то, что ты не смог чего-то сделать, не значит, что это вообще невозможно. – Он снова покачал головой. – Это было нелегко, не спорю. В общем, так с Чашей и было покончено, – заключил Гарри; конечно, самой Чаши для демонстрации у него не было, но он не рискнул бы утверждать, что нашел в Гринготтсе именно Медальон. Он не мог рассказывать, у кого из сподвижников находился этот хоркрукс, и он не был готов поставить что-то на карту; ну, по крайней мере, сейчас что-то ставить было не обязательно.
– Затем я растерялся, не зная, где искать твой следующий хоркрукс. Я даже не мог представить, что могло стать тремя оставшимися хоркруксами. Сначала я узнаю о тебе, этом Медальоне. Ты украл его вместе с Чашей, но спрятал его, – сказал он и указал на Медальон, – там, куда в то время я не мог проникнуть, – признал Гарри. – Но потом я подумал: Чаша, Медальон – тут есть определенная закономерность. Так что я кое-что почитал; как я уже говорил, у тебя были Чаша и Медальон. Что значит, Хаффлпафф и Слизерин. А у меня был Меч.
– Нет! – воспротивился хоркрукс.
– Да. Не перебивай больше, – предупредил Гарри, а его сердце билось, как сумасшедшее. Он был так близко, он это чувствовал. – Я знал, что Меч не был хоркруксом; помнишь, что я проткнул твой Дневник мечом, отравленным ядом василиска? Да, мельком упоминал. Это изъяло из списка Гриффиндор и оставило только Равенкло, – логически вывел Гарри. – Равенкло и ее Диадему.
– Нет! – повторил медальон, его нападения на мозг Гарри стали походить на удары кувалдой о стену.
– Просто прекрасно, что ты действовал по такой схеме, – поднажал Гарри, его голос становился все громче, все настойчивее. – Так мне было легче отыскивать зацепки.
– Ты не мог найти эту вещь! – прогремел Медальон, красные угли заметались повсюду, щиты, которые окружали его, стали поддаваться, на них появились небольшие трещины. – Она была спрятана, а ты ребенок!
– Ты стал небрежен, – настаивал Гарри.
Еще один хоркрукс, пронеслось в его мыслях, он молился, чтобы щиты выдержали. Еще только один.
– Ты лжешь! Она рассказала тебе! – воскликнул хоркрукс.
От такого обвинения Гарри сбился с мысли. Она? Кто?
– Именно так она и поступила, – согласился Гарри, ему было необходимо, чтобы хоркрукс еще чуть-чуть продержался у него на крючке, так что он припрятал полученную информацию поглубже, на потом. – Итак, остался только один хоркрукс. Только один, и это выводило меня из себя; больше никаких вещей Основателей, понял я, но, опять же, не все твои хоркруксы принадлежали Основателям, – сказал Гарри, в его голосе звучал напор, он заговорил быстрее; оставалось мало времени, а он был очень близко. – Кольцо, Дневник – вещи, которые что-то значили для тебя, что-то личное. Опять небрежность, – обвинил Гарри, его ухмылка стала шире. – Есть несколько вещей, которые тебе дороги, их всего ничего. Маленький выбор. А ты. Очень. Предсказуем.
– Ты не мог найти ее! Я всегда за ней приглядываю! Ты лжешь! – взвыл хоркрукс, остались только неистовство, истеричность и безумие. Хоркрукс заполнил весь зал за магическим барьером; щиты затрещали сильнее, яркие вспышки кроваво-темного дыма. Щиты поддавались; Гарри почти автоматически направил палочку в сторону Медальона, пребывая в полном недоумении от последнего открытия. Он в очередной раз склонил голову к плечу.
– Она? – повторил он беззвучно, понимая, что допрос уже окончен.
Хоркрукс замер на долю секунды, и Гарри с легкостью мог точно определить конкретный момент, когда тот понял, что его обманули ради информации. С невнятным криком и финальным ударом в щиты, он прорвался, и в тот же миг Гарри запустил заклинанием в Медальон. Дым и проклятие поразили свои цели одновременно, и Гарри отлетел назад, а хоркрукс в последний раз закричал от боли. И едва он приготовился врезаться в стену позади, как его падение смягчилось. Видя лицо отца – и направленную на него палочку, – было не трудно сказать, чьи заклинания спасли его от переломанных костей.
Какое-то время все, что можно было услышать, это тяжелое дыхание, пока шесть человек пытались унять сердцебиение и вернуть мысли к нормальной работе. Невилл и Драко рухнули на пол. Гриффиндорец прижал колени к груди, спрятав в них голову, дышал он с перебоями и выглядел так, словно его сейчас стошнит. Драко почти лежал, подогнув колени и опершись на локти, безучастно уставившись куда-то в сторону Гарри. Джинни прислонилась к стене, одной рукой по-прежнему крепко сжимая палочку, а другой держась за сердце, а Эви застыла, все еще указывая собственной палочкой на ныне безобидный Медальон. Северус словно врос в пол, глядя на сына, как будто тот в любой момент мог исчезнуть. Наконец мастер зелий двинулся к Гарри, сломав странное оцепенение, навеянное хоркруксом на всю пятерку.
– Гарри! – воскликнул Северус, на несколько секунд крепко сжав сына в объятьях, прежде чем отстранить его, проверяя на возможные травмы. Остальные четверо оторвали себя от пола и стен и тоже бросились к зеленоглазому волшебнику.
– Что произошло? – вопросил Невилл, не обращаясь ни к кому конкретно, тоже с диким взглядом пытаясь проверить своего брата на любые повреждения.
– Быть не может! – воскликнул Драко, опускаясь на колени рядом с Гарри и положив руку ему на плечо, его голос взлетел на октаву от шока и неверия. – Быть не может!
– Ты в порядке? – спросила Джинни, все еще не убирая свою палочку.
– Я подумала... на мгновение я подумала... – Эви смолкла, глядя на Гарри, в ужасе распахнув невероятные синие глаза. Она крепко зажмурилась и что-то тихо пробормотала по-норвежски. И хотя Гарри не понимал слов, для него в них слышалось что-то вроде молитвы, голос звучал благодарно и успокаивающе. Гарри закрыл глаза, в голове пульсировало из-за постоянных атак Легилименцией от медальона.
– Ой, – пробормотал Гарри, осторожно потирая виски и медленно вдыхая и выдыхая.
Что же произошло на самом деле, подумал Гарри, уловив вопрос Невилла. Нев всегда задавал правильные вопросы, отстраненно размышлял он, тщетно пытаясь ухватиться за мысль – а мысль сейчас сойдет любая, – чтобы начать разбираться в полученной им массе информации.
– Тебе больно? – повторила Джинни свой вопрос, теперь в ее голосе слышалось напряжение.
– Этот хоркрукс был либо опытнее кольца в Легилименции, либо решил свободнее ее использовать, – сообщил Гарри вместо ответа. – А может быть, дело в самом разговоре, я не знаю, – признался он. – У меня голова болит.
– Тебе повезло, что ты отделался только болью, – вздохнув, произнес Северус, и с помощью нескольких невербальных заклинаний проверил голову Гарри на предмет любых внутренних повреждений.
– Прекрасно ловишь, папа, – пробормотал зеленоглазый волшебник, улыбнувшись отцу.
Мастер зелий нахмурился.
– Тебя могло ранить, Гарри, – строго сказал он. – Тяжело ранить, так что не шути с этим, пожалуйста.
– Я всегда знал, что есть такой шанс, – заметил Гарри, пытаясь сесть чуть прямее, несмотря на пульсирующую головную боль. – Гоблинское золото! – вскрикнул он, обхватив голову руками.
– Как и я, – гневно признал Северус. – От этого наблюдать за подобным не легче.
– Я в порядке, – заверил его Гарри.
Больше всего Северуса пугало не сказанное «на этот раз», которое повисло между ними. Мастер зелий периодически думал, что никогда не сможет возненавидеть Волдеморта еще сильнее, и каждый раз удивлялся новым глубинам ненависти и отвращения, которые открывал ему Темный Лорд.
– Черт побери, Гарри! – воскликнул Драко. – Не пугай меня так!
Гарри тихо рассмеялся в адрес брата.
– Не смей смеяться, Поттер, – вставил Невилл. – Ты хоть представляешь, каково это, вот так смотреть на тебя и не знать, что ты сейчас скажешь или чем тебе помочь?
– Но вы действительно помогли, – упорствовал Гарри. – Вы думаете, я не заметил, что ни один из щитов не рухнул, выдерживая нападение за нападением, пока у меня не закончились вопросы? – Он подумал, что та концентрация, которая необходима для подобных щитов, требовала всей силы и воли, чтобы удержать их на месте, и не в первый раз решил, что, возможно, ему самому досталась не самая трудная работа. Разве что по части нервов, подытожил он, и, возможно, следует принять протянутую отцом руку и отлипнуть от пола. Сражаясь с головокружением, он посмотрел на каждого из окруживших его людей, на одного за другим. – Спасибо, что прикрыли мне спину.
– Всегда пожалуйста, парень, – спокойно отозвался Северус.
В последовавшие за этим минуты молчания Гарри наконец удалось привести мысли в некое подобие рабочего состояния. События последнего часа заново промотались у него в голове, вопрос за вопросом, возникавшие из каждого нового кусочка полученной информации, складывались в гору. Они накапливались с такой скоростью, что Гарри не смог сдержаться, и с его губ слетел самый актуальный из них. Он посмотрел прямо в глаза отцу и повторил свой самый последний из обращенных к хоркруксу вопросов:
– Она?
Северус вздохнул в ответ, сразу же понимая, о чем речь, похоже, в глубине души тот же вопрос беспокоил его с тех пор, как хоркрукс произнес это слово.
– Есть какие-нибудь идеи, что это значит? – спросила Джинни, ее дыхание все еще было немного затруднено.
– Нет, – отозвался Гарри. – Ни малейшей.
– Хорошо. Значит, я не единственный, кого совершенно вымораживает идея, что у Волдеморта есть подружка, – произнес Невилл, от такого заявления на него непонимающе уставились пять пар глаз. – Что? Признайтесь, вы тоже об этом подумали.
– Если все-таки окажется, что у него есть девушка, я все брошу и эмигрирую в Новую Зеландию, дабы стать еще более странным, – решительно заявил Драко. – Я буду разводить ре-емов*, – добавил он, поразмыслив несколько мгновений.
Не удивительно, что это заявление тоже встретили пристальными взглядами.
– На мгновение мне показалось, что ты имел в виду, что планируешь стать странным, в смысле, более экстравагантным, – признался Невилл.
– Серьезно, Невилл! – усмехнулся Драко, надменно глядя на брата. – Я не могу стать еще страннее, чем только что сказал. Ты точно лучше не придумаешь.
– Да на кой мне это надо? – пробормотал Невилл и поднял руки, сдаваясь. – И вообще – Новая Зеландия, да ладно?
– Я вообще-то думаю, что это красивая страна, Невилл, – не уступил Драко, не включенная в разговор четверка наблюдала за двумя подростками с различной степенью ошеломленного непонимания.
– Все равно не могу представить тебя на ферме, – невозмутимо отозвался Невилл.
– Это была бы гипотетическая параллельная реальность, в которой у Волдеморта есть подружка, – пояснил Драко. – Так что, да, это некоторое преувеличение...
– Помни о Беллатрикс Лестрейндж, – вставил Гарри, указывая на светловолосого слизеринца, демонстрируя свою точку зрения.
– Уверен, я смогу найти хороший кусок земли по разумной цене, даже за короткий срок, – был ответ Драко.
В следующую секунду молчание разбило нервное хихиканье, начавшееся с Джинни Уизли, а потом постепенно превратившееся в общую какофонию воющего смеха; это никак не помогло Гарри справиться с головной болью, но его данная подробность ни капли не волновала. Он правда не представлял, что бы он делал, не будь с ним его братьев, которые знали, когда остановиться и дать им всем немного выдохнуть. Он пришел к выводу, что уже извел бы беспокойством и себя, и своего отца.
Утирая с лица несколько скатившихся слезинок, Гарри отошел от веселых подвываний и направил палочку на валявшийся на полу медальон. Там, где ударило его проклятие, деревянные доски были опалены, большая горизонтальная черта разрубила дерево – и медальон – ровно посередине. Пол лучше оставить на домовых эльфов, на тот случай, если Гарри удалось нанести слишком большой урон, по правде сказать, его познания в бытовых чарах были ограничены. Но медальон стал теперь просто металлом, и его можно отремонтировать.
Коснувшись кончиком палочки почерневшего металла, он мысленно произнес заклинание, сосредоточившись на том, как медальон выглядел до того, как встретил свой печальный конец; представить это было не трудно, учитывая, что последние несколько недель парень был им почти одержим. Без каких-либо спецэффектов или фанфар металл кулона потек и вернулся в изначальное состояние. Еще одно заклинание позаботилось о разбитом стекле, и вот Гарри уже снова смотрит на медальон Слизерина, наконец-то свободный от души Волдеморта.
– Ты его починил, – отметила Эви, синие глаза уставились на медальон.
– Это все-таки важный исторический артефакт, – ухмыльнувшись ей, пояснил Гарри. – Я думал, что уж ты-то оценишь эту мысль. Он также может оказаться полезным в будущем; хоркрукс чуть с катушек не съехал, когда увидел кольцо.
– Никаких чуть! – прищурился Северус на несчастное ювелирное изделие.
Важен артефакт или нет, он бы не возражал, если бы тот остался лишь лужицей на полу. Тем не менее, с практической точки зрения Гарри был прав, и мастер зелий не мог не почувствовать вспышку гордости в груди, смотря на своего сына.
– Но если серьезно, – сказала Джинни, глядя на ныне безобидный медальон, свисающий с пальцев Гарри, – кто такая «она»? Кому Волдеморт мог настолько доверять, что позволил ей знать о двух своих хоркруксах?
– Лестрейндж? – предположил Невилл, его губы сжались в мрачную линию.
Он всегда знал, что во время войны в конце концов с ней столкнется, но теперь, когда эта перспектива казалась все более и более реальной, он не был уверен, что сможет себе доверять, если когда-нибудь останется с ней наедине. Гарри посмотрел на него яркими и полными решимости глазами, а Драко подошел и осторожно пихнул локтем, как будто вытряхивая из мыслей. Вопреки самому себе, Невилл почувствовал, как его губы дернулись в улыбке, и внезапно осознал, что очень вряд ли когда-то окажется в одиночку против Беллатрикс Лестрейндж, если это хоть сколько-нибудь будет зависеть от его братьев.
– Тут что-то большее, верно? – спросил Гарри, вспоминая точную формулировку, использованную хоркруксом Волдеморта, и вдруг покачнулся. Потому что, нет, там было что-то еще, гораздо более тревожное, чем простая передача хоркрукса. Это значило, что одним из них он сделал не что-то, а кого-то, и вдруг картина с его первого курса, человек в чалме, и огонь, так много огня заполнило его мысли.
– Гарри! – воскликнул Северус, бросаясь вперед, не позволяя сыну упасть. – Гарри, что такое? Ты ранен?
– Нет, не ранен, – заверил его Гарри, чувствуя, как земля уходит у него из-под ног, его руки дрожали. – Я просто понял... Вы не против, если мы вернемся домой, прежде чем я начну объяснять? – спросил он, с силой зажмурившись, его головная боль стала вдвое сильнее. – Мне нужно сесть, предпочтительно не на пол. И несколько мгновений, чтобы попытаться переварить выводы, – добавил он, запустив руки в волосы.
– Как думаешь, ты чувствуешь себя достаточно хорошо, чтобы ехать? – озабоченно спросила Джинни, замечая, насколько бледна его кожа.
– Думаю, это меня успокоит, – признал Гарри, мысль о свежем воздухе вдруг показалась более чем привлекательной, стены на него давили.
– Тогда давайте убираться отсюда, – предложил Невилл, открывая дверь. – Я хотел бы выпить немного чая после такого бардака.
– Бардак, – повторил Драко, изобразив свою лучшую надменную мину; нельзя было не признать, что вышло впечатляюще.
– Ты превращаешь надменность в вид искусства, – несколько впечатленно оценил Невилл.
– Тут нужны годы практики, знаешь ли, – признал Драко. – И еще приличная доля врожденного таланта.
– С чего это естественная надменность стала хорошей штукой? – громко удивился Невилл, весело глядя на своего брата.
– Потому что я так сказал. Хватит ухмыляться, Невилл.
– Заставь меня!
– Дети! – предупредил Северус, понимая попытку двух подростков поднять настроение его сыну, и подыграл, улыбаясь их выходкам. Что бы такого Гарри ни понял, это сильно на него повлияло, настолько, что он едва ли сознавал действительность, двигаясь к конюшням почти на автопилоте. И все же он, кажется, обратил толику внимания на своих братьев, а не полностью потерялся в обнаруженной им гнусности Темного Лорда.
– Часто они так? – спросила Джинни, догадавшись об их намерениях.
– Да, – подтвердил Северус. – Да, бывает. Чаще всего это помогает мне сохранить душевное спокойствие.
– Какое еще душевное спокойствие? – рассеянно спросил Гарри, совершенно не замечая удовлетворенных взглядов, которыми обменялась его семья в ответ на его маленькую шпильку.
Всю дорогу до дома мастер зелий вместе со всеми старался поддерживать как можно более беззаботный разговор, Эви изо всех сил помогала, радуя их рассказами о раскопках трех тысячелетнего магического поселения в Северном Китае, в которых она во время учебы принимала участие в качестве добровольца, там их группа сбежала от команды магглов-спелеологов.
– Это и правда было смешно, – фыркнула она, вспоминая тот инцидент. – Департаменту Археологии китайского Министерства Магии потребовалась вечность, чтобы обнаружить это поселение, а какие-то маггловские спелеотуристы на него просто наткнулись. Это был полный хаос.
Гарри не мог по-настоящему сосредоточиться на истории; он просто позволил Гейту сорваться в галоп, размять затекшие мышцы, и воспринимал разговор как фоновый шум, теплый и знакомый, который позволял ему мысленно расслабиться и сосредоточиться. Он вспоминал вырвавшиеся у хоркрукса слова. По поводу шестого хоркрукса медальон сказал, что он не мог найти ее. Не это. Ее. Человека. Живой хоркрукс. И он знал, что придется сделать, чтобы уничтожить хоркрукс, и с живым – крики и дым, жар и пламя потянулись к потолку – все, теоретически, должно быть примерно так же. И, если честно, эта мысль ничуть не утешала.
Когда они миновали озеро и показался Силбриф, Гарри осознал, что все глубже и глубже погружается в воспоминания о встрече с Волдемортом во время своего первого курса в Хогвартсе. Тогда он убил человека – чтобы защитить своего близнеца, это правда, но он все равно это сделал. В тот раз все вышло спонтанно. В одиннадцать лет он думал только о том, чтобы спасти Адриану жизнь; он не собирался убивать, вовсе нет. Он просто хотел, что Квиррелл отступился, остановился, и он отреагировал. И человек умер. Он не заблуждался на счет того, что в действительности означает начало войны. Он в полной мере сознавал, что в будущем придется убивать; в частности, под прицелом его палочки должен был оказаться Волдеморт. Он уже был на пути к этой смерти, проходя сквозь хоркруксы Темного Лорда, без его ведома убивая его по частям.
А еще не стоило сомневаться на счет того же боя – дуэли или полноценной битвы, без разницы, – где может случиться так, что ему придется отнять чужую жизнь, чтобы защитить свою семью или себя. Он даже поклялся так и сделать, приняв это бремя в возрасте одиннадцати лет. Но хладнокровно убить? Поднять палочку, чтобы лишить жизни ради достижения цели – если выяснится, что ему придется, если его подозрения оправдаются, – он никогда не мог себе представить, что ему доведется творить подобное, от одной мысли у него что-то скручивало в животе. Не то чтобы тут будет особый выбор, думал он, если уж до того дойдет. Он не позволит своей семье убить кого-то вместо него. Он не мог – не имел права – просить их об этом. Если существовал человек-хоркрукс, он должен быть уничтожен, чтобы Темный Лорд пал. Уничтожение сосуда было единственным способом это сделать. И если он так решит, то именно он и должен будет бросить проклятие.
Он завел нервничавшего Гейта – который чувствовал беспокойство своего хозяина и отказывался его отпускать – в конюшню и последовал за своей семьей в замок. Погруженный в собственные мысли, он оцепенело позволил отцу отвести себя в библиотеку. Только обнаружив, что автоматически устраивается на том самом месте, которое занимал вчера вечером, когда вернулся домой после уничтожения кольца, он понял, что придется объяснить причину своего молчания.
– Он сказал про нее, – объяснил Гарри безо всяких прелюдий. – Когда я говорил о шестом хоркруксе. Медальон сказал, что я не мог найти ее, он всегда за ней приглядывает. Она. За ней. Не за этим. – Он посмотрел на окружавшую его пятерку ошеломленных людей. – Я не думаю, что шестой хоркрукс вообще является вещью. Это человек. Живой хоркрукс. И я должен ее убить.
– Но... – Драко первым достаточно собрался с мыслями, чтобы заговорить, и даже тогда его хватило лишь на то, чтобы озвучить свое неверие. – Но он не мог... и ты, конечно же, не должен...
– Я не должен, но не думаю, что кому-то интересно мое мнение по этому вопросу, верно? – прервал его Гарри, его лицо было лишено всякого выражения, а голос сочился сарказмом.
– Гарри, давай не будем забегать вперед...
– Забегать вперед? – воскликнул Гарри, изумленно глядя на своего отца. – Ты там был, ты тоже это слышал! – Он вскочил с места и начал расхаживать перед столом из стороны в сторону, несмотря на то, что мир вокруг него все еще кружился. – Почему нельзя было сделать неодушевленный предмет? Почему он должен был использовать человека?