Песня уже спета | Том Каулитц

Part 29

 Предупреждение: мнительные или слабонервные люди, просьба не читать эту главу в целях сохранения ваших же нервов.     
                       Прошлое
                          Лили
Когда я очнулась во второй раз, то поняла, что лежу на широкой кровати. Я находилась в полутемной комнате, похожей на чью-то спальню, окна которой были закрыты портьерами. Голова болела, во рту было сухо и ощущался мерзкий привкус химического состава, которым был пропитан платок. Руки были связаны, ноги –тоже. Я с трудом ощущала свое тело – даже пошевелиться не могла. И чувствовала себя ужасно, не понимала, что происходит, что с Томом, откуда взялся проклятый Даниэль. Мне хотелось сделать хоть что-нибудь, но все, что я смогла – так это сесть и осмотреться.
Дверь распахнулась, и в комнате появился мой ненавистный отец собственной персоной. Светлый костюм, прилизанная прическа, идеально подобранный галстук – он будто на работу в свою чертову компанию собрался! А сколько было самодовольства в глазах! Сколько наглости в неприятной улыбочке! Меня захлестнуло отвращение к этому человеку, и когда отец подошел ко мне, и я скривилась от омерзения. Он увидел это, и его улыбочка сползла с лица.
– Очнулась?–спросил отец.–Как себя чувствуешь?
– Ну ты и урод,–спокойно сказала я, с вызовом глядя на него снизу вверх. И добавила еще пару непечатных слов.
– Манер, смотрю, у тебя не прибавилось, дорогая доченька.–Глаза отца опасно блеснули за стеклами очков.–Как жаль. Ты, наверное, хочешь узнать, почему ты оказалась здесь? И поблагодарить за то, что я любезно разместил тебя в спальне своего дома, а не в подвале, как твоих дружков.
Я вздрогнула. Он явно говорил о Томе. Боже, значит, он жив. И находится в этом же доме, что и я. Наверное, это тот самый особняк отца, куда его люди уже привозили Тома. Что же теперь будет? Может быть, Густав или Георг с Сарой догадаются, что мы тут? Или спасения ждать неоткуда?
– Итак, на правах дочери я даю тебе возможность сделать выбор. И спасти свою шкурку. А может быть, и шкуру дружков,–с отвращением к братьям заявил отец. – Скажи мне прямо, зачем они вернулись? И где находится его отец? Скажешь – отпущу сразу. И тебя, и их.
– Билл тоже там?–прошептала я.
– Да.
Я знала, что он лжет на счёт отпущения. Чувствовала это кожей. Ненависть к нему пересилила меня. И я, подняв на него глаза, отчетливо сказала:
– Пошел ты, понял?
– Повтори,–побледнел от ярости Даниэль.
– Ты – мешок, набитый дерьмом,–процедила я сквозь зубы. – И однажды его из тебя выбьют. Просто подожди. Недолго осталось!
Отец рассердился. Ударил меня по щеке, заставив откинуться спиной на кровать. С трудом, но я снова села.
К глазам подступили злые слезы.
– Обидно, да, что никто не может тебе помочь? – продолжал отец.
– Какая же ты мразь,–прошипела я и снова получила пощечину. Но не испугалась – меня поглотила ненависть.
– Еще раз. Зачем твой дружки приехали в город. И где находится Йорг?–отрывисто спросил отец, и в ответ получил столько нелестных слов о себе, что велел охраннику закрыть мне рот, и на мое лицо налепили широкий скотч.
Папа ушел. А через полчаса за мной вернулись его охранники. Один из них грубо схватил меня за руку, чтобы потащить за собой, но я упала, потому что ноги были связаны. Мне развязали ноги и буквально поволокли за собой по полутемным коридорам, потом – по лестнице. По дороге я точно поняла, что нахожусь в особняке отца. Он так уверен в себе, своих возможностях и силе денег, что решил, будто ему ничего не будет за похищение людей.
Меня привели в подвал, и я сразу увидела Тома и Билла. Их удерживали двое охранников, и это явно давалось им с трудом. Кулаки Тома были сжаты, а в глазах сияла тьма. Та сама разрушительная бешеная тьма, которую я впервые заметила в машине, после того как на меня напали двое мужчин. Но при виде меня эта тьма растворилась. Его глаза наполнились светом, и мое сердце сжалось от вспышки нежности.
Я так его люблю…
Билл же в свою очередь сидел неподвижно и опустил свой взгляд, будто поясь пошевелиться.
– Лили!–крикнул Том, стараясь быть уверенным.–Все будет хорошо! Поняли?
Я с Биллом кивнули, не в силах оторвать от него взгляда. Меня тянуло к нему. Больше всего на свете я мечтала обнять Тома, прижать к себе и раствориться с ним в этом тяжелом сыром воздухе. Переместиться в другое место. И забыть обо всех этих ужасах. Но… Реальность была другой.
Ко мне снова подошел отец, ласковым голосом стал просить рассказать правду. Но теперь они будут пытать Тома, чтобы рассказали, где отец братьев. Я кивнула, делая вид, что соглашаюсь сделать это. Но на самом деле мне нужно было сказать совсем другое. Предостеречь друзей. Даниэль обманет нас. Только взамен получила еще одну пощечину. На боль было плевать – все, о чем я сейчас думала, так это то, как спасти Билла и Тома. Как вырвать их из лап этого чудовища в человеческом обличье!
Поняв, что ничего от нас не добьется, Даниэль велел своим ручным гоблинам начать избивать Тома. А сам заставил меня с Биллом смотреть на это. Поставил нас напротив, охранник схватил нас за лица, чтобы мы не могли отвернуться. Отец шептал на ухо, что это моя вина. Я виновата в том, что не говорю правду, и именно поэтому Тома бьют.
Его не просто били. Эти выродки избивали, пользуясь его бессилием и своей минутной властью. Пользуясь тем, что их больше!
Что я чувствовала в этот момент?
Абсолютное бессилие. Когда кажется, что света больше нет – есть только тьма. И она заволокла все вокруг. Нет никакой надежды. И веры нет. Только любовь еще живет в покалеченном сердце.
Леденящий душу страх. Он впивался в тело крохотными осколками – до самых костей. И пил из меня жизнь.
Дикую боль. Словно это не Тома били, а нас. Каждый удар заставлял меня вздрагивать, вскрикивать, зажмуриваться от ужаса. По моему лицу текли крупные слезы, капали на шею, попадали на грудь. Старые шрамы на сердце не просто болели – они начинали кровить.
Видеть то, как до крови избивают родного человека, стало нашим кошмаром наяву. Никакой смелости не осталось, никакой гордости. Только боль. Только страх. Только молитва к небу, чтобы это все закончилось, и ему больше не было больной.
Том терпел. Держался. Молчал. Смотрел на нас и улыбался окровавленными губами. Он не хотел пугать меня с Биллом и пытался успокоить.
– Том!–закричал Билл, захлебываясь в собственных слезах. Но никто не остановился, Тома также зверски избивали, задевая каждую клетку его тела.
Билл наверно, так хотел сейчас подойти к Тому, его родному брату и прижаться к нему. Им обоим так плохо и больно. Как морально так и физически.
Мой смелый мальчик.
За что Биллу и Тому это все? В чем они провинились? Почему они не могут жить обычной жизнью, как другие?