Вечный шторм (не мой)

5

      Гермиона чувствовала себя совершенно уничтоженной внутри, но удивительно похорошевшей снаружи. Эльфийка Маппа, с которой Гермиона всё же познакомилась, излечила все раны, но не смогла остановиться на этом. К ней вернулся здоровый цвет кожи, а кругов под глазами будто и не было. Она бы отказалась от таких чар, но перед этим ей пришлось около получаса успокаивать домовика, потому что Маппа стремилась убить саму себя за допущенную ошибку.      

     — Можно... Маппа обнимет юную мисс? — Гермиона никак не могла покинуть комнату.              — Разумеется, ты можешь делать это без спроса, — на самом деле, этот вопрос Гермиона слышала уже в двадцатый раз и каждый раз давала положительный ответ. Ей казалось, что Блэквеллам достался самый преданный домовик на всём белом свете. В этом крохотном тельце хранилось огромное количество любви и нежности. — Ты ведь завтра покажешь мне, где портрет Блэквеллов?              — Да! Ваши родители уже ждут!              Они ждут её. Но нет абсолютно никаких моральных сил на это сегодня. Она напьётся и уснёт, а завтра будет совершенно новый день. Новый день, который обязан быть лучше нынешнего.              Но Гермиона не хотела думать о том, что произошло. Это всё казалось каким-то нелепым сном. Снова. Невозможно постоянно отрицать реальность, иначе это может повлечь психические расстройства. Ей нужно было принять всё то, что произошло. То, что она натворила.              А Малфой? Он каким-то неведомым ей образом убил сегодня троих людей. Только Мерлин знает, на что он был бы способен, не контролируй Министерство его палочку. Но самое страшное Гермиона находила не в этом, а в том, что она в тот момент испытывала лишь облегчение. Будто с её сердца сняли терновые путы, когда она поняла, что трое мужчин мертвы. Даже имени их не узнала. И не хотела.              Ей не было жаль их. Ни малейшей толики этой человеческой эмоции. Ей было жаль лишь саму себя. Эгоистично? Вполне. Люди в большинстве своём эгоистичны по природе, только вот каждый второй старается это отрицать.              Она вымученно вздохнула и вышла из комнаты, закрыв дверь. Если бы не Маппа, то Гермиона бы никогда не нашла дорогу до своей спальни в этом огромном дворце. В голове не укладывалось, как люди могли здесь комфортно жить. Обернувшись, она бросила взгляд на дверь, соседствующую с её собственной. Будет ли Малфой ночевать в той комнате? Или, что более вероятно, переберётся на другой конец поместья?              Она нежно провела рукой по перилам, спускаясь вниз. Определённо, это поместье нравилось ей куда больше, чем строгий и сдержанный Малфой-мэнор. Блэквеллы явно обладали большим количеством креативного мышления и меньше следовали обычаям. Гермионе невольно стало казаться, что они были неплохими людьми. Ей было интересно узнать о них больше, поговорить с ними. Отмечая для себя понравившиеся детали, она пришла к выводу, что некие предпочтения всё же наверняка передались по наследству и ей. А уж идея сделать поместье островом казалась ей выше всяческих похвал.              На кухне уже горел свет и слышался звон стекла. Малфой тоже привёл себя в порядок и теперь был одет в чёрную рубашку свободного кроя и, Годрик побери, магловские джинсы того же цвета. Он выглядел в сотни раз лучше Гермионы, так и не переодевшейся из пижамы, в которую облачилась после душа. Но она же у себя в доме, в конце концов. Имеет право. Её позабавила мысль о том, что стены этого поместья явно не были готовы увидеть свою хозяйку, расхаживающую в простенькой пижамке.              — Почему ты всегда в рубашке? — Грейнджер вошла на кухню, опираясь локтями на кухонный островок, на противоположном крае которого стоял Малфой, орудуя бокалами.              — Не сомневаюсь, что ты бы предпочла видеть меня без неё, — Драко усмехнулся и уверенным жестом подтолкнул к Гермионе один из бокалов, который плавно проскользил по ровной мраморной поверхности. Она остановила его рукой, ощутив приятный холод стекла.              — Ты понял мой вопрос, не строй из себя токсичного придурка. — Она не позволила ему вставить и слова: — Да ты и не строишь. Ты такой и есть.              — Всего лишь токсичный придурок? С этим я смогу жить, — Драко сделал внушительный глоток из своего бокала. — Ты собираешься пить? У Блэквеллов оказался неплохой запас алкоголя. Блейз был бы не прочь выпить этот огневиски, но я удостою этой чести тебя.              — Во-первых, этот алкоголь принадлежит мне! И не тебе меня удостаивать какой-то там чести. Во-вторых, ты не просто токсичный придурок, ты злой человек, — Гермиона проговорила это всё на повышенном тоне, поспешно сделав глоток жидкости. Несмотря на две большие льдинки, алкоголь обжигал горло и желудок. Впервые Гермиона поняла, как ей казалось, почему напиток называется огневиски. Её внутренности будто обдало пламенем, и она не была уверена, что ей понравилось это ощущение.              — Злой человек? А каким человеком нужно быть, чтобы выжить в этом мире? — Малфой прожигал её взглядом, и огонь его был горячее любого огневиски. — Только попробуй сказать какую-нибудь херню про доброту. Ответь мне, кто спас тебя сегодня? Добрый человек? Или, может, ты сама была добрым человеком, когда проламывала тому уроду череп? Нет, Грейнджер, мы оба были злыми людьми сегодня. И именно благодаря этому ты стоишь сейчас здесь в своей магловской пижаме и пьёшь «Огненный виски Блишена».        Гермиона не могла произнести и слова. Она не хотела соглашаться с ним, но её невероятно хорошо работающий мозг давно сдался и поддерживал слова Малфоя.              Она знала это. Сегодня она совершила нечто отвратительное и непростительное, но это спасло ей жизнь. И она не жалела.              — Нам нет оправдания, Малфой. Желание спасти собственную жизнь не даёт мне права лишать этой жизни другого человека. Это было неправильно, и я никогда себя не прощу.              — В этом и есть ваша ошибка, гриффиндорцы. Вы готовы умереть ради спасения этого гнилого мира. Но какого чёрта кто-то должен отдавать свою жизнь ради всех остальных? Ради людей, которые никогда этого не оценят в полной мере. Что получили те, кто погибли на этой войне? Звание героев и упоминания в книжках. Только вот это им теперь ни к чёрту, потому что они лежат в сырой земле.