Вечный шторм (не мой)

13

Руки мокрые.             

Вода?             

Нет.             

Кровь.             

Страшно, как же страшно. Они бегут за ней. Почти дышат в затылок. Всё тело давно покрылось липким слоем пота. Одежда прилипала, волосы путались и сползали на лицо, мешая обзору.

Помогите. Пожалуйста. Помогите мне.             

Кто-то схватил за ногу. Рука не ощущалась человеческой. Она была холодной, костлявой и скользкой. Гермиона повалилась на землю, упав на колени. Совершенно точно не стоило оборачиваться, но она совершила эту ошибку.             

На неё смотрел мертвец, чьё лицо давно постигла участь всякой мёртвой плоти. Скуловые кости обнажились, их перестали прикрывать даже те жалкие гниющие лоскуты мяса, что всё ещё оставались на лице. Ходячий труп раскрыл рот, и Гермиона почувствовала гнилостный смрад.             
— Ты! Ты убийца! Жалкая... жалкая убийца!             

Из левой глазницы покойника выползла мерзкая белая личинка. Гермиона присмотрелась и заметила, что всё его тело кишело червями. Они выделялись белыми бугрящимися пятнами буквально каждые пару сантиметров.             

— Я... я не...             

— Убийца!             

Голос зазвенел у неё в ушах. Это было похоже на визжание тысячи сирен, вой сотен оборотней и стенание десятков неупокоенных душ.             

Страшно. Страшно.             

Рука не отпускала её голень, торчащие кости впивались в мягкую плоть и царапали, рвали её. Гермиона закричала от боли и ужаса. Она огляделась в поисках помощи и отчаянно замерла, ощутив безысходность. Вокруг неё не было ни единой живой души, зато были десятки мертвецов.             
Прямо перед ней возник мужчина. Грейнджер подняла голову и похолодела от ужаса хуже прежнего. Тот самый Пожиратель.             

Джереми Хардли.             

Человек, которого она убила. Убила собственными руками, даже не магией. Вот и сейчас он возвышался над ней, но глаза его были залиты кровью. Череп был расколот напополам, она могла видеть его мозги, поблёскивающие кровью в темноте. Желчь подступила к горлу, но Гермиона не могла найти в себе силы даже опустошить желудок.