Prescribed by fate

8

Три недели. Ровно столько прошло с того прекрасного вечера. К сожалению для обоих, Лиаму пришлось уехать на пару недель в Бирмингем для осмотра объекта, конкурс по работе над которым выиграла организация Малика.
Все три недели Зейн, не покладая рук, трудился над своей картиной, надеясь к приезду Пейна закончить ее, чтобы, как он и обещал, показать её старшему. После колледжа Малик сразу садился за холст, будучи переполненным вдохновением. На парах то и дело он делал зарисовки новых деталей, возникающих в голове.
Перед сном Лиам всегда звонил Зейну по FaceTime, умоляя последнего показать хотя бы частичку картины, на что получал отказы, ведь парень не хотел спойлерить Лиаму свою задумку.
Они больше, чем в прошлом общались обо всем, днем перекидываясь сообщениями и изредка фотографиями. Одну из них Пейн даже сохранил себе в галерею, отметив «избранной» чтобы не потерять, ведь там был изображен Зейн снова в тех же спортивных штанах и голым торсом, вновь испачканным краской после многочасовой работы над своим творением. Смотря на эту фотографию, Лиам вспоминал тот вечер, в который они впервые настолько близко контактировали друг с другом. Не забывал этого и Зейн, ведь делая эту фотографию тот специально нанес краску в похожих оттенках на примерно те же места, не забыв оставить следы белой и золотой краски рядом со своими губами.
Они не могли объяснить какие чувства вызывают в них воспоминания о том самом вечере, но не могли отрицать того, что чувства эти были исключительно приятными и трепещущими сердца этих двоих.
В один из вечеров Малик крутился на кухне, в попытках приготовить что-то съедобное, дабы не заказывать снова что-то домой, ведь последние три дня к нему приезжал один и тот же курьер, от чего Зейну по какой-то причине стало неловко. Вычитывая какой-то рецепт, в состав которого входили продукты, лежащие в холодильнике Малика, юноша услышал щелчок замка входной двери. Отложив телефон, Зейн выглянул из кухни, чтобы посмотреть что происходит, в секунду сменив настороженное выражение лица на широкую улыбку. Перед ним стоял он, Лиам Пейн, с большим букетом ромашек, любимых цветов Зейна.
- Я забыл предупредить тебя о своем приезде, извини, - Лиам также широко улыбался, протягивая цветы младшему, - Очень надеюсь что эти ромашки добавят шансов к тому, чтобы ты не особо злился.
Зейн принял букет, после чего одной рукой приобнимая Пейна, утыкаясь носом ему в грудь.
- Ты приехал очень вовремя, потому что позавчера я закончил свою работу, - Малик не переставал широко улыбаться, потираясь носиком теперь уже о ключицу старшего, вдыхая аромат его одеколона.
- Тогда, прошу, давай пойдем ее смотреть, ты невероятно интриговал меня всё это время, - Лиам тут же сделал шаг глубже в квартиру, порываясь буквально бежать в спальню младшего.
Смеясь, Зейн отложил букет на тумбу и, обогнав Лиама, пошел в свою спальню, где встал рядом со своим мольбертом, на котором, прикрытая белой тканью, стояла картина. Лиам от нетерпения покусывал губы, но когда Зейн, потянул за край ткани, заставляя ее упасть и наконец показать работу, шатен ахнул, от удивления распахнув глаза.
Мужчина видел перед собой невероятных размеров полотно, на заднем плане которого был изображен Лондон, едва освещенный солнечными лучами, пробивающимися сквозь привычные темно-серые тучи. Но главная фокусировка картины была отнюдь не на пейзаже. Спиной к смотрящему на работе изображена крепкая мужская фигура, очевидно рассматривающая тот самый пейзаж, опираясь руками о перила знакомого балкона, таким образом открывая вид на татуировки, покрывающие большую часть рук изображенного мужчины. И Лиам хорошо знал эти рисунки, ведь татуировки принадлежали ему самому. В изображении мужчины в целом можно было узнать Лиама, ведь Зейн весьма точно передал все особенности тела старшего, каждую родинку, каждое черное изображение на теле. Малик провел немало времени, рассматривая фотографии Лиама, чтобы в точности перенести все в свою работу.
- Зейн, - шепотом произнес Лиам, не в силах оторвать взгляд от полотна, - Это просто потрясающе.
Рассматривая каждый домик, каждый изгиб узора на тучах, нарисованного себя самого, Лиам то и дело порывался что-то сказать, но не мог. Настолько он был восхищен тем, что видел перед собой. Но еще более приятным фактором являлось то, что Малик с таким трудом рисовал его. Лиам перевел взгляд на юношу, что с интересом и некой растерянностью наблюдал за ним, и протянул ему руку, после чего притягивая его к себе и целуя, чтобы так попытаться передать младшему весь спектр эмоций, что в данную секунду испытывал мужчина. После, отстранившись, Лиам вновь перевел взгляд на картину.
- Я честно не знаю чем заслужил быть изображенным тобой, но это самый лучший сюрприз, Зейни, - Пейн все еще не отпускал младшего из своих объятий, нежно поглаживая одной рукой его плечи.
- В то утро, когда мы вместе курили на балконе, я был настолько восхищен тобой, стоящим полуобнаженным в лучах солнца, что в моей голове сразу возникла эта картина и я не мог не написать её, - Зейн с широкой улыбкой смотрел на оторопевшего шатена, еле сдерживая довольный писк, ведь до последнего переживал о том, что старшему может не понравится.
- Я уже могу повесить ее? - Лиам отпустил младшего и своих объятий, подходя ближе к картине, касаясь полотна рукой.
- Повесить? - юноша удивленно посмотрел на старшего, но после кивнул, так отвечая на его вопрос.
Пару мгновений спустя творение Зейна висело над изголовьем кровати Пейна. Он считал, что настолько прекрасная работа должна быть на видном месте и постоянно попадаться на глаза, но младший был против того, чтобы повесить её вместо телевизора в гостиной.
- Не боишься, что те, кто будут входить в твою спальню, посчитают тебя самовлюбленным? - Зейн стоял рядом с письменным столом старшего, оперевшись о него бедрами и наблюдая за мужчиной, который все еще рассматривал полотно.
- Сомневаюсь, что ты будешь так думать, ты же сам её написал, - наконец Лиам перевел взгляд с картины на юношу, после чего подошел к нему практически вплотную.
Мягко коснувшись щеки младшего, Лиам наклонился и втянул его в поцелуй, уже без робкости опуская руки сначала на его шею, оглаживая её ладонью, а после и на спину, в то время как Зейн, ответив на поцелуй, положил руки на грудь мужчины, сжимая его футболку и притягивая его ближе к себе. Подсчитав это зеленым светом, Пейн ловко подхватил брюнета под бедра и, скинув ненужное со стола, усадил на него юношу, после поставив одну руку сбоку от него, а второй проводя по бедру, постепенно опускаясь к его внутренней части. Для удобства Зейн развел ноги чуть в сторону, в то же время подцепляя края футболки старшего, потянув ее вверх. Отстранившись от желанных губ младшего, Лиам быстро снял с себя футболку, тоже самое делая и с футболкой юноши, сразу после примыкая губами к его шее, оставляя на ней сначала невесомые поцелуи, а после засасывая нежную кожу, следом обводя каждую оставшуюся отметину языком, каждым новым действием срывая с губ Малика тихие постанывания.
Чем дольше Лиам томил юношу поцелуями в шею, тем активнее и сильнее руки старшего сжимали его бедра, то и дело совсем ненадолго касаясь упругой и требующей не меньшего внимания попки.
- Я не зайду дальше, пока не дашь разрешения, Зейни, - наконец Лиам отстранился от шеи младшего, заглянув ему в глаза и остановив движения рук на его бедрах, что вызвало разочарованный стон со стороны Зейна.
Юноша приподнял опущенные от получаемого удовольствия веки, также смотря в глаза старшего, одновременно с этим сначала облизывая, а после прикусывая губу. Коснувшись рукой груди старшего, Зейн медленно провел кончиками пальцев к низу его живота, заставляя Лиама сдавленно простонать, ведь мужчина и без того уже был возбужден, а действия юноши под ним будто снимают выдержку старшего с предохранителя, переводя в опасное положение, близкое к спуску курка.
Они оба хотели этого. Оба тяжело дышали, еле сдерживаясь, чтобы не накинуться друг на друга с новой силой. В момент рука Зейна плавным движением стала спускаться еще ниже, касаясь нежными кончиками пальцев грубой ткани джинс старшего. Подняв взгляд на мужчину, Малик потянул его за шею к себе, чтобы втянуть в поцелуй, так подав знак на то, что младший согласен на все, что Пейн хочет с ним сделать.
Они практически слились в таком желанном для обоих поцелуе, но их резко обрывает настойчивый стук в дверь. Лиам хмурится, но решив наплевать на пришедшего, немного надавливает на плечо младшего, заставляя опустится спиной на прохладный деревянный стол, следом нависнув над ним. Но после стуков, пришедший, явно желая попасть внутрь квартиры и разрушить такой интимный момент между возбужденной до предела парой, зажал дверной звонок, что трель беспрерывным эхом раздавалась по всей квартире.
- Прости, малыш, я вернусь через пару минут, - Лиам зло рыкнул и отстранился от парня, в том виде, в котором был, направляясь к двери, намереваясь буквально выпнуть нарушившего идиллию неизвестного.
Подойдя к двери, Пейн открыл замок, после чего распахивая дверь, сразу же хмурясь больше прежнего и сжимая дверной косяк до побеления костяшек.
- Какого черта ты здесь делаешь?!