Когда Зацветёт Шафран

Часть 19

Альфа обессиленно падает сверху, утыкаясь в шею Ликсу. Острая боль отдающая во все части тела, простреливает омегу, он бьётся под тяжёлым телом, скулит, рыдает от боли и трясётся, но слезть с члена даже не пытается. А когда привыкает к распирающей стенки боли, он крепче скрещивает ноги за сильной спиной альфы, и кончает раз за разом, пока тот накачивает его своей спермой.

В сцепке, Джин не может лежать спокойно, он лижет взмыленную шею, проталкивает узел дальше, трахает им, и лишь болезненные поскуливания под собой, ненадолго возвращают в реальность.

Разум и контроль над ситуацией полностью оставляет альфу на долгие три дня. Вседозволенность и ненасытность, берут вверх. Джин выпадает из жизни, наплевав на заботы и обязанности перед подельниками, ничто не имеет значения кроме сказочных стонов, выгибающегося под ним тела.

Кровать ходит ходуном, шлепки плоть о плоть не смолкают, их тела блестящие от пота, а аппетит разрастается только сильнее. Джин не отказал себе в удовольствии вылизать с ног до головы течного, выбивая из него задушевные стоны что тонут в подушках. Омега не узнавая себя откровенно выставлял маленькую попку, теряясь в себе, и остервенело насаживался на немалых размеров член.

Безумный секс сравнимый только с животным спариванием, был в жизни омеги впервые. Он не был девственником, но течку с альфой не проводил никогда. Чанбин радовал его раз в месяц, а то и в два, не размениваясь на долгие ласки или прелюдия.

Но это ненормально, хотеть своего врага, а ещё большее, лежать на его груди, слушать биение сердца, млеть от внезапно нежных прикосновений, ластится, и урчать словно котёнок. Это черезчур неправильно!

Спальня утопает в их сплетенных ароматах, у Джина такое в новинку, ни с одним омегой такого не было. Закрыв глаза он представляет перед собой чарующий сад, наполненный магией природы, запахом роскошного, изысканного шафрана, покрытого шлейфом, сладкой горчинки миндаля.

Покидают спальню они лишь для того чтобы освежиться в душе, после чего, альфа подхватывая того под попку вновь несёт его на свежую постель, чтобы трахать до потери рассудка, вдыхая один на двоих аромат. Зверь, голодный до омеги, сцеплялся с ним при каждом акте, потом трахал его этим узлом, невзирая на сопротивления и жалобные скуления, а тот кончал лишь сладостной судорогой, сухо, ибо организм был уже иссушен, спермы не было.

На утро четвертого дня, Джина пробуждает звонок на телефон, который как ему казалось, вовсе не работал. Осторожно снимая со своей талии ручку омеги, он встаёт и поднимая трубку, молчит.

- Это Хироши. Собирайтесь, я через час буду. - раздается в трубке, а Хван заторможено замирает.

- Куда мы?

- Омега едет домой.

Альфа кладет трубку, и в удручённо выдыхает. Всё закончилось быстрее чем думалось и хотелось. Он вернулся в спальню, где разметавшись по постели, закинув ножку на одеяло, спал взлохмаченный котенок. Почти всё его тело было в маленьких синячках от пальцев, засосах, слабых укусах. На языке до сих пор ощущалась сладость его шеи, смазки, феромона, что за эти дни забился в поры, под кожу, в кровь.

Потяжелевшие ноги, медленно несли его к кровати, он неслышно присел рядом, и не сдерживая себя, отчаянно опускается губами на обнаженную спину, проходится поцелуями по каждому позвонку, снизу вверх, пока тот не просыпается.

По взгляду было понятно что омега отрезвел от всполохов желания, и стыдливо натянув на себя одеяло, отполз к изголовью. В глаза он не смотрел, как ни странно сожаления в них не было и капли, был только жгучий, непереносимый стыд.

- Феликс... тебе пора домой.