Чёрная пыль

Часть 2

Земля под ногами была сухой и приятно шуршала мелкими камушками. Сейчас вообще всё вокруг было приятно: на дворе стоял тёплый май, и он пленял — своей свежестью ласкового, почти летнего ветерка, сочностью пушистых лужаек и молодых деревьев; своим настроением, юным, шальным и беззаботным.  Антон бежал; рядом бежал Серёжа — и весь взвод. У них была утренняя зарядка, налегке, без снаряжения и грузов, и Антону нравилось бегать в такие деньки, даже несмотря на вечно орущего сержанта.  — У нас с тобой увал завтра, помнишь? — Серёжа говорил сбивчиво, прерываясь на короткие вдохи и выдохи. — Дашка манты налепила, ждёт нас обоих. Отказы не принимаются.  — Ладно, — ответил Антон. — Я вино куплю.   Разговаривать во время бега было неудобно, но они всё равно каждый раз болтали о всякой ерунде. Вернее, это Серёжа трещал без умолку — и как у него только дыхалки хватало; а Антон — он просто не мог не отвечать. Ведь это был Серёжа.  — Хоть поешь нормально, — весёлым тоном продолжил он, — а то страшно смотреть на твою тощую задницу.  — В смысле? — возмущённо хохотнул Антон. Это была шутка, он знал — и, как всегда, подыгрывал. — А кто тебя вообще просит смотреть на мою задницу?  — Рядовые! Разговорчики в строю! — рявкнул сержант откуда-то спереди, обрывая их болтовню.   Парни переглянулись и тихонько фыркнули, вжав головы в плечи, как нашкодившие котята.  — Я беспокоюсь о тебе как друг!  — Дарье нажалуюсь.  Серёжа картинно ахнул.  — Запрещённый...  — Лазарев! Шастун! — снова заорал строгий голос, на этот раз более угрожающе. — Щас наряд вне очереди влеплю, на хрен!  Они поравнялись с сержантом и, не сговариваясь, состроили крайне серьёзные, сосредоточенные лица, как будто замечание относилось не к ним. Но Антон знал — даже не глядя — что Серёжа сейчас едва заметно поджал уголки губ, пытаясь сдержать смех.   И от этого где-то в груди было очень, очень хорошо.   ***
   Антон распахнул глаза.  Сердце сильно, неприятно стучало, сдавливая солнечное сплетение и не позволяя сделать полный вдох. Понимание, где он находится, вернулось не сразу. А когда вернулось — это нисколько не помогло. Он лежал в тесной комнатушке, окутанной полумраком, на жёсткой кровати, слишком маленькой для его роста. Кисти рук и стопы были ледяными; его знобило, как при сильном стрессе.  Он по-прежнему был в Зоне.  И, боже, он ненавидел запоминать сны.    Поз всё-таки уговорил его остаться переночевать: гораздо разумнее было дождаться утра и выдвинуться на рассвете, чем идти под вечер и встретить ночь где-то под открытым небом. Антон и не спорил. Он торопился — и вместе с тем до остроты нуждался в передышке.  За окном всё ещё было темно, но сквозь густую мглу уже потихоньку пробивалась предрассветная синева.   Сколько он проспал? По ощущениям, часа четыре.  Включив ПДА, Антон поморщился от резкого, холодного света и разглядел на экране время: семь минут пятого.   — Чёрт...  Он вырубил компьютер и с шумным вздохом снова откинулся на подушку.  Мысли ворохом проносились в голове, и ни за одну не хотелось цепляться — от каждой давило в груди, а Антон слишком пугался этих ощущений — вернее, того, что они могли захлестнуть его целиком. А там уже — он почему-то не сомневался — было не выбраться.  И всё-таки не думать не получалось. Но от этих мыслей и бесконечных вопросов голова шла кругом.  Пролежав ещё минут двадцать, он наконец решил подняться — пора было идти. Сборы не заняли много времени; одевшись и перепроверив вычищенное накануне оружие, Антон тихо вышел из комнаты и спустился вниз.   К его удивлению, Поз не спал: ждал его за барной стойкой, с неизменным полотенцем в руках протирая посуду. Как знал, что придётся провожать Малого ещё до рассвета.  — Утро, — хрипло выговорил Антон.  — Кофе?  Тот молча качнул головой и, вытащив из внутреннего кармана куртки несколько купюр, положил их на барную стойку вместе с ключом от комнаты. Затем, подумав, стянул с плеча найденный в тайнике «Вал» и тоже пристроил его на столешницу.  — Пусть у тебя полежит. Заберу потом.  — Без проблем. Пошёл? — произнёс Кандидат больше утвердительно, чем вопросительно.  — Труба зовёт. Давай, свидимся ещё, — Малой протянул торговцу руку на прощание. — И спасибо.  Тот сжал её в ответ и долго посмотрел на Антона с еле заметным беспокойством.   — Гляди там в оба.  Малой кивнул и, поудобнее перехватив рюкзак, вышел из бара.  Улица встретила его неприветливым заревом — слишком тусклым из-за плотного, как взбитое молоко, тумана. Тишина стояла кладбищенская, даже псевдособачьи завывания не нарушали эту мрачную безмятежность. Тем лучше — проще было идти.  Рассвет, пожалуй, считался самым безопасным временем суток в Зоне. Все ночные твари, удовлетворившись охотой, уже попрятались по норам, а людская часть населения — сталкеры и бандиты — ещё не успела начать свою браконьерскую активность.  Антон шёл в темпе, регулярно раскидывая гайки направо-налево и сверяясь с ПДА на предмет нежданных прохожих. Сам он теперь мог не волноваться, что кто-то засечёт его и подкараулит, — на запястье красовался новенький компьютер, выставленный на режим «невидимки». Очень скоро Зону заполонит эта усовершенствованная модель, но сейчас можно было наслаждаться единоличным пользованием — Француз сказал, что Антон был первым и пока что единственным, кто обладал здесь такой штуковиной.  Шагалось на удивление легко. Только чёртов туман до сих пор был густым и беспросветным, будто в прокуренной комнате. Впрочем, пока Малому везло: дорога стелилась гладко.  Так он с несколькими привалами прошёл до вечера, пару раз, правда, наткнувшись на слепых псов — но отстреляться получилось без потерь. Он даже нашёл по пути «Медузу» и более редкий «Грави», хотя заранее договорился сам с собой не распыляться на целенаправленное собирательство. Жадностью Малой не страдал, да и сейчас были другие важные дела. Важнее всего, чем он занимался здесь прежде.  Единственное, что волновало, — это отсутствие точного плана. До «Союза» навскидку оставалось километра четыре, если обойтись без больших крюков. И, хотя идти получалось быстро, до наступления темноты подобраться к базе Антон уже не успевал — так что пора было подыскать место для ночлега. А дальше... Дальше его ждали переговоры с «союзниками». На радушный приём он не рассчитывал: группировки всегда крайне недоверчиво встречали незнакомцев и тем более — одиночек. Наверняка придётся унизительно пройтись туда-сюда под десятком прицелов, пока сталкеры не убедятся, что Малой не представляет угрозы.   А там уж как повезёт.  Антон надеялся, что повезёт. Кому, как не им, знать что-то про «Эпицентр».    Он уже пару часов пробирался через лес, который почему-то никак не заканчивался, хотя, если верить карте, ещё полкилометра назад должен был смениться степью. Конечно, карты в здешних местах были делом условным. Зона ни на секунду не сохраняла постоянство: она менялась, словно огромный, пластичный кусок глины в чьих-то всесильных руках.  Дело было дрянь, потому что, во-первых, туман до сих пор не рассеялся. А во-вторых, ночевать в лесу значило сильно рисковать своей шкурой. Честно говоря, хуже места не придумаешь — с ночным лесом в Зоне мог посоревноваться разве что какой-нибудь подвал заброшенного здания, облюбованный парочкой контролёров. И тот не факт что победил бы.  Вот знал Антон, что так получится. Слишком уж ладненько начался его путь. А Зона такой роскоши никому не позволяет безвозмездно — она своё забирает всегда.  Словно в подтверждение мыслей Малого где-то совсем рядом раздалось тихое, ни на что не похожее стрекотание. Антон замер, занеся ногу над землёй и не успев сделать шаг. Внутри всё похолодело.  Он знал этот звук. Он слышал его лишь однажды, ещё в начале лета, когда впервые имел возможность познакомиться с ночной Зоной — и чудом уцелел.  — Сука... — вырвалось у него беззвучно, одними губами.  Это была химера. Двухголовая тварь, сильная, как разъярённый медведь, бесшумная, как пантера, — и живучая, как никто другой в Зоне. Бытовало мнение, что химеры появились в результате экспериментов над представителями семейства крупных кошек, что, в общем-то, подтверждала их внешность и способность атаковать тихо, быстро и ловко. Только вот тут имелась одна несостыковочка: морды химеры уж очень походили на человеческие лица.  Впрочем, подробно изучать анатомию мутанта Малой не планировал: сейчас ему было плевать, одна голова у химеры, две или десять — хоть кастрюля вместо рожи; главное — просто выжить.   Он, не моргая, всматривался в пепельную дымку. Разглядеть химеру в тумане было так же нереально, как наткнуться в Зоне на оперный театр. Слух тоже не сильно помогал: эти мутанты практически не издавали звуков, кроме того самого стрекотания перед нападением.  Стараясь двигаться максимально тихо, Малой спрятался за дерево и быстрым движением нащупал кнопку на датчике аномалий, чтобы вырубить его к чёртям псевдособачьим. Сейчас каждый лишний звук мог стать для Антона последним, а некстати отозвавшийся на аномалию прибор выдал бы его с потрохами.  Тишина давила на уши. Он напряжённо прислушался, пытаясь дышать ровнее, чтобы успокоить участившееся биение сердца. Адреналин зашкаливал по самые гланды, и это было хреново: химера наверняка чувствовала его, как лев, стерегущий несчастного оленя. Поэтому можно было рассчитывать лишь на свои рефлексы и удачу. Не мог же Антон, чёрт возьми, сдохнуть в самом начале пути.  Внезапно между деревьями быстро мелькнула крупная тень. Малой ждать не стал — дёрнул затвор и пустил длинную автоматную очередь, пытаясь проследить траекторию движения мутанта.  Снова стихло. Он прислонился к дереву спиной и замер, затаив дыхание. Вряд ли пули задели химеру, но звуки стрельбы означали, что схватка началась — а значит, теперь тварь осторожничала.  Время тянулось, как расплавленная смола. Антон не знал, сколько он так простоял, прижавшись к дереву, но наконец химера выпрыгнула из укрытия и, оказавшись прямо перед ним, ударила своей огромной лапой.  Он закричал: тварь разодрала ему руку — но, получив в ответ сильный удар прикладом, отскочила назад — и тут же прыгнула вновь.   Всё произошло за доли секунды.  Даже не успев отдать себе отчёт в действиях, Малой вскинул автомат и выпустил отчаянную, щедрую очередь прямо в самое брюхо летящей на него твари.  Химера рухнула ничком.  Лес снова погрузился в звенящую тишину.  — Блядь...  Антон упёрся руками в колени, пытаясь перевести дыхание. Слегка потряхивало: он давно так не пугался. Но чувство облегчения уже потихоньку разливалось по телу тёплой волной. Он был жив. Как здорово быть живым. Выбраться бы теперь из этого леса поскорее — а дальше всё как-нибудь само собой решится, да, всё обязательно получится, он сейчас не сомневался. Нужно просто выбраться.  Позади, за деревьями, снова послышалось вкрадчивое стрекотание.  — Что...  Это была химера. Ещё одна химера.  Антон не успел даже обернуться: мутант бесшумно прыгнул со спины и повалил его с ног, придавив неподъёмной массой своего тела и выбив из груди воздух. Малой открыл рот, безуспешно пытаясь сделать вдох, но тяжёлая химера так сильно прижала его к земле, что перед глазами начало темнеть.   Умоляя себя не терять сознание, он кончиками пальцев дотянулся до рукояти ножа и, вытащив его, хлестанул мутанта по боку. Тварь взвыла и отпрыгнула. Антон перекатился на спину и шумно, судорожно вдохнул воздух, чувствуя навернувшиеся на глаза слёзы.  Химера не стала ждать, пока он придёт в себя: она снова в один прыжок оказалась рядом, намертво вцепилась в его куртку и потащила его по земле.   — Отвали, гнида вонючая! — неистово заорал Антон и шибанул мутанта прикладом.   Результата это не дало: удар только раззадорил химеру ещё больше. Она отскочила на несколько метров и, кровожадно рыча обеими головами сразу, принялась рыхлить землю ничком.  Лес снова погрузился в звенящую тишину.  — Блядь...  Антон упёрся руками в колени, пытаясь перевести дыхание. Слегка потряхивало: он давно так не пугался. Но чувство облегчения уже потихоньку разливалось по телу тёплой волной. Он был жив. Как здорово быть живым. Выбраться бы теперь из этого леса поскорее — а дальше всё как-нибудь само собой решится, да, всё обязательно получится, он сейчас не сомневался. Нужно просто выбраться.  Позади, за деревьями, снова послышалось вкрадчивое стрекотание.  — Что...  Это была химера. Ещё одна химера.  Антон не успел даже обернуться: мутант бесшумно прыгнул со спины и повалил его с ног, придавив неподъёмной массой своего тела и выбив из груди воздух. Малой открыл рот, безуспешно пытаясь сделать вдох, но тяжёлая химера так сильно прижала его к земле, что перед глазами начало темнеть.   Умоляя себя не терять сознание, он кончиками пальцев дотянулся до рукояти ножа и, вытащив его, хлестанул мутанта по боку. Тварь взвыла и отпрыгнула. Антон перекатился на спину и шумно, судорожно вдохнул воздух, чувствуя навернувшиеся на глаза слёзы.  Химера не стала ждать, пока он придёт в себя: она снова в один прыжок оказалась рядом, намертво вцепилась в его куртку и потащила его по земле.   — Отвали, гнида вонючая! — неистово заорал Антон и шибанул мутанта прикладом.   Результата это не дало: удар только раззадорил химеру ещё больше. Она отскочила на несколько метров и, кровожадно рыча обеими головами сразу, принялась рыхлить землю огромными когтями. Готовилась к прыжку.  Из последних сил Антон схватился здоровой рукой за «Галиль»...  Раздалась оглушительная автоматная очередь.  Химера взвизгнула и попыталась отшатнуться, но непрерывный свинцовый огонь не позволял ей сделать ни шагу, чтобы уйти. Автомат Малого по-прежнему так и покоился у него на животе: он не успел выпустить ни патрона. Ещё не осознав толком происходящее, Антон перевёл взгляд в сторону источника стрельбы.   Метрах в двадцати стоял человек в капюшоне и респираторе; высунувшись из-за дерева, он хладнокровно молотил по твари из американского «LR-300».   Дальше Антон досматривать не стал: не контролируя своё тело, он опустил голову на землю и прикрыл глаза.    Сознание вернулось быстро — как только стрельба закончилась. Малой понял это по звуку тихих, осторожных шагов, раздавшемуся чуть поодаль. Видимо, человек направлялся к трупу химеры, чтобы убедиться, что тварь мертва.  Всё тело ныло от ссадин. Рёбра, кажется, были целы, но спину и грудную клетку, по ощущениям, сплошь покрывали сильные ушибы: как-никак, химера знатно приложила его обо все подвернувшиеся под лапу поверхности.  Антон попытался подняться, но левую руку внезапно обожгло такой резкой болью, что в глазах невольно защипало. Оставшись сидеть на земле, он осторожно подтянулся к ближайшему дереву и, прислонившись к нему спиной, глубоко вдохнул. Попадос, конечно. Не хватало только без руки остаться в самом расцвете лет. Переборов страх, он попробовал по очереди пошевелить пальцами — и с облегчением обнаружил, что все работали.  Давно его не заносило в такие передряги. Малой был уверен: если бы не «Мамины бусы», которые он повязал на пояс перед вылазкой, химера разодрала бы его как псевдособака грелку. И закончилось бы всё, даже толком не начавшись.   Между тем человек, который, как чёртов супергерой из комиксов, появился из ниоткуда в трудную минуту и спас Антона от верной гибели, в конце концов отвлёкся от химеры и обратил на него внимание. Малой понятия не имел, что это был за хрен с горы: нижнюю часть его лица скрывал респиратор, а на одежде не имелось никаких нашивок, обозначавших принадлежность к какой-либо группировке. Но, когда незнакомец бросил на сталкера спокойный, холодный взгляд, Антона будто током шибануло: он почему-то сразу же узнал эти глаза, хотя никогда не видел их прежде.  «Весь такой аристократ дохера, синеглазый брюнет...»  В голове секундной вспышкой мелькнуло смутное воспоминание, а потом всё наконец собралось воедино: это был сталкер, о котором Поз рассказывал в баре.   Граф.  — Живой? — крикнул он Малому.  — Частично, — отозвался Антон.  Он покосился на свой разодранный рукав: свежая рана по-прежнему сочилась кровью.  «Хорошо, что не правая», — пронеслось в мыслях. Впрочем, радости всё равно было мало: неизвестно сколько рука теперь будет заживать, а в Зоне любые травмы, даже самые незначительные, легко приумножали вероятность попрощаться с жизнью. Особенно сейчас, когда, несмотря на то, что обе химеры отправились на тот свет, Малой всё ещё находился в опасности. И опасность эту — как бы там ни было — теперь представлял Граф.  Антон тихонько, без резких движений, сжал рукоять «Галиля», приготовившись в любую секунду пустить его в ход.  — Ты чего тут забыл вообще? — спросил Граф, подходя ближе. — В такое-то время.   — Не твоё дело, — спокойно, но жёстко отрезал Малой, пристально следя за каждым движением чужака. — И, друг, ты лучше бы оставался там, где стоишь.  — Полегче, — усмехнулся Граф, поднимая руки в сдающемся жесте. — Я вроде как жизнь тебе спас только что. Друг.  — Вот и не будем портить вечер.  Обстановка накалялась. Встретив неприветливый настрой Малого, чужак сделал ещё пару осторожных шагов и тактично остановился в нескольких метрах.  — Я тебя не трону, окей? — заверил он и медленно стянул с себя респиратор.  Под респиратором оказалось неожиданно красивое лицо. То есть оно было, в общем-то, весьма обычным, с правильными, ровными чертами — но вкупе с большими, ясными и очень внимательными глазами создавало притягательное впечатление. Не то чтобы Антон шарил в мужской красоте, но что-то аристократическое во внешности этого Графа действительно имелось.   Малой продолжал настороженно пялиться на сталкера, где-то на краю сознания отмечая про себя, что напряжение немного поутихло.  Зато боль в руке не утихала — напротив, рану адски жгло. Благо кровь не хлестала во все стороны: когтистая лапа химеры прошлась по внешней стороне предплечья, чудом не задев артерии. И всё же руку надо было обработать как можно скорее, но он осторожничал: не хотелось делать это при чужаке.  — Так и собираешься тут сидеть? — не унимался Граф.  — С твоего позволения, — ответил Антон, по-прежнему сохраняя в голосе сдержанную агрессию. Не признаваться же, в самом деле, что при любом движении у него искры из глаз сыпались от боли.   — Здесь по темноте лучше не шататься, — продолжил сталкер, и в его тоне не было слышно ни издёвки, ни каких-то тайных намерений; в противовес недружелюбному поведению Малого, он держался просто и открыто. — Правду говорю, я знаю эту местность.  — Слушай, почему бы тебе не пойти туда, куда шёл? — не выдержал Антон. Вся эта ситуация уже начинала выводить из себя, и ноющая рука никак не способствовала разрешению конфликта.  Граф посмотрел на него со смесью жалости и сомнения, как будто не мог решить сам с собой, бросить Антона на произвол судьбы и действительно уйти восвояси или...  Малой выбрал за него: до скрежета стиснув зубы, чтобы ненароком не выдать свою слабость, он медленно поднялся и, обойдя сталкера на намеренно приличном расстоянии, поплёлся вперёд. Раз этот назойливый барин не хочет оставить его в покое и дать тихо-мирно перебинтоваться, Антон уйдёт сам и подыщет более уединённое местечко.  — Вокруг аномалий полно, — зачем-то сказал Граф ему вслед. — Нарвёшься же.  — Ничего, как-нибудь сымпровизирую, — пробурчал Малой, не оборачиваясь.  Помешкав секунду, Граф кинулся за ним.  — Да стой ты, дурачьё, — он догнал Антона и дёрнул его за плечо.   Тот рефлекторно вывернулся и, схватив сталкера за локоть здоровой рукой, в одно мгновение заломал его. Граф, хоть и не ожидавший такого приёмчика, тут же саданул парня под колено, делая подсечку. Они оба повалились в жухлую траву; Малой взвыл от боли — сталкер приземлился аккурат на его покалеченную руку.  — Пизда псевдособачья!  — Ты чё, блин?! — рыкнул Граф, неловко пытаясь слезть с придавленного пацана. — Сам виноват! Чё бешеный такой?  — А не хуй со спины подкрадываться! — злобно ответил Антон и, морщась от боли, спихнул с себя тяжёлую сталкерскую тушу.  Они откатились друг от друга и ещё с минуту просидели молча, с недовольным пыхтением переводя дыхание. Граф сдался первый — скосил взгляд на окровавленное предплечье Антона и сказал:  — Покажи руку.   — А писю тебе не показать? — огрызнулся тот.  — Да не дёргайся ты, — успокоил его Граф и, придвинувшись ближе, осторожно коснулся разодранной куртки. — Я врач.   — Какой ещё врач? — недоверчиво поморщился Антон, но руку не отнял.  — Детский хирург.   В голове Антона тут же раскатистым эхом пронёсся таинственный полушёпот Поза:   «До Зоны детей убивал...»  Приплыли, сушите вёсла, мать-перемать.  — Мда, Лопушок, — между тем покачал головой Граф, рассматривая рану, — это ж надо было так подставиться.  Малой поперхнулся воздухом.  — Кто-кто, прошу прощения?  — А что, тебя не так звать? А я думал, ну... — Граф жестом показал на лопоухие уши Антона, намекая на прямую связь с созвучным растением.  Нет уж, это было слишком. Антон вспыхнул, как «Жарка», в которую кинули гайку.  — Слышь, графиня-в-жопе-дыня, — с сомнительной угрозой в голосе проговорил он, — ты не нарывайся, я ж тебе и одной рукой наваляю, будь уверен.  На словах «графиня-в-жопе-дыня» в синих глазах мелькнуло что-то, отдалённо напоминающее удивление. Антон заметил это и продолжил смелее:  — Чё, не ожидал? Я тебя знаю. Ты тот самый Граф.  — Тот самый? — с едва заметной улыбкой переспросил сталкер и, вновь приняв бесяче-непринуждённый вид, выудил из рюкзака аптечку.  — Не прикидывайся, будто ты не в курсе, что куча людей здесь о тебе пиздит. Ай! — Антон зашипел от боли: Граф закатал рукав куртки наверх и начал обрабатывать рану антисептиком.  — Нельзя говорить о людях «куча».  — В Зоне можно, — хмуро возразил Антон.  — Ладно, и что же... рассказывают? — поинтересовался Граф. — Надеюсь, не то, что я маньяк какой-то конченый и младенцев резал?  Антон вытаращился на сталкера и проглотил язык. Граф невозмутимо продолжил возиться с раненой рукой — и делал это, надо признать, очень ловко и аккуратно: врач, как-никак. Даже обезбол с Малого не потребовал — достал свой и ухом не повёл, видимо, следуя каким-то своим врачебно-бескорыстным принципам.  Наконец, он завязал бинт на два узелка и, зачем-то напоследок поправив воротник шастунской куртки, сказал бодрым голосом:  — Ну вот и всё. У кошки заболи, у псевдособачки заболи, а у... Тебя как звать-то на самом деле, Лопушок?  Антон хотел ответить очередной колкостью, но одёрнул себя: всё же этот Граф так простодушно о нём позаботился, что хамить дальше было бы совсем уж невежливо.  — Малой, — хмуро сказал он. — Или Шаст.  — Шаст?  — Сокращённо от фамилии, — пояснил Антон, но саму фамилию произносить не стал.  — А имя у тебя есть? — не отставал Граф.  — Здесь по именам не принято, — ответил Малой заученной фразой.  Сталкер окинул его скептическим взглядом, и тот с удивлением для самого себя вдруг сдался.  — Антон.   — Вот и отлично, Антон. Я Арсений. А теперь пойдём отсюда, пока ещё кого-нибудь не встретили.  — Куда?   — Тут в полукилометре есть погреб. На переночевать сойдёт.   Ну да, только по погребам со всякими расчленителями младенцев он ещё не гулял. Нашли баклана.  Он думал эту мысль, когда след в след шёл за Графом в сизом, кажется, ещё сильнее уплотнившемся тумане. Он думал эту мысль, когда они наконец вышли из леса и добрались до совсем неприметного, припорошённого сухостоем люка. Он думал эту мысль, когда они открыли люк и спустились в погреб, пропахший сыростью — и идеально подходящий для тихого, аккуратного убийства какого-нибудь доверчивого сталкера, всё ещё не растерявшего своей нежной юношеской красоты на враждебных просторах Зоны.  Он думал эту мысль, прежде чем коснулся головой горизонтальной поверхности, — а затем провалился в сон.