Энео

Глава 1. Чёрный тигр.

Город Борейск, Приамурское генерал-губернаторство Российской Империи. Июль 1910 года. 

«А может, и нет уже больше никакого Петербурга? И Москвы нет, и Нижнего, и Казань сгинула, и Урал с Сибирью... И осталась только одна тайга без конца и края, и бродят по ней медведи эти треклятые...». Софья с грустью посмотрела в окно вагона. Поезд ехал неспешно, но разглядеть что-то в кромешной тьме было решительно невозможно. Гарденовку они миновали примерно час назад, а после этого поста дорога тонула в полной темноте. Луна зашла за тучи, и всё, что видела Софья за окном — это чёрные силуэты деревьев, да далёкие гребни сопок на горизонте.

Поезд замедлил ход. Софья вспомнила слова Игнатия о том, что за Гарденовкой железную дорогу толком так пока и не восстановили. Рельсы на скорую руку уложили прямо на землю, даже балласт пока не насыпали. О том, чтобы наладить освещение, хотя бы на станциях и переездах, речи, похоже, и не шло.

Софья отодвинула шторку на окне — словно бы это помогло увидеть хоть что-то в ночной мгле. Интересно, далеко ли сейчас до Западной заставы? А может, пока она спала, они её уже проехали? И здесь больше нет этих... зверей? Или карантинная зона расползлась и дальше, захватывая всё новые и новые города? А люди даже и не замечают надвигающейся беды? Здесь, в Борейске, никто поначалу не обратил внимания на странные вещи, что начали твориться полгода назад, аккурат после Софьиного девятнадцатилетия. То местный пьяница божился, что видел в лесу «чёрта с дом высотой». То гольды*, что поблизости жили, всем стойбищем в одночасье собрались и ушли куда-то, даже часть скарба своего побросали. То в отдалённом остроге все каторжане да охранники куда-то сгинули, и ни тел, ни других следов не нашли, а стену словно бурей повалило...

От печальных дум Софью отвлёк внезапно вспыхнувший за окном красно-рыжий огонёк. Девушка пригляделась. Неужели они уже добрались до Кругловского? Но это был не фонарь: огонёк мерцал в кустах возле насыпи. Вскоре рядом зажёгся ещё один, и ещё несколько. Огоньки становились больше, превращаясь в пламенные цветы и листья, листья эти росли, нависали над поездом, и состав ехал словно сквозь пылающий тоннель. От мерцающих стен отделилась огненная фигура, похожая на тигра, и человеческим голосом спросила:

— Это же тебя она ждёт? Или того, крылатого?

...Вагон тряхнуло, Софья ударилась лбом о стекло, и пламенное наваждение тут же исчезло. Похоже, она задремала, и всё это ей привиделось. За окном снова был лишь тёмный лес. Софья вздохнула и откинулась на мягкую спинку дивана. В пульмане** она ехала впервые, до этого только разок видела такой роскошный вагон в Петербурге. Как и зачем штабс-капитан Горовой раздобыл его в Приамурской глуши, Софья не знала. Но тот факт, что до столицы она будет путешествовать с комфортом, в персональном купе, несомненно радовал. Второе такое же купе занял сам Игнатий, а между ними разместилось некое подобие гостиной. Несколько человек офицеров расположились в другом вагоне — обычном, пассажирском, а полдюжины солдат отправились в путь в товарном, по соседству с ящиками и мешками.