Поле брани - лёд!

Часть дведцать шесть. Фигурное катание.

Миша отстукивал по рулю арендованной машины какой-то ритм, тихо напевая себе под нос знакомую мелодию. В Италии в это время года было не так холодно, как в России, хотя вот прямо сейчас в салоне явно был мороз, а всё из-за царящей внутри атмосферы.

- Ром? - неловко спрашивает Марков. - Как ты себя чувствуешь?

- Удосужился спросить? - холодно отвечает блондин, на что серб закатывает глаза.

- Ну а как иначе по-твоему я должен был привезти тебя сюда? - ворчит он. - Будто бы ты добровольно согласился поехать?

- Нет, - отрезает русский, оборачиваясь обратно к окну. Только и остаётся, что смотреть на маленькие итальянские улочки. Конечно, не нужно было доверять Маркову, когда он сказал, что они летят в Москву на прохождение реабилитации. Конечно, никто её не сдвинул по датам и сдвигать не собирался, но, видимо, Рома обрадовался, что во время финала займёт свои мысли своей ногой и только. Это хотя бы немного уменьшилось бы душевную боль и самокопания.

Прошёл уже месяц со дня аварии. Миша назвал успехом то, что он уже встаёт с кровати и даже иногда выходит на улицу, и главное, хоккеист так радуется, будто свершился как-то важный праздник. Русский же в свою очередь, не то, чтобы очень хотел всё это делать, просто Марков был настойчивым, да и лежать в кровати всё время было очень скучно, это как минимум, как максимум, уже голова пухла от всех этих гнетущих мыслей. Он не отделался от них с выходом на улицу, но хотя бы приглушил. Более того, к Мише иногда приходили дети из младшей группы хоккея, видимо, они как-то пересекаются с ними и с их тренером в зале. Роме удавалось пить с ними чай и чувствовать себя хоть и неловко, но относительно нормально. Наверное, потому что дети не смотрели на него, как на что-то сломанное, желали ему скорейшего выздоровления и обклеили его костыль наклейками. С последним он пытался бороться, но как ни странно, эти бумажки намертво приклеились, поэтому он смирился. Тихо смотря на теперь своего спутника жизни, даже умудрился подумать, что в целом, с наклейками он смотрится лучше, но в этом он точно никогда не признается.

Ввиду всех этих достижений хоккеист, видимо, решил, что друг достаточно готов к тому, чтобы приехать на финал? Какая глупость!

Когда он понял, что они летят в Италию, было уже поздно; однако он понял это только тогда, когда они приземлились в Турине. Морозов был готов сквозь землю провалиться, заплатить любому пилоту, лишь бы тот увёз его домой обратно. Он правда уже почти купил билеты и поклялся себе больше вообще не выходить из дома никогда, как вдруг обнаружил, что все его карточки, документы и прочее находятся у Маркова. Серб лишь пожал плечами, конечно же не отдавая ничего, отчего Рома, сжимая губы, чувствовал, как страх разливается по телу. Он бы хотел сбежать от Миши, послав его куда подальше, но лишь с сожалением посмотрел на костыль, пытаясь сдержать слёзы от бессилия. Убежать он не сможет. Хоккеист, заметив, что друг уже на грани срыва, просто отвел его подальше от шумной толпы, шепча на ухо что-то серьезное и в то же время успокаивающее. Блондин лишь зажимал уши и глаза, не желая вообще ничего слышать, не желая даже находиться здесь, шёпотом прося Мишу увезти его домой. К сожалению русского, домой они не поехали, но Марков дал ему время справиться с эмоциями, однако, всю дорогу до отеля русский собирался его игнорировать, да и не только дорогу, если честно.