(НЕ)равные

страх.

Неделя кашля, насморка, больного горла и высокой температуры вскоре подошла к своему завершению. Как только кудрявая почувствовала себя более менее нормально, то сразу же принялась за работу. Работа – лучшее лекарство, да и лежать в четырех стенах уже сил не было.
Мягкая, белоснежная, свиду чистая ткань постельного белья, слетает с кровати под приглушенную музыку в одном наушнике у Алисы – как ни странно, а настроение у девушки сегодня максимально хорошее.
Из признаков простуды только небольшой насморк, а в целом – все хорошо. Комната Викторова младшего не находилась в лютом беспорядке, как это бывает обычно, поэтому Соколовской достаточно быстро удалось поменять постельное, помыть полы, и протереть на всех поверхностях пыль.
– Бл, опять ты, – чуть заикаясь проговаривает Викторов, заходя в свою комнату.
Рассматривая горничную, он слегка ухмыляется, ногой захлопывая дверь.
– Извините, я уже ухожу, – проговаривает девушка, действительно собираясь уже покидать спальню.

За всю неделю болезни Алиса больше не видела кареглазого. Он не заходил, не кидался дибильными, грубыми и пошлыми шутками, и Алиса уже обрадовалась тому, что парень перестанет к ней цепляться и просто оставит в покое, как и всех прислуг в этом доме.
Подняв свой взгляд на кудрявого, она уже знала что увидит: пьяный, пошатывающийся Глеб, облокотившись о платяной шкаф, с невозмутимым видом смотрит на горничную, и кажется не собирается отпускать её просто так.
– А че ты так быстро убегаешь, малыш? – посмеивается парень, складывая руки на груди. На его брови виднеется свежая ссадина, которая постоянно кровоточит, и капля алой крови спускается от брови вниз к подбородку.
– Что с тобой? – подняв брови в вопросительном жесте, спрашивает Алиса.
Глеб резко выпрямляется, делает пару легких прыжков как перед забегом, и широко улыбается.
– Со мной? Супер гуд всё, – проходя мимо Алисы, кудрявый как бы невзначай касается её ладони, а затем кинув мобильный на идеально заправленную кровать, принимается стягивать с себя рубашку.
Хмыкнув, Алиса берет в руки свои приспособления, ставит их в специальную небольшую тележку, и собирается покидать спальню, но грубоватый, пьяный голосок, заставляет встать на месте.
– Я не разрешал уходить, – его рубашка падает на пол, и обернувшись, кудрявая лицезреет Викторова в одних джинсах, с виднеющимися краями его боксеров. Многочисленные татуировки покрывающее его тело слишком сильно ему идут, и не вызывают практически никаких вопросов.
– Я закончила здесь работу, мне нужно идти, – отвечает Алиса, крепко держась за ручку тележки.
– Я не закончил, – парень усмехается, и обходит кареглазую, как хищник вокруг своей жертвы, – Знаешь сколько горничных побывало в этой кровати? Шесть, – он смеется своим бархатным голосом, заставляя девушку взглянуть ему в глаза.
– Глеб, дай пройти, – пытаясь подойди к двери, Глеб перегораживает ей путь, начиная идти на девушку, отчего та слегка пятится назад.
Усмехнувшись, Викторов резко притягивает Алису за талию к себе, и впивается в губы с большим напором, не позволяя отодвинуть голову и прервать поцелуй. Привкус виски и лимона, привкус сигарет и мяты. Привкус крови, из-за прикусанной Глебом губы Алисы.
Он целует её и дает понять для чего она нужна ему здесь и чем это всё закончится. Уверенный в себе, знающий как подчинить себе и умеющий манипулировать. Вседозволенный, не имеющий страха. Есть только его животное желание и наивная глупенькая девочка.
Он прижимает её к себе ближе, наслаждается вкусом девичьих губ, сжимает плотную ткань на её талии, так сильно, что отпечатки пальцев Глеба наверняка останутся у нее на коже.
Она пытается вывернутся, вскрикнуть, хоть что-то, но парень сильнее, проворливее, хитрее.
Но он отпускает её сам. Отрывается от её опухших от напористого поцелуя губ, и отходит на пару шагов назад, вытирая большим пальцем свои влажные губы.
– Вали отсюда, – шипит Глеб, проведя ладонями по своему лицу.
Дважды повторять не пришлось: Алиса быстро схватила свои вещи, и быстрым темпом, не смотря на пьяного полураздетого парня, направилась к выходу, столкнувшись с Элиной, заходящей в спальню.
Взгляд Эли не сулил ничего хорошего – сначала она прошлась по Глебу, рассматривая его состояние, вид и усмешку, когда тот вытирал кровь со своей брови.
А потом её взгляд остановился на горничной, чьи глаза выражали страх, испуг, ненависть, и желание побыстрее отсюда убежать, а лучше исчезнуть и вовсе. Её кудрявые пшеничные волосы заделанные в пучок, слегка спали, разлохматились, а с ее губы кровоточил укус Викторова.
– Что здесь происходит? – недовольно спрашивает будущая жена Глеба.
Кудрявый, расплывшись в полуулыбке, поднимает с пола рубашку, не переводя свой взгляд с двух девушек.
— А че происходит? Убираются тут, слепая чтоли? – Викторов кидает вещь в горничную, попадая прям в лицо, и та ошарашено ловит её прежде, чем она упадет на пол, – Хуево убираются, как видишь.
– Ты чего раздет? Что с твоей бровью? – Элина взволнованно подходит к парню, мягко касаясь ссадины на лице Глеба. Тот, смотря в упор на Алису, губами произносит «иди отсюда», и она незаметно покидает спальню, больше не желая оставаться здесь даже на минуту.

Это третий поцелуй против воли девушки. Третий раз, когда он позволяет себе всё, что придет в его кудрявую голову. Алиса спускалась по лестнице, и дрожащими руками несла приспособления, пытаясь унять тот дикий страх, что ощутила рядом с Викторовым пару минут назад. Животный взгляд, крепкая хватка, болючие касания – на теле наверняка остались следы его чрезмерного внимания. Она думала, что это конец: что ей так и не удастся убежать, вырваться, дать отпор. Она думала, что станет жертвой сына богатеньких родителей, и ему за это ничего не будет.
Она ожидала от него чего угодно: грубость, оскорблений, даже рукоприкладства, но не  этого.
Вернув все вещи для уборки на склад, Алиса спешно покинула особняк, и вернулась в дом прислуги. Тут же с глаз полились слезы, и весь страх, что сидел внутри, выплеснулся наружу. Все эти касания всё ещё осязаемы, она словно до сих пор это чувствует. Во рту всё ещё прибывает привкус виски.

Глеб, сидя на краю своей кровати, зарылся в собственные мысли. Голос Элины, что что-то бубнила на заднем фоне,  практически не доносился до ушей кудрявого.
В носу стоит приторный сладкий запах от духов Алисы. Он всю неделю пытался оградить себя от этой девушки, забыться и перестать чувствовать это. Какого черта какая-то глупая горничная вызывает в нем столько эмоций, стоит ей только появится в поле его зрения?
И вот: она снова входит в его жизнь, а он снова переходит все границы, выплескивая всё что чувствует наружу. Может это всего лишь похоть? Желание трахнуть и забыть, то, что как по его мнению недоступно. Как соревнование, как конкурс, как ничего сверхъестественного для него.
– Дай обработаю, – вздыхает Элина, подходя к парню со смоченной перекисью ватой.
Глеб поднимает на неё свой задумчивый взгляд, а затем выбив ладонью с руки девушки вату, хватает её за шею и валит на кровать, нависая сверху и впиваясь в её губы.