Американские дикари "Дж. Дж. МакЭвой" (3 часть)

ГЛАВА 25

   «Ты живешь только дважды: один раз, когда ты рождаешься, и один раз, когда смотришь смерти в лицо».
   — Ян Флеминг

ЛИАМ
Это был мой план, и я хотел, чтобы он был идеальным. Я чувствовал прохладу бокала с бренди, уютно разместившегося в моей руке. Я смотрел в окно нашего кабинета, и с нашей позиции я мог видеть капитолий, город на холме, все, что было хорошего в Америке, было заполнено только змеями и крысами.
— Он говорит, — сказала Мел, опускаясь в кресло за столом.
Повернувшись, она увеличила громкость. Изображение Авиана заполнило экран, когда он стоял перед трибуной с высоко поднятой и гордой головой.
  Ненадолго, ублюдок.
— Дамы и господа, спасибо, что пришли. Как я сказал на прошлой пресс-конференции, внутреннее расследование все еще проводится. Но я действительно хочу, чтобы нация была уверена, что ФБР отстраняет от работы любого, кто не соответствует стандартам нашего ведомства. За последние несколько недель у нас было множество арестов, в том числе известных наркобаронов и мелких боссов.
  Наши гребаные наркотики.
— Агент Ребекка Пирс не пропала без вести, как ходили слухи ранее, в настоящее время находится в отпуске из-за полученной травмы, и, к сожалению, она не будет приглашена для допроса еще несколько недель…
— Сейчас, — сказала Мел с усмешкой.
— Последние новости, — сообщил ведущий новостей, когда экран оторвался от Авиана. — В течение часа мы получили видеозапись от группы под названием Рспав, Республиканские солдаты против американского варварства с пропавшим агентом ФБР Ребеккой Пирс. Мы предупреждаем наших зрителей, что видео содержит материал, запрещённые для детей.
Канал переключился на наше маленькое домашнее видео, и я позволил ухмылке расползтись по моему лицу. Ребекка Пирс сидела на коленях перед красным флагом Рспав; ее темные волосы были спутаны, и на ней не было ничего, кроме старых лохмотьев. Когда камера сфокусировалась на ее лице, мы увидели, что оно было испачкано грязью и слезами. Внезапно пара рук поднесла к объективу свежую газету. Двое мужчин, чьи ноги были единственным видимым свидетельством их присутствия, были замечены приставившими AR-15 к ее голове.
— Моя имя… Ребекка Пирс, я родилась в Куантико, штат Вирджиния… и провела… последние десять лет, работая… в отделе киберпреступности Федерального бюро расследований. Несколько недель назад…Меня захватили террористы…
В тот момент, когда она произнесла это слово, один из мужчин ударил ее прикладом своей винтовки. Она тихо вскрикнула, падая вперед, а другой мужчина протянул руку в перчатке и поставил ее обратно на колени.
— Я была захвачена… группой революционеров; Рспав…Они устали… от лицемерного поведения нашего… правительства в этой стране. Они устали от лжи… и сокрытия. Они пытались… связаться с директором……Авианом Доерсом и другими агентами, но все их законные просьбы были… проигнорированы, высмеяны и отодвинуты в сторону…Теперь они знают, что не могут бороться со злом добром, а только с помощью еще большего зла… и они не остановятся, пока не уйдет в отставку не только директор… ФБР, но и президент, — запинаясь, пробормотала она.
Во время этих слов я посмотрел на Мел, но она только усмехнулась в ответ. Я не знал, что мы хотели ухода президента, особенно после того, как мы потратили миллионы, чтобы привести его к власти.
Включилась измененная запись голоса.
— Пришло время людям выступить. Пришло время людям дать отпор. Пришло время людям стать республиканскими солдатами против американского варварства. Если нет, мы поступим так, как поступали наши предки, и объявим войну. Если вы услышите грохот поблизости или увидите облако дыма над горизонтом, примите это как доказательство наших намерений. Мы просим вас, господин президент и господин директор, уйти в отставку, иначе кровь многих невинных жертв будет на ваших руках. — И с этими словами видеотрансляция была прервана, и трансляция Авиана была еще раз показана с комментариями репортера.
Он стоял на трибуне с каменным выражением лица, пока его агенты посвящали его в последние события. Когда они отступили назад, он повернулся и уставился в камеру с такой напряженностью, что она заставила бы вздрогнуть даже меня, если бы я был слабаком. Затем он ушел, не ответив ни на один из вопросов, которыми его забросали репортеры.
— Я думаю, он злится, — ухмыльнулась Мел, когда зазвонил ее телефон. Достав его, она остановилась, повернулась и показала мне номер.
— Господин директор, мне хотелось бы думать, что в данный момент у вас есть более неотложные дела, чем звонить, чтобы поболтать со своей дорогой, взрослой внучкой, — передразнила Мел, переключая его на громкую связь.
— Ты понимаешь, что ты только что сделала? — он огрызнулся.
Моя ухмылка стала шире. Мы задели за живое.
— Можешь нам объяснить, Авиан?
— Я десятилетиями защищал вашу неосмотрительную, свирепую, неблагодарную, грязную семью. Я знаю, где похоронены все тела. Я знаю все гребаные коды к вашим банковским счетам, все, что у вас есть, потому что я это разрешил. Я — рука Бога, и вы откусили мой кусок. Если вы поверили, хотя бы на мгновение, что я беспокоился о вас или о недостатках, присущих вашей семье, то вы ошиблись. Но теперь вы полностью завладели моим вниманием… И поверьте мне, вы еще пожалеете об этом.
— Ты нам угрожаешь? — Прошипел я, беря телефон в руку. — Мы с тобой оба знаем, что ты не можешь разоблачить нас, не разоблачив себя, блядь. Самосохранение у нас в крови. Напади на нас, и я утащу тебя с собой в ад, дедуля. Мы раскроем секреты, которые разрушат всякую веру в правительство, о котором ты так глубоко заботишься. Мы разрушим весь твой мир. Наше царство террора не сравнится со всем, что происходит сейчас. Так что я не куплюсь на то, что ты, блядь, говоришь. Ты угрожаешь не тому гребаному человеку.
— Этот день будет преследовать тебя до конца твоей жалкой жизни, Каллахан. Когда я нанесу удар, уничтожу тебя, всех вас… раньше, чем ты думаешь. Я могу это гарантировать, — усмехнулся он, прежде чем повесить трубку.
— Я бы сказала, что он чертовски зол, — пробормотала Мел, прислонившись к столу.
Я протянул ей телефон, когда он снова зазвонил.
Она ответила со вздохом.
— Господин Президент.
— Это вы сделали?
— Что именно сделали? — спросила она его, прежде чем сесть в кресло.
— Эти террористы? Рспав? Ты перешла гребаную черту, Каллахан. Вы все сошли с ума. Конгрессмены, губернаторы, ФБР, ЦРУ и Интерпол обращаются ко мне за планом! Я должен дать ответ в течение следующих пяти минут. Вы понятия не имеете, что натворили. Ты имеешь дело с вещами, которые больше тебя. Я хочу, чтобы это закончилось сейчас.
— Марионетка…
— Не смей! Я президент чертовых Соединенных Штатов, и я не позволю тебе так издеваться над людьми! Я…
Мел повесила трубку, на мгновение помахала телефоном в воздухе и даже проверил свои ногти, прежде чем нажать повторный набор.
— Ты повесила трубку? — Коулмен кричал так громко, что я был уверен, что он выплюнул что-то жизненно важное.
— Да, ты снова нес чушь. Поэтому, чтобы избавить тебя от нашего гнева, мы решили начать этот разговор снова. Ты готов вести себя как взрослый? Или мне перезвонить позже? — Спокойно спросила Мел.
Тишина.
— Я приму это как да, — заявила она. — Ты не ответишь ни на один гребаный вопрос прессы. Ты не уволишь Авиана Доерса, ты отправишь его в Украину, Турцию, Грецию, куда тебе аблагорассудится. Вместо него ты создашь специальную команду для поиска Рспав. Не волнуйся, список команды мечты у Мины. Помни, президент Коулмен, Соединенные Штаты не ведут переговоров с террористами.
— И, наконец, ты встанешь с этим блестящим значком американского флага, приколотым к твоему костюму, и будешь выглядеть сильным. Ты поведешь свой народ, и вся Америка полюбит тебя за это. Если ты каким-либо образом попытаешься пойти против нас, мне даже не нужно угрожать тебе, потому что ты знаешь, каков будет конечный результат. Мы обещали тебе восемь лет, мы никогда не говорили, что они будут легкими, но обещали, что их будет восемь. Так что делай, как мы говорим. Твои пять минут истекли, и мы следим.
Она повесила трубку и включила телевизор, ожидая, когда он заговорит. Я улыбнулся ей в ответ. Она умела обращаться со словами, что было выше моего понимания. Она могла разоружать и рубить людей с их помощью в одиночку. Это был ее талант. Ей не нужно было оружие, оно ей просто нравилось.
— Я чувствую, как ты проделываешь дыру в моей голове, — сказала она, не глядя на меня.
— Смирись с этим. — я улыбнулся.
Я услышал ее смешок, когда на экране появился Президент. Он выглядел спокойным и собранным, и даже издалека я мог разглядеть значок с американским флагом на его пиджаке, как и указывала Мел. Но я не мог сконцентрировать внимание на его словах, потому что мой телефон подал звуковой сигнал, и когда я посмотрел вниз, то увидела фотосообщение от Авиана.
У меня перехватило дыхание, когда этот образ возник в моем сознании.
— Что такое? — Спросила меня Мел.
Адреналин хлынул по моим венам, и я уже встал и вышел за дверь, пока мои пальцы лихорадочно набирали номер.
  Ради любви к Богу, возьми трубку.
СЕДРИК
— Я никогда не была фанаткой этого вида спорта, — со смехом сказала Эвелин, когда Итан покоился у нее на руках.
Мы покинули Арену и вышли на улицу с Монте и Кейном. Мел и Лиам начинали впадать в паранойю, или, по крайней мере, казалось, что они забыли, кто я такой. Но это, как правило, случается с людьми, которые стареют и выходят на пенсию. Люди начинают относиться к тебе так, как будто не помнят, чем ты занимался десятилетиями.
— Седрик? Седрик? — Эвелин щелкнула пальцами перед моим лицом.
— Что? Прости. — Тряхнув головой, чтобы вернуться к реальности, я повернулся и увидел, что она улыбается мне.
— Прямо как в старые добрые времена, — ответила она. — Клянусь, ты всегда беспокоишься. Я думаю, первый раз был после игры, когда ты узнал, что станешь главой семьи. Я не смогу заставить тебя заговорить, чтобы спасти твою жизнь.
— Мне стало лучше. — Я рассмеялся, поцеловав ее в висок, а затем подал знак Кейну, который пошел за машиной. — Ты же знаешь, я всегда жил в своей голове.
— Да, да, но с таким количеством свободного времени, которое у тебя есть, могу предположить, что ты все еще можешь угостить даму кренделем! — Она кивнула на прилавок с едой в углу, и я нахмурился при мысли об этом. — Эй, принцесса, не списывай со счетов уличную еду, было время задолго до всего этого, когда мы питались лапшой быстрого приготовления.
Я хорошо помнил то время. Мой отец уволил меня за год до смерти моего брата, и мне пришлось взять управление на себя. Сказать, что это было тяжело, было бы преуменьшением. Эвелин позаботилась о большинстве наших счетов в том году.
— Эвелин, я привык вести определенный образ жизни, — сказал я со всем наигранным достоинством, на которое был способен.
Она громко рассмеялась, и Итан зашевелился в ее объятиях.
— Ну, а я нет, принцесса. Так что поторопись, пока не подъехала машина. — Она надулась. И на несколько мгновений нам показалось, что мы снова подростки.
Я поцеловал ее и подошел к прилавку, где обнаружил молодую девушку и ее отца, работавших вместе.
— Чего вы хотите? — спросила девушка с широкой улыбкой на лице.
— Один крендель, пожалуйста.
— Вы уверены, что не хотите два? — Они действительно вкусные. — Она играла на своей привлекательности. Я посмотрел на ее отца, которому я должен был оказать поддержку. Он определенно знал, что делал.
— Тогда два, — сказал я, потянувшись в карман за бумажником, но вместо этого зазвонил мой телефон.
В тот же момент я краем периферийного зрения увидел отблеск, отразившийся от соседнего здания. Волосы у меня на затылке и руках встали дыбом, когда мой разум немедленно определил, что это такое. Я посмотрел на Эвелин, которая стояла в углу с Монте, не обращая внимания ни на что необычное.
Когда она поцеловала Итана в макушку и поправила его шляпу, само время замедлилось, когда я бросил все в руках и побежала к своей семье. Мое горло горело. Должно быть, я кричал, но я ничего не слышал. Мой разум был сосредоточен на них, и только на них. Казалось, прошла целая жизнь, прежде чем мои руки коснулись ее, и я прижал ее к земле так сильно, как только мог…
ВАХ.
ЛИАМ
Я горел. Моя кожа, мой нос, мои глаза, все. Когда мы с Мел добрались до больницы, мне показалось, что мое сердце перекачивает лаву. Во всем помещении царил хаос, пока мы пробирались сквозь толпу, толкаясь и пробиваясь, чтобы найти нашего сына.
— Босс! — Кейн окликнул нас из угла.
— Слава Богу! — Выдохнула Мел, подбегая к Итану, который был на руках у моей матери.
Она крепко держалась за него и отказывалась отпускать, даже несмотря на то, что он плакал.
— Мама. — Она не ответила. — Мама, это Лиам. — Тишина. — Можно мне подержать Итана?
Она все еще не отвечала, но медленно отпустила Итана, и Мел взяла его на руки. Я внимательно осмотрел его и обнаружил только несколько царапин на его руке. Встав рядом с ней, я взял ее руки и нежно потер их, совсем как раньше, когда был младше. Она выглядела ошеломленной, и она была вся в крови…
— Мам, чья это кровь? — Прошептал я, уставившись на ее платье, прежде чем снова посмотреть на Итана.
  Он был жив. С ним все было в порядке. Так чья это была кровь?
— Мама, где папа? — Медленно прошептал я.
Она раскачивалась взад-вперед снова и снова. Ее лицо исказилось, а когда губы приоткрылись, из них вырвался вопль. Пронзительный, болезненный вопль, от которого у меня на глазах выступили слезы.
— Мама, где папа? — спросил я. Я держал ее за руки, изо всех сил стараясь контролировать болезненное шевеление в груди и желание встряхнуть ее.
Она покачала головой, продолжая плакать и всхлипывать, пока не упала со стула в мои объятия. Я обнимал ее, изо всех сил стараясь оттолкнуть реальность, которая выдвигалась на передний план моего сознания. Я начал дрожать, когда комок, образовавшийся у меня в горле, казалось, расширился, охватив мои легкие, вытесняя весь воздух из моего тела.
  Этого не может…Я не могу…
— Я пыталась, — выдохнула она. — Я не видела. Он увидел. Я не видела. Он просто кричал и умолял меня бежать, а я не понимала, все, что я почувствовала, это землю, когда он толкнул нас. Я не видела! И он не хотел вставать…он отказался вставать. Я не знаю, я не… Там было так много крови, по всей земле. Я…я…
Нет.
Оторвав ее от себя, я посмотрел ей в глаза и снова покачал головой.
— Нет. Где доктор? Кто здесь доктор? — Я встал, чтобы осмотреться, только чтобы обнаружить, что Мел шепчется с Кейном.
— Какого хрена ты делаешь? Приведи мне гребаного доктора!
Кейн опустил голову, но не двигался.
— Ты что, с ума сошел? Позови. мне. Доктора Дурак.
— Лиам. — Мел глубоко вздохнула и посмотрела мне в глаза. — У него нет врача. Он умер на месте.
Она много раз причиняла мне боль в прошлом, но ничто не шло ни в какое сравнение с этим моментом. Она просто пыталась снова причинить мне боль, я знал это. Это была просто игра; она причиняла мне боль, я преследовал ее и… и в конце дня мы бы посмеялись над этим, все будет хорошо. Я знал это. Так и должно было быть.
  Это была просто глупая игра.
Посмотрев вниз, я увидел свою убитую горем мать на полу, и ошеломляющее осознание снова пробилось.
— Нет, — отрезал я, когда наклонился, чтобы поднять маму, прежде чем посадить ее обратно на стул, но она только сильнее заплакала. — Я найду доктора, хорошо? Мамочка. Ма, прекрати, ладно? Я уверен, с ним все будет в порядке.
— Лиам. — Мел потянулась ко мне, но я оттолкнул ее руки.
— НЕТ! — Я закричал ей в лицо. — Ты не знаешь моего отца. Он не умрет. Он не умрет на улице, как чертова собака. Он Каллахан. Он, блядь, не мертв, так что заткнись к чертовой матери и следи за моей матерью. Я найду его сам.
  Он не умер.
Она сделала шаг назад и кивнула, прежде чем я, спотыкаясь, пробрался сквозь толпу.
  Он не умер.
Я не мог представить мир, в котором не было бы моего отца. Я не мог понять.
  Он не умер..
МЕЛОДИ
Он умер. Вот так просто. Только что он был здесь, а в следующий момент его уже не было. Это было не похоже на Орландо — я знала, что он умирает. Я была готова, и хотя это было больно, это было по-другому. Но сейчас я не понимала. У меня болела грудь, а легкие горели. В моей жизни было не так уж много раз, когда я чувствовала себя подобным образом. Я чувствовала, как мои глаза затуманиваются слезами, но я не могла позволить своим эмоциям взять надо мной верх, не сейчас, когда Итан здесь.
Только что прибыл Нил, и нас перевели в отдельную комнату ожидания, но в этот раз из-за Монте. Он получил три пули, защищая Эвелин и Итана, и сейчас находился в операционной. Я передала Итана Нилу, который посмотрел на меня. Его глаза были красными и опухшими, и слезы не переставали литься, он не мог их контролировать.
Он обхватил Итана руками, убедившись, что он в достаточной безопасности, когда сел. Эвелин спала, свернувшись калачиком рядом с ним. Я дала ей немного успокоительного, чтобы она отдохнула.
— Я поищу Итана. Скоро вернусь, — прошептала я.
Кейн кивнул, уже стоя на страже.
Идя по коридору, я подождала, пока не окажусь вне пределов видимости и слышимости. Затем я нырнула в пустую комнату, остановившись лишь на мгновение, чтобы убедиться, что я была совершенно одна, прежде чем выпустить все наружу; я закричала. Я кричала и била кулаком по стене снова и снова, пока костяшки моих пальцев не онемели, не окровавились и не обнажились. Авиан прислал нам изображение Итана и Эвелин с сообщением, в котором говорилось: До свидания.
А теперь… теперь Седрика не стало.
Вот так просто. Он не только убил его — были найдены еще десять пуль, три из которых были в Монте, одна в Седрике, остальные были в случайных прохожих и водителе, который в въехал в здание. И теперь тело Седрика было здесь, в морге, и я не могла…
Черт, это больно.
Сделав глубокий вдох, я последовала за синими стрелками и спустилась на лифте вниз. Когда я шла по тихому коридору, пахло настоящей смертью. И там я нашла его, напряженно стоящего над столом. Войдя в комнату, я вздохнула с облегчением от того факта, что он не расстегнул молнию на пакете самостоятельно. Его рука, которая казалась бледнее, чем я помнила, зависла над пакетом. Он был напуган, но я знала, что он не поверит, пока не увидит тело Седрика собственными глазами.
Подойдя ближе, я медленно расстегнула молнию, и Лиам убрал руку. Я не хотела, чтобы он его видел, по крайней мере, если он не хотел, поэтому я позволила своему телу заслонить ему обзор.
— Я готов.
Нет, это не так.
Никто из нас не был, что бы мы ни говорили. Отодвинувшись, я позволила ему увидеть единственное пулевое ранение в центре головы его отца. Тело Лиама наклонилось вперед, когда его ноги ослабли, но я удержала его, когда рыдания вырвались из его тела; не только изо рта, все его тело сотрясали болезненные рыдания, от которых у меня сжалось горло и защипало глаза. Он открыто плакал в моих объятиях, прежде чем, наконец, повернуться лицом к своему отцу. Он поцеловал его в щеку и крепко обнял.
— Прости. Мне так жаль, папа. Мне так жаль. — Он заплакал.
Мне было все равно, что он сказал; мы возвращаемся домой.
Он заберет своего отца домой, в Чикаго, где ему самое место. Мы отомстим, он нуждался в этом, и, честно говоря, я тоже. Мы все.
Кто-то все равно должен был рассказать Деклану и Коралине… И я знала, что этим кем-то была бы я.
Держась за своего мужа, я почувствовала жгучую потребность. Что-то похожее на адреналин, но более темное, гораздо более мстительное закачалось в моих венах, и я молча пообещала: Больше никогда!