Американские дикари "Дж. Дж. МакЭвой" (3 часть)

ГЛАВА 5

  «У нас лучшее правительство, которое можно купить за деньги».
  — Марк Твен

ЛИАМ
— Добрый вечер, я Стэн Мерси.
— А я Тони Блейк.
— Это вечерние новости KW4. Сегодня вечером мы проведем прямой репортаж об истории, которая покорила нацию. Фамилия Каллахан фигурировала в национальных новостях в течение многих лет, но не больше, чем за последние несколько месяцев. При неожиданном повороте событий фамилия Каллахан теперь стала синонимом национальной безопасности. В течение последних нескольких месяцев федеральные агенты проводили расследование, которое привело к гибели Джозефа Уильямса и двух других террористов, ответственных за взрывы на мексиканской границе и в Европе.
— Пять месяцев назад правительственные агенты с помощью свидетеля раскрыли информацию, которая привела к этому открытию. Весь мир знает ее как миссис Мелоди Каллахан. После покушения на ее жизнь она была переведена в программу защиты свидетелей. Единственными людьми, знавшими о ее местонахождении, были ее муж и лица с самым высоким уровнем допуска. Эта операция потребовала больших жертв от большого количества людей. По последним данным, общее число жертв достигло шести. Все это были правительственные агенты, которые, к сожалению, погибли, защищая свою страну. Роджер Кейн, Кимберли Грин, Беатрис Синклер, Адам…
— Срань господня, — прошептал Нил, уставившись на шестерых агентов на экране. — Она действительно убила их для сокрытия?
Все мы, за исключением Мел, Эвелин и Коралины, которые были в комнате Итана, смотрели выпуск новостей. Мы наблюдали, как Президент, на создание которого я потратил целое состояние, прикрывал Мел… прикрывал всех нас.
— Я бы ничего не пропустил мимо ушей, — Деклан обошел меня и протянул бокал бренди со льдом. Вдохнув аромат, я почти застонал, когда сделал большой глоток.
— Как я жил без этого? — Спросил я его. — Я должен был тайно пронести его вместо денег.
— Тебе не нужно было ничего проносить контрабандой, — отрезала Оливия, скрестив ноги на стуле и свирепо глядя на президента на экране.
— Спасибо тебе за заботу. Пять месяцев без визитов, и я и не думал, что тебя это волнует. — Допив весь бренди, я прошел через комнату к бару из красного дерева в углу.
— Это прикрытие такое…. тайное. Почему она выбрала терроризм? — Спросил Нил, глядя в телевизор, пока президент продолжал.
— Потому что в этой стране есть только две войны, которые волнуют людей, — пробормотал я, — война с наркотиками и война с террором; она предпочла, чтобы они сосредоточились на последней, по очевидным причинам.
  Какая у меня была умная жена, она все прекрасно спланировала.
— Нам придется проводить пресс-конференции, и их будет много, это просто так не пройдет. Мы будем в новостях неделями, если не годами, — простонал Деклан, и я вместе с ним. Меньше всего мне хотелось сидеть перед теми же акулами, которые всего несколько часов назад требовали моей крови.
— Мелоди говорила с тобой о чем-нибудь? — спросил мой отец.
— Говорила со мной? Я что выгляжу как ее муж? — Я горько рассмеялся, выпивая.
— Лиам? — он снова спросил меня.
— Какого черта ты позволил мне жениться на ней? — Я вздохнул, ущипнув себя за переносицу. — Она ничего не рассказала об этом, и я не дал ей шанса.
— Что ты собираешься делать? — Спросил Нил.
— Прямо сейчас я попытаюсь смыть с себя зловоние тюрьмы. Потом я собираюсь выпить… На самом деле я собираюсь сделать и то, и другое одновременно, и только после этого я смогу поговорить с ней. — Или задушить ее... Выходя из комнаты, несколько горничных присели в реверансе, когда я проходил мимо них, что напомнило мне, что нужно провести еще одну проверку и установить какие-то рычаги воздействия на всех них.
— Лиам, — позвала Оливия из-за моей спины.
Я остановился посреди мраморной лестницы.
— Лиам, прости, что я не приезжала навестить тебя, — прошептала она. — Я проводила большую часть своего времени с Итаном.
— Я заметил, что ты привязалась к нему, — ответил я, снова поворачиваясь к ней лицом. Вот почему я с самого начала не хотел, чтобы она была рядом с ним.
Она сжала руки и прикусила нижнюю губу.
— Так и есть, и это не моя вина. Я здесь уже пять месяцев и наблюдаю, как с каждым днем он становится все более удивительным. Я забочусь о нем, и я беспокоюсь, что во что бы вы все ни ввязались, это повлияет на него. Мне жаль это говорить, но вы не были замечательными родителями. На самом деле, даже просто родителями. Но чего вы ожидали, когда так поглощены этой семьей. Я не хочу, чтобы ему причинили боль.
— Он не твой сын, Оливия.
Она выглядела так, словно я только что дал ей пощечину.
— Я… я знаю это.
— Правда?
Я уставился на нее на мгновение, но, очевидно, она не могла найти слов, чтобы сказать что-нибудь еще, поэтому я развернулся и ушел.
— Спокойной ночи, Оливия, я надеюсь, ради твоего же блага, что ты никогда больше не заговоришь об этом, никогда.
— Угрожай мне сколько хочешь, Лиам, но это не значит, что я неправ!
Закатив глаза, я попытался игнорировать головную боль, которая, казалось, нарастала весь день. Я буквально только что вышел из тюрьмы. Должен быть период затишья перед тем, как я займусь всем этим дерьмом.
Но я знал, что у меня его не будет.
Я знал, что нам придется встретиться лицом к лицу с Иваном— Птицеловам — как бы он там себя ни называл. Но мы не могли просто вернуться ко всему, как будто ничего не произошло.
Первым шагом было вернуть мою семью.
Нам должно было потребоваться некоторое время, чтобы осуществить нашу месть.
Но оно того стоило бы.
МЕЛОДИ
— Мел, я уверена, это может подождать, — сказала мне Коралина, когда я переставляла мебель в комнате Итана. Но это не могло ждать. Это было небезопасно.
— А мне кажется, что нет, — сказала я ей.
Итан крепко спал под своим кашемировым одеялом с бирюзовыми инициалами, сделанным на заказ. Они сохранили тему, которую я выбрала для него — тропический лес, хотя они, как всегда, сделали все через чур, но все равно здесь было красиво. Однако его кроватка должна была находиться как можно дальше от двери и окна. Удивительно, но, когда я передвинула его, он не проснулся.
Эвелин сидела в кресле-качалке, свирепо глядя на меня, в то время как я игнорировала ее. Ей хотелось кричать, но она не могла сделать этого здесь. Так что вместо этого она наносила мне небольшие уколы.
— Он просыпается в три часа ночи, независимо от того, когда мы укладываем его, он будет спать до трех утра, а потом снова проснется, — хихикнула Коралина, поднимая с пола пару крошечных носков и перенося их на его комод.
— Да, если на этот раз ты планируешь пробыть в его жизни дольше одного дня, тебе следует привыкнуть к этому.
Это был четвертый скрытый упрёк Эвелин с тех пор, как мы вошли в комнату.
Повернувшись к ней, мне потребовались все силы, которые у меня были, чтобы не задушить ее.
— Хорошо, нам самое время удалиться, — Коралина обняла свою свекровь и подняла ее с кресла, как будто она была какой-то старой женщиной.
— И мы должны просто оставить ее здесь? Она понятия не имеет, как за ним ухаживать… или что ему нравится…
— Когда он проснется, мне нужно включить звуки океана. — Я указала на проигрователь в углу. — Во время смены подгузника использовал немного присыпки, потому что из-за нее он чихает. Он любит яблочное пюре вместо молока, когда просыпается, и если достаточно долго будет тихо, он снова заснет, не допив бутылочку.
У нее отвисла челюсть, как и у Коралины. Ее глаза на мгновение сощурились.
— Мел, как ты…
— То, что меня здесь не было, не значит, что я не видела того, что мне нужно, — прошептала я, снимая пиджак и кладя его на пеленальный столик.
— Но Деклан сказал, что ты не подключилась ни к одной из камер, — ответила Коралина.
— Не к тем, о которых он знает. В следующий раз скажи ему, чтобы он уменьшил свой виртуальный след.
Ее лицо стало каменным, она явно не поняла этого термина, но я знала, что Деклан поймет. Эвелин ничего не сказала и просто ушла. Но у меня было предчувствие, что она вернется.
Коралина поцеловала Итана, прежде чем направиться к двери.
— Спокойной ночи вам обоим.
Я просто кивнула. Когда дверь закрылась, я вытащила оба своих пистолета из сумки рядом с пеленальным столиком. Я положила один за комод и вернулась к Итану. Впервые за несколько месяцев мы были одни, и я почувствовала, что м наогу дышать. Он был жив, счастлив и прекрасен.
— Мне так жаль, дорогой, — прошептала я ему, целуя его в макушку. — Мне так жаль. Я больше никогда не уйду, обещаю.
Не желая его будить, я вытерла глаза, прежде чем сесть рядом с окном. Я выглянула наружу, но все, что я могла увидеть, были деревья.
Нам понадобятся датчики освещения сзади, и я установлю индикаторы температуры тела по всему дому. На наш дом уже было совершено одно нападение, и это никогда не могло повториться. Часть меня беспокоилась, что я спровоцировала что-то еще худшее, вернувшись, но у меня не было выбора.
Сняв туфли, я прижала их к себе, прежде чем свернуться в маленький комочек у окна. Мой пистолет был на предохранителе, когда я положила его. Сквозь щели в деревянной кроватке я могла видеть, как его грудь поднимается и опускается… Доказательство того, что он жив и здоров. Казалось, я закрыла глаза только для того, чтобы моргнуть, однако в тот момент, когда я услышала скрип половицы, я была на ногах, держа палец на спусковом крючке.
Зеленые глаза Лиама расширились, когда он уставился на дуло моего пистолета. Свирепо посмотрев на меня, он шагнул вперед.
— Ты, блядь, несерьезно, Мелоди.
Мне потребовалось мгновение, чтобы привыкнуть. Отступив от него, моя рука слегка дрожала, я снова села у окна.
  Дыши Мел.
Положив пистолет рядом с собой, я глубоко вздохнула и еще раз посмотрела на Итана.
  С ним все в порядке. Ты в порядке. Все в порядке.
Мне показалось, что прошла целая вечность, прежде чем я снова расслабилась. Прислонившись к стене, Лиам посмотрел на меня сверху вниз, с гневом, беспокойством и замешательством, написанными в его глазах.
— Что это было? — спросил он меня, и впервые я внимательно посмотрела на него. Должно быть, он только что принял душ, потому что его волосы были все еще влажными. На нем не было ничего, кроме черных шелковых пижамных штанов. Я клянусь, он, должно быть, тренировался каждую секунду в тюрьме. Каждый из его мускулов, от шести кубиков пресса до мышц рук, был подтянут и безупречен. Он выглядел как гладиатор, а я была львом, которого он пытается убить.
  Перестань пялиться.
— Я не психолог, но я бы сказала, что это побочный эффект последних пяти месяцев, — ответила я, подтягивая колено к груди.
Он посмотрел на Итана.
— Должен ли я забрать его из комнаты?
— Я не знаю. Ты хочешь сохранить свои руки? — Потому что, если он попытается отобрать у меня моего сына, он может потерять все свои конечности.
— Если мне придется потерять их, чтобы уберечь его, я сделаю это, — сказал он, зачесывая волосы Итана назад.
— Спасти от меня?
— Да, от тебя. Ты причиняешь людям боль. Единственный человек, о котором ты заботишься, — это ты сама.
Он начинает выводить меня из себя.
— Ты знаешь, я был в этой комнате, когда ты позвонила, — прошептал он. — Он был таким маленьким, клянусь, он мог уместиться между моим запястьем и ладонью. Он был таким спокойным… так хотел спать. Я хотел, чтобы у него был весь мир, но больше всего я хотел, чтобы с ним была его мать. Я думал, это была моя вина — что Авиела добралась до тебя из-за меня. Потом ты, блядь, позвонила и сказала мне, что тебе нужно время. Рациональная часть меня знала, что, должно быть, что-то произошло. Но, Мелоди, хоть убей, я не могу понять, с чем, черт возьми, ты не могла прийти ко мне? Неужели я такой невежа, что ты не можешь мне доверять? Не можешь сказать мне правду?
— Я была накачена таким количеством кокаина, что могла бы убить парад слонов, — ответила я, обрывая его, прежде чем он смог бы оскорбить себя и меня дальше. Я отказываюсь быть его эмоциональной боксерской грушей.
Он всем телом повернулся ко мне.
— Чт…что?
Со вздохом я закрыла глаза. Я расскажу эту историю только один раз, ему нужно было знать, и больше никому другому.
— Меня накачивали кокаином три раза в день, и это был не низкокачественный порошок, он был лучший из лучших… наш, любезно предоставленный Авиелой и Нельсоном, стюардом моего самолета. Чтобы ты знал, мне больше всего запомнилось именно то чувство. Мое сердце чувствовало себя так, словно постоянно пыталось пробить дыру в моей груди. Побег, убийство Авиелы — все это было как в тумане. Но я также помню телефонный звонок, я прошла пять миль по заснеженным холмам Фриули, чтобы позвонить. Каждое слово было самым ясным моментом в моем сознании. Слыша, как Итан дышит в трубку, я поклялась, что не позволю своему сыну видеть меня такой. Я не могла вернуться домой. Просто. Физически. Не. Могла. Каким-то образом я оказалась в заброшенной хижине. И в тот момент, когда я подумала, что нахожусь в безопасности, я вырубилась на два дня. Но это было только начало. — Я вздохнула, не открывая глаз. Я не хотела его видеть.
— Я не буду вдаваться в последствия моей детоксикации, уверена, ты можешь себе представить. Мне потребовалось четыре недели, два дня и девять часов, чтобы взять себя в руки. Никакой связи. Никаких новостей. Только холодные ванны, тренировки, картофель и вода.
— Я даже не знала, что ты был в тюрьме. На самом деле, только когда Птицелов послал за мной своего первого агента, Роджера Кейна, я поняла, что происходит. Он застал меня врасплох, когда я была в ванне. В один момент я думала о том, как добраться домой, а в следующий его руки держали меня под собой. Я не собиралась драться с ним. Когда он подумал, что я мертва, я вынырнула подышать воздухом и вернула должок, накинув веревку ему на шею. Когда он проснулся, я заставила его говорить.
— Птицелов хотел, чтобы ты оказался в тюрьме, и ему нужна была моя смерть. У нас есть свои люди, у него есть свои агенты. Они все думают, что служат своей стране. Они принадлежат к Белому списку… группе агентов ФБР и ЦРУ, скрытых у всех на виду. Они готовы сделать все, что угодно, и все, что для этого потребуется. За Роджером последовали Ким, Беатрис, Адам, Диллон, а затем Том. Они охотились за мной по всей Европе. Но Беатрис, она пришла подготовленной. Она каким-то образом заполучила одну из пустышек Итана. — Моя голова была словно в огне, когда я подумала обо всем этом. Вспоминая, как я разбила ей лицо во время нашей встречи в Бельгии. Я подождала, пока она придет в сознание, прежде чем влить бензин ей в горло. Потом я подожгла ее. Мой сын был за гранью дозволенного.
— Я не могла вернуться, пока не убедился, что это безопасно. У меня были разумные основания для этого. Я боялась, что Птицелов придет за мной.
— Моя жизнь перешла от Крестного отца до Джейсона Борна; от охотника до преследуемого. Жаль, что я не была в тюрьме. Так что, если ты ищешь извинений, вытащи их из своей задницы, сукин ты сын. Я не позволю тебе или твоей гребаной семье сломить меня, когда я сама едва держусь.
Он сидел на противоположной стороне комнаты и не сказал ни слова. Наконец он заговорил.
— Значит, я был прав. Ты действительно думала, что я невежа, что не можешь доверять мне. Спасибо за твой ответ, — ответил он мягко, как будто все, что я сказала, его даже не тронуло.
  Он что, блядь, издевается надо мной прямо сейчас?
— Ты меня слышал? Я не просто сбежала…
— Я слышал тебя, Мелоди. Я всегда слышу тебя, — сказал он все еще спокойно, и это сводило с ума. — Дерьмо всегда выходит наружу.
— Я была сама по себе! — Прошипела я.
— Потому что ты сама выбрала быть такой, Мелоди. Я понимаю, о чем ты говоришь. Ты осталась одна, и вместо того, чтобы справиться вместе со мной, твоим мужем, ты решила сделать все сама. Ты еще раз доказала, что тебе никто не нужен. Ты самая сильная. Ты умеешь выживать.
— И я чертовски горжусь этим.
Он грустно ухмыльнулся.
— Я никогда не думал иначе. Ты пыталась доказать, какая ты сильная, с того самого первого дня, как я встретил тебя. Но то, что ты сделала со мной, не было сильным. Положиться на меня, на нас, было бы сильно. Вместо этого ты создала пропасть между нами, и все потому, что не хотела, чтобы я видел тебя слабой. Вместо этого ты позволила Птицелову проникнуть в твою голову, и ты столкнулась с его людьми в одиночку, ты страдала в одиночестве. Это то, чего он хотел, и ты помогла ему в этом. Ты не доверяла мне настолько, чтобы поверить, что я прикрою твою спину. Итак, Мелоди, что ты хочешь, чтобы я тебе сказал? Поблагодарил тебя? Я люблю тебя и рад, что ты жива, но в остальном мне требуется вся моя сдержанность, чтобы не наброситься на тебя.
— Я сделала то, что считала лучшим.
— Ты сделала то, что считала лучшим, но это было не так. Мы были командой, а ты разрушила ее.
Несмотря на то, каким спокойным он был, я чувствовала, что он уничтожил меня.
— В контракте сказано…
— Контракт? Мы возвращаемся к контракту?
— Разве в нем не говорилось, что мы строим совместные планы? Насколько я помню, ты добавила эту часть. Сначала твоя мать, теперь твой дедушка. Орландо, конечно, сделал мелкий шрифт еще более мелким, — ответил он, ущипнув себя за переносицу.
— Будь благодарен. Как будто твоя семья могла бы справиться со мной как с врагом. Вы все медленно умирали, и ты знаешь это…
— Но мы снова истекаем кровью, и прямо сейчас, — вздохнул он. — У меня всё на этом, Мелоди. Прямо сейчас я просто хочу покоя.
Я глубоко вздохнула, но ничего не сказала. В моей груди было слишком тяжело, чтобы говорить об этом дальше.
ЛИАМ
Она сбила мой мир с оси. Я не знал, с чего начать или как вообще начать переварить все, что она мне только что рассказала. С ней это Было похоже на один удар за другим. Ее телефонный звонок снова и снова прокручивался у меня в голове. И ни разу я не осознал, в какую переделку она попала. Почему она ничего не рассказала? Она всегда воздвигала эту стену, и я устал пытаться пробиться сквозь нее.
Я старался не смотреть на нее, но это было трудно. Она устроилась в углу, спрятав пистолет за спину, такая же сильная, как всегда.
Это было эгоистично с моей стороны. Я знаю. Но я хотел…Мне нужно было, чтобы она нуждалась во мне так же сильно, как я нуждался в ней. Я был чертовски сбит с толку.
  Вернулась бы она, если бы не Итан?
Казалось, что по прошествии двух лет мы вернулись к исходной точке. Неужели так обстояли дела со всеми браками? Бесконечные американские горки эмоций, пытающиеся изо всех сил выбить из тебя дерьмо?