Пламя Удуна / Flame of Udun

***8***

Так и случилось, что Фингон сделал решительный шаг вперед и вернулся туда, откуда пытался сбежать. Балрог взял его за талию, легко поднял в воздух и посадил на каменный выступ. Так глаза их были на одном уровне. Снедаемый нетерпением и сумасшедшей надеждой, Фингон даже не дернулся, когда балрог раздвинул ему колени и оставил большие горячие ладони на его бедрах в неприятной близости к паху. Он впился глазами в черные глаза с красными сполохами и попробовал коснуться разума врага. Натолкнулся на стену — завесу из пляшущих языков пламени. Спросил насмешливо:

— Уже передумал, огненный демон? Или струсил?

Пламя опало, впуская его, втягивая в темноту, и темнота вдруг засверкала образами. Секира Готмога с запекшейся кровью, огненное дыхание Глаурунга, топи Сереха, замощенные трупами, мертвый Хуор со стрелой в глазнице, полумертвый Хурин на цепи, сожженный Хитлум, разрушенный Химринг — владение Маэдроса... Всюду кровь, смерть, пепел, Фингона несло и кружило, как осенний лист на ветру, и страшные картины поражения грозили сокрушить его разум. Он сопротивлялся, вспоминая: как войско Хитлума подступило к самым вратам Ангбанда, как Тургон пробился к нему сквозь несчетные вражеские ряды, как знамена сыновей Феанора, будто по волшебству, появились в тылу врага. Битва еще могла быть выиграна, если бы не предательство истерлингов. И сам Фингон мог победить в своем последнем поединке, если бы не подлый удар сзади.

Он вдруг обнаружил себя в топях Сереха, где он принял бой с Готмогом. Вокруг была выжженная земля, и даже топи высохли и потрескались, как солончаки Юга. Перед ним, закутанный в дымную тучу, возвышался Готмог в своем боевом воплощении. Он был еще огромнее, чем раньше, закрывая полнеба, и Фингон схватился за меч, забыв, что все это всего лишь иллюзия.

Меча не было. Хуже того, он стоял перед Готмогом без доспехов и без одежды, обнаженный.

— Ты правда думал, что сможешь захватить мой разум, гордый нолдо? — прогремел Повелитель балрогов и взмахнул черными крыльями.

Знойный обжигающий ветер взметнулся и ударил в Фингона стеной, чуть не сбив его с ног. Он зашатался, упрямо наклонив голову, попытался устоять, но не смог. Сполз на колени, а потом и на четвереньки, упираясь руками в землю. Ветер ревел в ушах, пригибая его к земле, трепал его косы. И тут горячая рука скользнула ему между ног и сжала.