Пламя Удуна / Flame of Udun

***25***

Выехали с помпой, достойной государя нолдор Средиземья, пусть и бывшего. Черный жеребец, которого, как выяснилось, звали Уголь, был покрыт алой парчовой попоной, а гнедой Костерок — черной с серебром. Седла были новые, с узорчатым тиснением, сбрую украшали серебряные кольца и пряжки, начищенные до блеска. Сопровождать их были назначены не какие-нибудь орки, не смуглые истерлинги разбойного вида, а опрятные подтянутые воины в отполированных панцирях, числом двадцать человек. Была даже повозка, груженая припасами в дорогу.

Фингон осмотрел их небольшой кортеж, кивнул, удовлетворенный, и вскочил в седло. Он отлично выспался, поскольку после приключения в конюшне Готмог не только его не трогал больше, но даже не пришел ночевать, появился только утром к завтраку. Похоже, следил, чтобы все было подготовлено в лучшем виде, заканчивал дела и прочее. Это было даже трогательно.

Готмог молодецки гикнул, вскочив на коня, и сделал это вполне умело. Майяр тоже была присуща природная грация, как и эльдар. Он так сиял, так нетерпеливо дергал повод, как будто поездка была его идеей, и он просто дождаться не мог, когда же очутится за воротами.

Со странным, смешанным чувством Фингон Доблестный выехал за пределы Ангбанда. Казалось, сам воздух здесь был другим, дышалось им легче — и через несколько часов воздух и правда стал другим, когда они пересекли равнину Анфауглита и удалились от огнедышащих гор и чада морготовых кузниц. Только оказавшись снова под хрустальным куполом небес, нолдо осознал, как давили на него тяжелые своды Ангбанда. Плен был тяжел не только насилием и издевательствами, не только унижением; само заключение в четырех стенах причиняло эльфу почти физические страдания.

На какое-то время он забыл о том, что не один, что все еще пленник. Все было, как он себе и представлял: волнами катились зеленые холмы по обе стороны тракта, высоко в небе пел жаворонок, дул ветерок, развеивая жару, и на солнце то и дело наплывали легкие облачка. Готмог не докучал ему разговорами — он даже не смотрел на Фингона, только иногда бросал взгляд через плечо, чтобы убедиться, что тот следует за ним, и снова пялился по сторонам, иногда направляя коня к обочине, чтобы что-нибудь рассмотреть: брошенную телегу, придорожный знак или родник, обложенный камнями. Когда через дорогу метнулся заяц, Готмог с гиканьем и свистом погнал за ним коня, и Фингон на мгновение успел пожалеть зверюшку: вот-вот попадет под копыта или под плетку. Но оказалось, что Готмог просто забавлялся; загнав зайца в кусты, он рассмеялся, повернул коня и пустил в галоп, не оглянувшись на пленника.