Можно представить, какое впечатление произвела поимка этой парочки на г-на де Крона.
Агенты, вероятно, не получили миллиона, на который надеялись, но есть основания думать, что они остались довольны.
Что же касается начальника полиции, то, потерев руки в знак удовольствия, он отправился в Версаль в карете, за которой следовала другая, наглухо закрытая и запертая висячим замком.
Это было на следующий день после того, как Положительный и его друг передали Николь в руки начальника полиции.
Господин де Крон велел обеим каретам въехать в Трианон, вышел из своей и оставил другую под присмотром своего старшего помощника. Он пошел к королеве, у которой заранее испросил аудиенцию.
Королева, которая за последний месяц не пропускала без внимания ничего из того, что ей сообщала полиция, немедленно исполнила просьбу министра; она с утра прибыла с небольшой свитой в свой любимый дом, на случай если бы потребовалось сохранение тайны.
Как только г-н де Крон был введен к ней, по его сияющему лицу она догадалась, что у него есть добрые вести.
Бедная женщина! Она давно уже видела вокруг себя одни мрачные лица, на которых нельзя было ничего прочесть.
В первый раз после тридцати ужасных дней радостно забилось ее сердце, вынесшее столько смертельных волнений.
- Ваше величество, - сказал начальник полиции, поцеловав ее руку, - имеется ли в Трианоне такая комната, что вы могли бы видеть происходящее в ней, не будучи видимы сами?
- Это моя библиотека, - ответила королева, - за шкафами я велела устроить несколько просветов в соседнюю маленькую столовую. Иногда, закусывая там, я забавлялась с госпожой де Ламбаль или с мадемуазель де Таверне, когда она еще была при мне, тем, что смотрела на смешные гримасы аббата Вермона, когда ему попадался памфлет, где говорилось о нем.
- Отлично, ваше величество, - ответил г-н де Крон. - У меня внизу стоит карета; пусть она въедет в здание, но так, чтобы никто, кроме вашего величества, не видел того, что в ней находится.
- Нет ничего легче, - ответила королева, - где ваша карета?
- На первом дворе, ваше величество.
Королева позвонила и сказала вошедшему лакею:
- Прикажите, чтобы карета, которую укажет вам господин де Крон, въехала в большой вестибюль, и затворите обе двери - пусть в нем было темно: я желаю, чтобы никто раньше меня не мог увидеть ту диковинку, которую мне привез господин де Крон.
Приказание было исполнено. К прихотям королевы относились с еще большим почтением, чем к ее приказаниям. Карета въехала под своды здания около помещения караула, и то, что заключалось в ней, было доставлено прямо в темный коридор.
- Теперь, ваше величество, - сказал г-н де Крон, - соблаговолите перейти со мной в вашу столовую и приказать, чтобы в библиотеку позволили войти моему чиновнику с той особой, что находится на его попечении.
Десять минут спустя королева, вся дрожа от волнения, стояла на наблюдательном посту за шкафами.
Она увидела, как в библиотеке появилась закрытая плащом фигура; когда же чиновник сдернул с нее плащ, то королева вскрикнула от ужаса. Это была Олива́, одетая в один из любимейших нарядов Марии Антуанетты.
На ней было зеленое платье с широкими муаровыми черными полосами; высокая прическа, какую предпочитала королева; такие же кольца, как у королевы; зеленые атласные туфельки на огромных каблуках; это была Мария Антуанетта, в жилах которой текла не кровь императоров, а плебейская кровь женщины, которой дарил наслаждение г-н Босир.
Королеве представилось, что она видит себя в зеркале; она пожирала глазами это видение.
- Что скажет ваше величество об этом сходстве? - спросил г-н де Крон в восторге от впечатления, произведенного Олива́.
- Я скажу... я скажу, сударь... - растерянно пробормотала королева и подумала: - «Ах, Оливье! Отчего вас нет здесь?»
- Что угодно приказать вашему величеству?
- Ничего, сударь, ничего; только чтобы король узнал...
- И граф Прованский увидел, не так ли, ваше величество?
- О, благодарю вас, господин де Крон, благодарю! Но что сделают с этой женщиной?
- Ведь этой женщине приписывают все, что произошло? - спросил г-н де Крон.
- Нити заговора, без сомнения в ваших руках?
- Почти все, ваше величество.
- А господин де Роган?
- Господин де Роган еще ничего не знает.
- О, - сказала королева, закрывая лицо руками, - я понимаю теперь, сударь, что эта женщина ввела в заблуждение кардинала!
- Пусть так, ваше величество, но и заблуждение господина де Рогана основано на преступлении другого лица!
- Ищите хорошенько, сударь: в ваших руках честь королевского дома Франции.
- Верьте, ваше величество, что она в надежных руках, - ответил де Крон.
- А процесс? - спросила королева.
- Следствие идет. Все отпираются, но я выжидаю удобную минуту, чтобы выставить ту улику, которая находится в вашей библиотеке.
- А госпожа де Ламотт?
- Она не знает, что я нашел эту женщину, и обвиняет господина де Калиостро в том, что он затуманил голову кардиналу, так что тот потерял рассудок.
- А господин де Калиостро?
- Я велел допросить господина де Калиостро, и он обещал прийти ко мне сегодня же утром.
- Это опасный человек.
- Он будет полезен. Укушенный такой ехидной, как госпожа де Ламотт, он впитает яд, а нам даст противоядие.
- Вы надеетесь на разоблачения?
- Я уверен, что они будут.
- Каким образом, сударь? О, скажите мне все, что может успокоить меня.
- Вот мои соображения, ваше величество: госпожа де Ламотт жила на улице Сен-Клод...
- Я знаю, я знаю, - краснея, сказала королева.
- Да, ваше величество оказали этой женщине честь своим состраданием.
- Она меня хорошо отблагодарила за это, не правда ли? Итак, она жила на улице Сен-Клод?
- А господин де Калиостро живет как раз напротив.
- И вы предполагаете?..
- Что если у одного или другого из этих соседей была тайна, то она должна быть известна обоим... Но простите, ваше величество, уже близится час, когда я жду в Париже господина де Калиостро, и я ни за что не хотел бы отложить этого объяснения...
- Поезжайте, сударь, поезжайте и еще раз будьте уверены в моей благодарности. Вот, - со слезами воскликнула она, когда г-н де Крон вышел, - начинается мое оправдание. Я прочту свою победу на всех лицах. Только одного лица я не увижу - лица единственного друга, которому я более всего желала бы доказать свою невиновность!
Между тем г-н де Крон спешил в Париж. Войдя к себе, он нашел ожидавшего его г-на де Калиостро.
Граф уже накануне узнал обо всем. Он направлялся к Босиру, убежище которого знал, собираясь убедить его покинуть Францию, но по дороге встретил его в одноколке между двумя агентами. Олива́ пряталась в глубине повозки, совершенно подавленная стыдом и заливаясь слезами.
Босир увидел едущего ему навстречу в почтовом экипаже графа и узнал его. Мысль, что этот загадочный и могущественный вельможа может быть полезным, изменила его намерение никогда не покидать Олива́. Он напомнил агентам, что они предлагали ему бежать. Те взяли сто луидоров, которые были у него с собой, и отпустили, несмотря на рыдания Николь.
Целуя свою возлюбленную, Босир шепнул ей на ухо:
- Надейся! Я постараюсь спасти тебя.
И поспешно зашагал по дороге в том направлении, по которому ехал Калиостро.
Граф решил между тем остановиться: в любом случае ему не к чему было ехать за Босиром, раз тот возвращался. Когда Босир порой заставлял гоняться за собой, графу удобнее было ждать его.
И Калиостро ждал уже с полчаса за поворотом дороги, когда увидел приближавшегося любовника Олива́, бледного, запыхавшегося, полумертвого и несчастного.
При виде остановившегося экипажа Босир радостно вскрикнул, как утопающий, ухватившийся за плывущую доску.
- Что случилось, сын мой? - спросил граф, помогая ему войти в карету.
Босир рассказал всю свою печальную повесть, которую Калиостро выслушал молча.
- Она погибла! - проговорил он.
- Как это? - воскликнул Босир.
Калиостро рассказал ему все, чего тот не знал: про интригу на улице Сен-Клод и в Версале. Босир едва не потерял сознания.
- Спасите, спасите ее! - говорил он, падая на колени прямо в карете. - И я отдам вам Олива́, если вы еще ее любите.
- Друг мой, - возразил Калиостро, - вы заблуждаетесь, я никогда не любил мадемуазель Олива́... У меня была только одна цель - вырвать ее из распутной жизни, которую вы заставляли ее делить с вами.
- Но... - сказал удивленный Босир.
- Это вас удивляет? Знайте, что я один из синдиков общества нравственного обновления, а цель его - спасать от порока всякого, кто подает надежды на исцеление. Отняв у вас Олива́, я мог вылечить ее... Вот почему я отобрал ее у вас. Пусть она скажет, слышала ли она когда-нибудь из моих уст хоть одно слово, говорящее об ухаживании; пусть она скажет, не были ли всегда мои услуги бескорыстны!
- Тем более оснований, сударь; спасите ее, спасите!
- Я попытаюсь, но все будет зависеть от вас, Босир.
- Требуйте у меня жизни, если хотите.
- Я не потребую так много. Возвращайтесь со мною в Париж, и, если вы будете до мелочей исполнять мои предписания, мы, быть может, и спасем вашу любовницу. Я ставлю для этого только одно условие.
- Какое, сударь?
- Я вам его скажу наедине, когда мы вернемся ко мне в Париж.
- Я заранее подписываюсь; только бы увидеть ее снова! Только бы увидеть!
- Вот об этом я и думаю. Менее чем через два часа вы увидите ее.
- И поцелую ее?
- Я полагаю; более того, вы ей передадите то, что я вам скажу.
И Калиостро с Босиром пустились в обратный путь.
Два часа спустя, уже вечером, они догнали одноколку.
А еще через час Босир за пятьдесят луидоров купил у агентов право поцеловать Николь и шепнуть ей на ухо предписания графа.
Агенты удивлялись этой страстной любви и надеялись при каждой остановке получать по пятьдесят луидоров.
Но Босир более не являлся, и карета Калиостро быстро увозила его в Париж, где готовилось столько событий.
Вот сведения, которые необходимо было сообщить читателю, прежде чем показать ему г-на Калиостро за деловой беседой с г-ном де Кроном.
Теперь мы можем ввести его в кабинет начальника полиции.
