– Разве это так важно, с кем ты встречаешься? – Лео украдкой положила свою ладонь на его руку и терпеливо дожидалась ответа, заглядывая в темные, почти черные блестящие глаза, которые Гоша то и дело отворачивал.
– Я грузин, – после недолгого молчания вновь заговорил Папаишвили. – Мой отец грузин, и мать грузинка. Это единая кровь, которой я принадлежу, и это нельзя изменить или вычеркнуть. Но мне нравятся славянские женщины. Я люблю Ангелину, и хочу сделать ее своей женой. Я не вижу никакой катастрофы в том, что она не принадлежит моей крови. Мне важно только то, что она мне верна, то, что она хочет быть со мной и иметь со мною общее будущее, понимаешь?
– Ты очень смелый, – проникновенно ответила девушка
Она медленно провела пальцами вдоль мускулистого предплечья, слегка зацепив рукав футболки, нежно коснулась шеи и ласково провела по волосам на затылке. Жесткие, словно щетина, свитые в плотные завитки, они приятной вибрацией отдавали в хрупкие женские пальцы. Эта энергетика одурманивала и порабощала. Он удивительный, сильный и до абсурда робкий. Леда разглядывала резкий профиль с полуопущенными ресницами, и ощущала, как постепенно комната электризуется, заполняемая перехлестывающимися волнами напряжения.
– Мне кажется, или здесь правда холодно? – Гоша повел плечами и немного отстранился, будто бы прикосновения эти стали ему неприятны. – Давай спать, – он поднялся с кровати.
Вертикальное положение принесло новые неожиданные чувства: пол вдруг оказался каким-то аморфным, и ноги заволокло чем-то тягучим и вязким, ступать приходилось не на твердую поверхность, а в густой кисель. Каждый шаг давался с огромным трудом. Уши заложило ватой: шум дождя и моря за окном, голос Леды – все слилось воедино, утрамбовалось в плотный звуковой ком и застряло в слуховом проходе, искажаясь друг об друга и, как жевательная резинка, растягиваясь до предела на каждой ноте. Гоша повернулся к сидевшей на кровати девушке. Это совсем простое движение теперь было настолько тяжелым и почти непосильным, что пришлось сосредоточить на нем все ресурсы мозга, дабы не уйти с траектории и выполнить до конца. Должно быть, поворот длился с минуту, а то и дольше, потому что, когда Гоше все-таки удалось, посмотреть в намеченную строну, Возняк там уже не было. Она стояла позади, крепко прижавшись к спине мужчины. Она обнимала его за плечи, ничего не говоря и почти не дыша.
