Для Екатерины II наступила историческая давность... счеты потомства с Екатериною II уже давно сведены. Для нас она не может быть ни знаменем,ни мешенью - для нас она только предмет изучения!
В.О.КлючевскийИстория царствования Екатерины II ещё ждёт критического изучения.
Сов. Истор. Энциклопедия1. ДЕВОЧКА ИЗ ПОМЕРАНИИ
Был апогей её славы... Парики иноземных послов, склонявшихся перед престолом этой удивительной женщины, почти касались буклями драгоценных паркетов. Она любила хлесткие фразы, и сейчас вдруг вспомнила трагическую обмолвку Дени Дидро, который неосторожно сравнил Россию с "колоссом на глиняных ногах".
- Философия тоже ошибается: Россия - да, колосс, но покоится на ногах из чугуна уральского. А ведь это даже не страна...
- Так что же тогда? - пискнул кто-то сдавленно (представляя ничтожество Пармы или Тешена, Ганновера или Гессена).
- Вселенная, - отвечала императрица, и скипетр её отразил сияние дня в алмазах из сокровищ Надир-Шаха, а держава в другой руке озарилась мерцанием рубинов сказочной Голконды...
Всегда помня о вечности, она заранее составила автоэпитафию на свою могилу: "Здесь лежит Екатерина... она ничего не упустила, чтобы иметь успех. Снисходительная, любившая хорошо пожить, весёлая по натуре, республиканка в душе и доброго сердца, она имела немало друзей; труд для неё всегда был легок; общество и искусство ей постоянно нравились".
А кто она, эта женщина, откуда явилась к нам?
Любой исторический роман начинается с сомнений.
Ещё при жизни Екатерины немецкие историки перерыли архивы церквей и магистрата Штеттина, так и не найдя ни единой бумажки, подтверждающей даже сам факт её рождения. Пропажа официальных актов уже тогда вызвала подозрения: "Каковы же были серьёзные причины, заставившие скрывать её появления на свет? Что кроется за семейной тайной? Может, незаконность рождения?.."
Но мне, автору, не под силу разрешить эту историческую загадку, и мы, читатель, вынуждены покорнейше следовать тем версиям, которые давно сделались официальными.
........................................................
Над унылыми дюнами Померании задували протяжные ветры; была запоздалая весна 1729 года, когда в доме благочестивого принца Христиана Ангальт-Цербтского и его не менее благочестивой супруги Иоганны Елизаветы в тихую лунную ночь родилась здоровая девочка, которую в честь её трех теток нарекли по лютеранскому обычаю тройным именем - София Августа Фредерика.
Родители стали называть её кратко - Фике!
Германия в ту пору кишмя кишела худосочными отпрысками немецких князей, которых расплодилось такое множество, что в их обширных родословных путались даже всезнающие генеалоги. Потому-то никому в Европе не было дела до девочки, и, туго запеленав новорожденную, её доверили дремлющей от усталости акушерке... Давным-давно древнейший славянский Серпск обратился в германский Цербст, а его владетели забыли славянское происхождение и даже оскорблялись, если им об этом напоминали. За несколько столетий существования дома Ангальт-Цербтского князья этой захудалой династии не дали германским хроникам ни одной яркой и даровитой личности, - напротив, Цербст поставлял к услугам Гогенцоллернов ограниченных офицеров, никчемных чиновников и безмозглых ротозеев, которые едва кормились от доходов своего крохотного княжества.
Фике даже родилась вне дома: её родиной стал померанский Штеттин, где квартировал 8-й Ангальт-Цербтский пехотный полк. Этим полком командовал отец, которому в ту пору было уже под сорок. Матери принцессы исполнилось только семнадцать. А разница в возрасте дополнялась различием в характерах.
Отец - тугодумный и скупой педант, много видевший, но мало знавший, набожный лютеранин, любил быть казармы, обожал прусских королей и был доволен судьбою постдамского генерал-майора.
Мать - мало видевшая, но уже много чувствовавшая, была оскорблена жалкою судьбой генеральши в прусской провинции, ей хотелось славы и поклонения, чтобы страждущие мужчины толпою теснились в роскошных апартаментах.
Но король не позволил генералу даже занять комнаты в штеттинском замке - ангальтцы снимали квартиру в частном доме господина Грейнфейгейма на углу Большой Соборной улицы.
Маленькая принцесса Фике лежала ещё в колыбели, а мир открывался перед нею окном спальни, в котором виднелась церковь святой Марии, и там звонили колокола... Иногда появлялась мать - гибкая и вертлявая, бойко стрекочущая каблуками красных туфель. Она дарила дочери мимолетный поцелуй и с радостью раздавала нянькам искрометные пощечины:
- Приседайте ниже при явлении моей светлости...
Иоганна почасту и надолго пропадала из Штеттина: ей, в отличие от домоседа-мужа, было везде хорошо (только не дома!). Сейчас юную ветреницу манил Гамбург, где её поджидал любовник - русский аристократ Иван Бецкой.
Влажные ветры Померании задували в широкие окна.
Фике разевала беззубый рот, радуясь жизни.
О, как страшна она станет в неизбежной старости!
............................................................
После Фике у принцессы Ангальт-Цербтской были ещё дети, и к каждой новой беременности она относилась с предельным отвращением, будто муж дал ей выпить невыразимой гадости.
- Опять, ваша светлость, вы сделали меня несчастной, - упрекала она принца, шнуруя талию в тиски корсетов. - Теперь я лишена возможности отбыть в Берлин, дабы своим присутствием украсить прием у нашего доброго короля...
(В зрелые годы, вспоминая себя прежней маленькой Фике, Екатерина писала Дидро: "Взрослые не всегда знают, что думают дети, и трудно узнать им детей, особливо когда доброе воспоминание приучило их слушать взрослых с покорностью... Бывши ребенком, я часто плакала, когда меня обманывали!")
Отец не обманывал Фике - её обманывала мать.
Однажды она с небывалой ласкою внушила дочери:
- Вы должны сказать его светлости, что давно хотите навестить Гамбург, желая повидать свою любимую бабушку и мою высокочтимую мать - герцогиню Голштинскую...
Девочка вошла в служебный кабинет отца:
- Ваша светлость, мой дрожайший родитель, я прошу вас дозволить поездку в Гамбург, чтобы я могла повидать бабушку.
Христиан повернулся к Фике столь живо, что с его короткого парика слетело белое облачко дешевой солдатской пудры:
- Вас научила просить об этом мать?
- Да, - созналась Фике...
За столом принц Христиан спросил у супруги:
- Прелестная, вы опять желаете навестить матушку?
- С чего вы взяли это, мой добрый друг? - удивилась жена, сразу обозлившись. - Я совсем не желаю снова тащиться по грязи в Гамбург на полудохлых клячах наших нищенских конюшен.
- Но Фике мне сказала...
- Ах, мало ли что выдумает наша Фике!
А вечером в спальне она больно ударила дочь по лицу:
- Пфуй! Как вы несносны и глупы, дитя мое...
Но Фике не была глупа; исподтишка она пристально наблюдала за поведением взрослых. Девочка рано научилась угадывать, когда они говорят правду, а когда лгут. Кривляясь перед зеркалом, Фике от пустой забавы вскоре перешла к делу: она тренировала лицо, напуская на него маски внимания или равнодушия, гнева или печали. А семейные скандалы, ещё не всегда ей понятные, заставили девочку думать, что между мужчиной и женщиной, очевидно, существуют какие-то секретные отношения, о которых ей предстоит узнать...
Из частых поездок по Германии Фике вынесла верное суждение: её мать, такая недоступная дома, в Берлине становилась провинциальной дамой нижайшего ранга, а отец, всесильный в Штеттине, - лишь ничтожный вассал прусского короля, с почтением лобызающий фалды его запыленного мундира. Между тем Иоганна Елизавета, словно бездомная кукушка, подкидывала своих детей к родственникам, отсылая их от себя подальше, чтобы не мешали развлекаться. Желая раз и навсегда избавить себя от хлопот о Фике, она приставила к ней гофмейстерину, француженку Кардель, обязав её (заодно уж!) служить и наставницей в делах суровой нравственности... Фике не однажды спрашивала Кардель:
- Скажите, Бабетта, к чему меня готовят, заставляя танцевать под скрипку и слушать музыку, которую я не выношу?
- Вас готовят к замужеству, - был честный ответ.
- А что я должна делать в замужестве?
- То же самое, что делает ваша мать.
- Но она ведь никогда и ничего не делает.
- Когда вы станете старше, - заключила гофмейстерина, - вы сами убедитесь, что у женщин вашего круга очень много обязанностей перед светом. А сейчас поиграйте в куклы...
Фике терпеть не могла кукол. Она выбегала на двор, где верховодила шайкою уличных мальчишек, устраивая между ними побоища. Совсем неподобающе для принцессы Фике ловко обчищала соседские яблони от недозрелых плодов. Коленки её были исцарапаны, движения порывисты - как у мальчика. Родители наряжали её лишь в самые дешевенькие платья, рваные чулки тут же штопали, никаких украшений она не знала, и потому в дни народных гуляний, смешавшись с толпою, девочка-принцесса ничем не отличалась от детей штеттинских горожан.
В 1739 году Фике исполнилось десять лет.
В этом году на далёкой Смоленщине родился Потемкин.
Крепостная пушка пробуждала Ангальт-Цербтскую принцессу - крики деревенских петухов будили русского мальчика.
............................................................
Померания была ещё наполнена грозой и славой русского оружия. Штеттинские жители рассказывали чудеса о богатырях с мушкетами: прямо с бортов кораблей они кидались в море, прибой выносил их на штранд, а впереди бесстрашной морской пехоты, размахивая шпагой, вышагивал великанище...
Это был царь! Фике уже знала его имя.
Петра I на эти скудные песчаные берега привело жестокое единоборство со шведами и политические союзы, которые он торопливо закреплял брачными связями, раздавая по герцогствам своих царевен и великих княжон. Фике была поражена, когда мать сказала, что они дальние родственники дома Романовых:
- Ваш дед Голштинский был женат на Гедвиге, сестре шведского короля Карла Двенадцатого, воевавшего с Петром Первым. Но зато дочь царя Анна Петровна была выдана отцом за вашего деда, и кровь шведской династии смешалась с романовской. А муж Анны Петровны, герцог Карл Фридрих, приходится мне двоюродным братом...
Померания ещё хранила следы шведского владычества, но в языке горожан Штеттина (Щецина) иногда звучала древнеславянская речь, не угасшая в бурных событиях европейской истории. С малых лет Фике жила под очарованием рассказов о русских людях ( о России часто рассуждали родители, хотя ни отец, ни мать там не бывали). В семье помнили принца Карла, влюбленного в цесаревну Елизавету Петровну; приехав в Петербург, он умер в канун свадьбы.
- Мой голштинский дядя умер от любви?
- От оспы, - отвечала мать дочери...
А на прогулках девочка не раз видела толпы обездоленных немцев; они брели вдоль Одера к морю, чтобы на штеттинских кораблях плыть дальше.
- Куда стремятся эти бесконечные толпы людей?
- О! - отвечал отец. - Это несчастные и нищие в Германии, которые мечтают стать богатыми и счастливыми в России.
- Неужели в России для всех хватит места?
- Эта страна беспредельна.
- И богата?
- Она сказачно богата, дитя мое...
Россия волшебным сном входила в сознание Фике!
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Фаворит Валентин Пикуль Часть 1
كلاسيكياتРоман "Фаворит " - многоплановое произведение, в котором поднят огромный пласт исторической деятельности, дано широкое полотно жизни России второй половины XVIII века.