Игра с огнём

16

Иногда правда ранит сильнее, чем ложь.
Мы так боялись боли, что отвернулись от истины.
EXO — Sweet Lies

     Состояние Джису нормализовалось через несколько дней, когда Хань уже находился на последних днях лечения. Боль в затылке постепенно проходила, а рёбра перестали ныть вместе с опухшей губой.

      В день, когда девушка посмотрелась в зеркало после того, как пришла в себя, она впервые посчитала себя уродиной. Мало того, что порядком грязные и жирные волосы скрывались за тугой марлевой повязкой, пухлые розовые губы опухли и стали красноватыми, так к этому всему добавились фиолетовые синяки, называемые тёмными кругами под глазами. Джису в прямом смысле стала уродиной. По крайней мере, таковой она себя называла.

      — Я выгляжу, как… — Ким уже хотела назвать имя одной из самых некрасивых, по её мнению, девушек на её потоке, но резко замолчала, чувствуя, что больше не может. Больше не может показывать себя стервой, оскорбляя других, не может выругаться или сказать что-то очень обидное и скверное в сторону чужих людей. В конце концов, она выдохнула: — В точности как Джису.

      Этих слов не слышал никто, поэтому понять, что девушка имела в виду, точно не могли. Как Джису. Как та, что безупречна внешне, или та, чья душа черна и испорчена?..

      Чья душа такая же уродская, как у Джису.

      От осознания этого что-то внутри неприятно заныло, отдаваясь болью в висках и тяжелой ношей на плечах. «Всё то, что я натворила, бесконечным и непосильным грузом всегда будет следовать за мной», — так думала Джису, возвращаясь в палату. И этот груз медленно тянул её на дно.

***

      В душе Ханя неисчерпаемый запас матерных слов, переполняемый гневом огонь и щепотка беспокойства. Первое относится к недавнему инциденту, в частности, к определённому человеку, второе — к невозможности противостоять этому самому человеку, и, наконец, третье — к той, что лежит где-то за несколькими стенами и ждёт, ждёт, ждёт, понимая, что нельзя. Пока нельзя.

      Нужно, чтобы переболело. Чтобы сердце перестало бешено стучать, чтобы при виде её не хотелось задерживать дыхание в ожидании чего-либо, чтобы то самое странное чувство, наконец, прошло. А пока это всё мёртвой петлёй сдавливало шею, не давая отпустить, выбросить из головы и забыться.