Игра с огнём

15.1

Я тебя сберегу, только ты уймись, 

Успокойся и отомри.

И пускай не ты, наконец, 

А жизнь разобьет меня изнутри.*

      Утро нового дня Дженни встретила на рассвете. Она не могла сказать, что столь ранний подъём был для неё привычным делом; скорее редкий случай, когда девушке есть о чём подумать и над чем поразмышлять; она также находилась у окна в те дни, в которые ей было особенно грустно или радостно. Вот и сейчас она сидела на подоконнике, свесив ноги с окна и подпирая голову подушкой; с закусанной нижней губой она наблюдала за тем, как солнце медленно вставало, а небо переливалось разными оттенками красного и оранжевого цветов. Дженни всегда считала, что встречать рассвет — значит зарядиться положительной энергией на весь день, и девушка на это очень надеялась.

Уговаривая себя остановиться, Дженни только и делала, что вспоминала вчерашний вечер. От внезапного раздражения и возможного смущения Ким отрицательно помотала головой в стороны, схватываясь за волосы и рефлекторно ударяя ногами по кирпичной поверхности дома.

— Онни, что ты делаешь? — послышался детский сонный голос, а позже и шаги. Наконец, Сора смогла забраться на подоконник и усесться рядом с сестрой. — Онни, ты же упадёшь! — воскликнула она, как только заметила голые ноги старшей снаружи.

Дженни лишь перевела на девочку заботливый взгляд и, положив ладонь на чужую макушку, притянула Сору к себе.

— Почему ты проснулась так рано? — пытаясь выглядеть строгой старшей сестрой, серьёзно спросила девушка.
— Онни, тебе не идёт строгость, — тихонько захихикала Сора, мило прикрывая рот ладошкой.
— Сора, а онни красивая? — неожиданно подала голос Дженни спустя несколько минут молчания, и младшая перевела удивлённый, слегка ошарашенный взгляд на сестру.
— Очень красивая! Стоп... Ты влюбилась?! — слишком громко крикнула одна из двойняшек, вскакивая с подоконника и приземляясь на пол. Подбежав к кровати брата, она потрясла того по плечу в попытке разбудить его. — Джехён, онни влюбилась!

И сколько бы раз онни не убеждала об обратном, двойняшки ей не верили и даже за семейным завтраком косо поглядывали на старшую сестру, как можно тише хихикая. А на вопрос отца о том, что происходит, Дженни отмахивалась, говоря, что те просто испугали её и сейчас смеялись над чужой трусостью. Отговорка не казалась правдивой, но глава семейства промолчал, беря на заметку то, что за старшей дочерью нужно лучше присматривать.

Дженни вышла из дома ближе к половине девятого, наслаждаясь утренней прохладой, свойственной февралю, и медленно двигаясь к автобусной остановке. Мысли о возможном столкновении с Сехуном в салоне общественного транспорта вселяли в девушку страх и где-то глубоко в душе маленькую надежду. На протяжении двадцати одного года Дженни ещё ни разу не думала о противоположном поле так много, и это казалось очень странным и... новым. Ким предполагала, что это может быть то самое чувство, но признаться в этом она не могла даже самой себе.

Нужный автобус подъехал, как только Дженни дошла до остановки, поэтому, мысленно собравшись, студентка успела забраться в салон до того, как закрылись двери. Облегчённо вздохнув и выровняв дыхание, Ким заплатила за проезд и прошла вглубь, где села на одно из задних сидений и как-то опечалено обвела взглядом всех пассажиров. Сехуна не было. «Ну, а чего я ожидала? Что он станет ездить на автобусе в университет, когда у него есть машина? Брось, Дженни, не будь такой наивной», — думала девушка, уверяя себя в том, что это совершенно нормально — быть одной после столь откровенного вечера вместе с тем, кому ты нравишься. Да, Дженни знала, точнее догадывалась, что она может нравиться Сехуну, ведь он сам даже не скрывал этого.

В любом случае, когда она доехала до университетской остановки, мысли о Сехуне исчезли, и вспомнился вчерашний вечер.

Осторожные движения и плавные переходы — Лухан мог всё и с удовольствием помогал с этим Дженни. Она же в свою очередь с упоением и жадностью запоминала каждое слово, ловя взглядом косые и насмешливые взгляды Кая. Это выглядело странно, но Дженни старалась не зацикливаться на друге.

— Как там Джису? — в перерывах от занятий спрашивала Дженни, подавая изрядно вспотевшему Ханю бутылку с водой.
— Идёт на поправку, — сухо отвечал парень, выпивая чуть больше половины разом. — Думаю, её скоро выпишут.
— Это хорошо.

Дальнейший разговор не ладился, поэтому Дженни решила уйти пораньше, собрав все свои вещи и выйдя из центра. Прохладный вечерний ветер неприятно обдувал уши, поэтому девушка накинула на голову капюшон и чуть было не свернула за угол, как её окликнул знакомый голос. Обернувшись, Дженни слабо улыбнулась и остановилась.

— Как прошли уроки? — ненавязчиво спросил Сехун, поравнявшись с Ким. Он чуть подтолкнул словно прикованную к месту девушку, чтобы та продолжала свой путь.
— Это были не совсем уроки, — поправила его Дженни, отойдя от неловкости и некого смущения, что до сих пор преследовали её. — Мой тренер улетел преподавать курсы в другую страну, поэтому меня учат Лухан и Кай. Они отличные танцоры, и я не переживаю, что без тренера ничему не научусь.
— А танцы... они тебе действительно нравятся? — неуверенно поинтересовался Сехун, удовлетворившись искренним ответом подруги.
— Очень! — тут же воодушевилась Дженни, и О мог с уверенностью сказать, что если речь идёт о танцах, то это очень нравится Ким. — Словно... второе дыхание?.. Я не знаю, как назвать это, но я чувствую, что танцы — то, что мне действительно подходит, и то, к чему я тянусь. А ты? Что нравится тебе? Ну, кроме волейбола.

Сехун усмехнулся. Ему никогда не позволяли заняться чем-то в детстве, кроме того, что учиться управлять бизнесом; волейбол оказался словно спасительным кругом в водовороте прошлых событий, и это было единственной вещью, которую одобрил господин О.

— Мне не нравится волейбол, — честно ответил Сехун, пряча руки в карманах пальто. На улице всё ещё не было так тепло, чтобы ходить в одной кофте. — У меня просто не было другого выбора.
— А по-моему, выбор есть всегда, но не каждый способен преодолеть тот путь, который нужно пройти перед тем, как достичь того, чего ты действительно хочешь. Я занималась танцами с раннего возраста, но вскоре получила травму. Папа не позволил танцевать с того случая, но, как видишь, сейчас я здесь и совершенно не жалею, что обманным путём дошла до цели.
— Мой папа очень строгий...
— А мой — бывший полицейский, — перебила парня Дженни и тут же продолжила: — Он не разрешает мне приходить домой поздно или не выполнять домашние дела. Я не могу гулять с друзьями или выпивать, как это делают мои ровесники, не могу перечить родителям и идти им наперекор. Года два назад у меня был парень, но я даже не целовалась, так как боялась папу до дрожи в коленях. Более строгого и жёсткого человека я ещё не видела, но ведь он мой папа, да? Именно поэтому я должна любить его таким, какой он есть.

Сехун вдруг остановился посреди переулка, разворачиваясь в сторону задумчивой Дженни, и девушка, удивлённо взглянув на О, последовала его примеру.

— Тебе двадцать один год, Дженни, а ты до сих так сильно зависишь от родителей? Я не считаю это правильным.
— Но я не могу по-другому.
— Ты пошла на риск, записываясь в центр танцев, но говоришь, что не можешь сделать так, чтобы твой папа понял, что ты уже не маленькая?

Дженни не нашла, что ответить, и опустила голову, словно маленький провинившийся малыш, которого ругает родитель. Сехун же добро усмехнулся, вытаскивая руку из кармана и закидывая её на хрупкое плечо девушки. Решив перевести тему, О вновь заговорил:

— Что насчёт совместного времяпровождения? Ты обещала мне.

Сначала Дженни очень удивилась, сочтя приглашение за свидание, а затем облегчённо прикрыла веки и улыбнулась, вспоминая о чужой просьбе.

— Когда?
— Завтра.

Они ещё немного поговорили о своих интересах, обсуждая просмотренные фильмы и прослушанные песни, что даже не заметили, как дом Дженни показался из-за высоких деревьев. Остановившись недалеко от подъезда, Ким объяснила, что стоять в поле зрения её родителей весьма плачевно. Почему-то Сехун молчал, и девушка искренне не понимала, чего же он ждёт. Внезапно О сделал шаг вперёд и потянул Дженни на себя за запястье. Чувствуя, как та затаила дыхание, и предполагая, что у неё сейчас удивлённое, шокированное выражение лица, парень коротко улыбнулся, прижимая застывшее тело ближе и вдыхая аромат шампуня, которым Дженни пользовалась регулярно.

— Дженни, — осторожно начал Сехун, — ты же знаешь, да?

И в его голосе было столько отчаяния и грусти, что Ким невольно пошла навстречу — сцепила пальцы на спине О и удобно устроила голову на чужой груди.

— Точно знаешь, — усмехнулся Сехун. — Ты мне нравишься, — сквозь тяжёлое и сбивчивое дыхание он слышал, как громко и быстро бьётся сердце Дженни. — Наверняка ты смущена и не знаешь, что ответить, поэтому не заставляй себя отвечать сейчас, если тебе сложно и ты не уверена. Я подожду, но хочу знать, можно ли мне быть рядом, пока ты не решишь, кто я для тебя?

Коснувшись плеч девушки, Сехун аккуратно отстранил её от себя и внимательно осмотрел покрасневшее лицо Ким. Закусив губу, чтобы по-дурацки и влюблённо не улыбнуться, он уже попрощался с Дженни и развернулся, как тонкие пальцы обвили его запястье.

— Можно.
— Что?
— Ты можешь быть рядом.

Ответ Дженни звучал неуверенно, нерешительно и весьма неловко, но Сехуну хватило этого, чтобы после, уже дома, вспоминать об этом и глупо улыбаться, лёжа в кровати и смотря в потолок.