В одиночестве нет ничего страшного. Рано или поздно мы станем одиноки: нас покинут родители, друзья, которые клялись в своей преданности, любимые, которые уверяли нас в своей верности. Самое главное - не потерять себя. Свою гармонию. Никто не поймет...
К сожалению, это изображение не соответствует нашим правилам. Чтобы продолжить публикацию, пожалуйста, удалите изображение или загрузите другое.
Я уже битый час сижу на каменистом берегу, потеряв счёт времени. Я настолько погружена в свои мысли, что не слышу, как волны неумолимо разбиваются о скалы. Почему нельзя жить тихо и спокойно, с любимым человеком под боком и родными людьми рядом? Зачем нужно отбирать всё сразу? В моей голове сотня вопросов, на которые у меня нет логического ответа.
Я знаю, что я погорячилась, прогнав всех, тогда, в больнице. Я бы всё отдала, чтобы тот спокойный вечер с близкими мне людьми продолжался, но о таком можно только мечтать.
Я простила всех.
Больше нет той обиды, которая съедала меня пару дней назад в больничной палате. Опустив глаза на свою руку, тяжело вздохнула. Мою конечность теперь украшал безобразный шрам, чуть ли не на всю руку.
Больно.
Противно от самой себя, что я сорвалась. Я сама виновата. Адам нескончаемо мне звонил, приходил, но у меня не хватало сил посмотреть ему в глаза, ведь я принесла не только боль себе, но и ему, попросив уйти. Тогда обида была сильнее любви к нему. Беатриса присылала сообщения, говорила что Адам начал пить, но и ей я не отвечала. Я сама всё разрушила. Сама плачу за это.
За такими думами я и не заметила, что рядом кто-то сел. Повернувшись в сторону, я увидела русую девушку с голубыми глазами, с пухлыми губами, которые изогнулись в приветливом улыбке.
— Привет, — тихо произнесла Триса.
— Ты не должна здесь быть, — сказала я.
— Я так хочу, — ответила она.
Мы просидели в молчании практически час, любуясь волнами и палящим закатом. Тишина была приятная, спокойная.
— Как дела? — спросила Триса наконец.
— Скучаю по вам, — грустно улыбнувшись, констатировала я факт.
— Тогда я не понимаю, зачем всех отталкивать? — недоумённо спросила она меня.
— По началу я злилась, что вы ничего не сделали, потом, хорошо подумав, я сделала вывод, что вы не виноваты. Никто из вас. Я сама полезла в драку, получив по заслугам, — показав шрам, ответила я на вопрос.
— Лиса, милая, одумайся! Что ты говоришь? Ты не виновата, что ты заступилась за себя и своих родителей, на твоём месте я бы тоже так сделала. И вообще, если говорить честно, то Хлою никто не звал, никто не предавал, она лишь напридумывала кучу всего у себя в голове, ей нужна помощь, — сказала она, затем начала заливисто смеяться. Я подхватила её. В чём-то она права.
— Спасибо, — тихо сказала я, — Стала намного лучше, — улыбнулась я.
— Ты рано меня благодаришь, побереги силы, тебе ещё вытаскивать Адама из адской пьянки, в которую он ввязался, а то я сама уже устала вечно нюхать перегар и слышать его пьяную болтовню о том, что он тебя безумно любит, — подмигнула она мне.
— Он правда пьёт? — спросила я.
— Да. Ему тяжело всё переносить на трезвую голову, поэтому он забывается на время в бутылке адского виски, — поморщилась она, будто выпила его сама.
— И правда, его нужно вытаскивать, — сообщила я.
Неожиданно Триса обняла меня за плечи, чего я от неё совсем не ожидала.
— Я скучала по нашим вылазкам, разговором и ещё прочем, — призналась она.
— Я тоже, — честно ответила я.
Вот так мы провели вечер. Обнявшись, молча смотрели в океан. Казалось, что я приобрела сестру, о которой мечтала ещё в детстве. С ней спокойно, она поймёт, выслушает и, если что, подскажет. Чувствовалась родственная душа. Мы с ней будто знакомы давным-давно.
Я поняла, что когда я кого-то теряю, мне преподносят новых людей, которых нужно беречь, а не выкидывать. Осталось помириться с её братьями, и вытащить Адама, чтобы снова обрести счастье и спокойный причал.
