Когда увядает ликорис

Глава 23: Токийский монстр.

Канеки судорожно вдыхает носом воздух, сжимая ни в чем не повинный корпус телефона до треска. Экран тут же жалобно замигал, покрываясь паутиной трещин, но гуль этого не чувствует.
Звонок выбивает из-под ног почву, а страх за Исами сдавливает горло, но это — лишь по-началу.
Звук удара он слышит даже через трубку, а по ту сторону уже никто не отвечает.
Кажется, он кричал ее имя. Дальше он мало что помнит. Туман застилает сознание.
Страх и паника внезапно застывают, а внутри просыпается что-то давно забытое, клокочущее, яростное.
Беловолосый юноша сам не замечает, как сжимает зубы до звериного рыка, а прохожие, кинув случайный взгляд на вдруг застывшего посреди улицы паренька, испуганно отшатываются в сторону.
Ненависть расплывается хищным оскалом. Руки дрожат от предвкушения. Кажется, это впервой, когда он хочет убить осознанно.
С трудом заставив себя нажать отбой, едва не продавив насквозь кнопку, гуль резко разворачивается, кидаясь в погоню.
Бежать до дома девушки — уже бесполезно, он не успеет. В квартире уже никого не будет, это Канеки знает точно. Но, возможно, удастся выследить похитителей по запаху и перехватить в пути. Возможно, это просто обманка.
Канеки стремительно мчится по улицам города, первичная паника давно сменилась трезвостью мыслей. Юноша бежит, не чувствуя усталости и ловко перепрыгивает препятствия, ухитряясь не задеть ни единого человека даже в самых людных местах. Думать. Мысль о том, чтобы сообщить кому-то — отметается сразу. Во-первых, это опасно для Исами, во-вторых, он не хотел никого вмешивать. Если ублюдки думают, что, заманив его на склад в одиночку, то они справятся с ним, — пусть пока радуются, лелея эту мечту. Он уже далеко не тот размазня-школьник, шарахающийся от вида крови. Овечка давно примерила на себя шкуру белоснежного хищника, который сейчас, словно легавая собака, жадно бежал по следу.
Ворвавшись в дом студентки, с корнем выдрав входной замок, Канеки застывает. Запах крови ударяет по вискам. Ее крови. Гуль влетает в гостиную, судорожно осматриваясь. В глаза тут же бросается битое окно, перевернутая мебель, какие-то листы, раскиданные по полу, царапины на стене и капельки крови за диваном. Утробный рык раздается по квартирке, глаз, скрытый повязкой, наливается кровью монстра.
Кажется, пора отнимать семь, Канеки-кун?
Гуль прикрывает глаза, сосредотачиваясь, и медленно вдыхает смесь ароматов девичьего страха с привкусом духов и крови, запах заваренного чая, морозного воздуха и два резких, потных и неприятных для обоняния лишних витка в этой гамме покинутого уюта.
Хруст пальца раздается в темной тиши квартиры.