Что сейчас творилось с Чонгуком, трудно точно сказать или объяснить, можно лишь описать по видным признакам. Его сердце так... Так быстро, резко, без предупреждений совершенно, так... Легко... Хоп, и на мелкие кусочки... Просто взяло и разбилось, как, с виду, самая обычная, но очень-очень хрупкая.
Гук в который раз всхлипнул, чувствуя как по щекам начинают течь горячие слезы. По телу в последний раз расходится тепло. Кровь бурно разливается по венам из-за испорченных с детства нервов.
Чон начинает впервые биться в самой настоящей истерике после происходящего. Он ничего такого и не сделал. Хотя, нет, сделал. Попал в кривые руки этого клана, запросто подчинился Юнги, жил так несколько лет.
Сейчас, лежа на животе, на полу, с разбитой головой, губой, а так же, самое главное - сердцем, Чонгук понимал насколько жалок и прост, наивен и невинен. Ну ради чего все это было? Ради чего? Почему именно мелкий, не в чем неповинный мальчик с большими красивыми карими глазами и обворожительной кроличьей улыбкой, должен так страдать, и физически и морально, лишь из-за того, что имеет сердце, полное сокровенного добра? Он просто не был одним из тех, кто может спокойно убивать и истязаться над кем-то слабым и беззащитным.
Это же подло, грязно и низко.
Младший ревел, чувствовал адскую боль, сильное головокружение, но он такой глупый. Очень-очень глупый. Даже сейчас, в таком ужасном состоянии, Гук до смерти хочет попасть в объятия того, кто его избил и ранил главный жизненно важный и необходимый орган.
Глупо, да?
- Хозяин... - новый рев, новый всхлип, - хозяин! Хозяин!!! - Парень кричал из последних сил, надеясь, что тот еще услышит и развернется обратно.
Юнги отошел от двери в помещение метров на десять. Больше не смог и шагу сделать дальше. Тот швырнул чертово оружие в стену, совершенно не заботясь о том, что агенство может стать уголовным и всех сольют в за решетки или попросту казнят убийством.
Дыхание Мина было рваным. Перед глазами то и дело всплывала картина сие происходящего несколько минут ранее: то, как Юн ударил по лицу своего... Любимого подопечного, то, как тот ударился головой о стену, как упал на холодный пол... Как был испуган, признавался снова в своей любви...
- Твою мать... - рыкнул Юнги, резко ударив кулаком по стене. Слова: "Забудь уже, я не умею любить". - Кто тянул меня за язык... - сам себе тихо прошептал, чувствуя, как сердце бешено колотиться, хочется вернуться обратно и немедля вызвать скорую, остановить кровотечение у младшего...
Мин обернулся обратно на проем, когда до его ушей донеслись отчаянные крики его бедного подчиненного. Стиснув зубы, Юн, пытаясь оказать сопротивление одной из сторон, злой, той, которая указывала уйти окончательно и оставить Чонгука, полностью развернулся в обратную сторону и стал делать неспешные шаги назад. Главному стало просто кружить голову и заставлять сильно нервничать эти мольбы младшего услышать его и вернуться.
"Как... После того, что я сделал, он просит меня вернуться?" - Первая мысль главнокомандующая, которая и вела того по правильному пути обратно.
- Хо... - голос сорван, малой начал закашливаться и окончательно упал обессиленно на пол, руки, что приподнимали верхнюю часть тела от пола, как в позе для отжиманий, ослабли и перестали слушаться. Тяжело дыша, младший уже и не мог справиться с ужасными болевыми ощущениями, решив, что старший уже никогда не вернется, или, вернется, но тот уже по-любому сдохнет, как брошенная хозяином собака.
Мин бесшумно встал на порог так и не закрытой двери, смотрел на Чонгука и кусал губы. Впервые, Юнги начинает что-то разрывать изнутри, все тело, на части... Это, вроде бы, совесть называется. Впервые, тому захотелось перенять всю боль на себя и снова начать любоваться улыбкой, а не слезами.
А ведь вы понимаете почему так произошло? А кто была та девица? Как и сказал Юн, это дочь его врага-бизнесмена, который так и норовил раскрыть всей Корее о том, кто работает в поддельном агенстве. Ведь это все клан Мафии, а не какой-то экспресс-авиа компания. Пфф, глупости.
- Хозяин... - прошептал Чонгук, закрывая глаза. Сил больше не было. - Хо...Хозяин, скажите... - медленный тяжелый и обессиленный выдох, - что соврали... Хозяин... - Тот говорил сам с собой, в полном бреду.
