Эдисон никогда не думал, что умудрится влюбиться в тогда еще несовершеннолетнего мальчишку. Но, к своему же удивлению, не стал себя обманывать и быстро принял этот факт. Женя всегда был таким ребенком со взрослыми глазами, милой улыбкой да и вообще красивой внешностью, приятным смехом, чистой и искренней душой, так что не влюбиться просто было невозможно.
Эдисон, конечно, обожал своего мальчика, но с признанием не торопился. Да и не хотел вообще обсуждать эту тему с кем-либо, с самого начала зная, что так только все разрушит, ведь интересен парню только как друг. Да и к тому же, у Жени вся жизнь впереди, так зачем ему ее рушить своими ненужными чувствами? Он еще успеет найдет девушку, заведет с ней детей, котов, а с Эдисоном что? Правильно, ничего.
Поэтому, когда Женя предложил жить вместе в Питере, для Эдуарда это было тяжелое решение, но чувства были сильнее здравого смысла. Ему ничего не оставалось, как просто наслаждаться, находясь со своим любимым почти круглые сутки, заботиться о нем, когда тот из-за непривычки к холодному климату болел, готовить ему завтрак, наблюдать за его улыбкой, слушать смех. Да и нужно ли ему большее? Но он все равно боялся не сдержать своих чувств и на самом то деле, правильно.
Первое время и правда все было хорошо, он ни о чем не думал, сдерживал себя в неуютных ситуациях, периодически, правда, смущался и улыбался, как последний кретин. Но потом резко стало больно и паршиво. Все от того, что он не мог просто подойти обнять, прижать к себе, поцеловать и увидеть, услышать, почувствовать хоть каплю взаимности, а не глупые гейские шутки. Но вскоре за болью появились сигареты, которые, как верные друзья принимали часть мучений на себя, дарили спокойствие и на время уносили плохие мысли вдаль.
Всем его друзьям было известно, что больше года назад Эдуард бросил это дело и не прикасался к сигаретам, но два месяца назад сорвался, купил в ближайшем круглосуточном ларьке пачку Parliamenta и молча закурил. Об этом он, конечно, не сказал и старательно прятал сигареты в укромных и личных местах, куда никто точно не должен был лезть. До других, на самом деле, ему откровенно было-то все равно. Он боялся, что о его дурной привычке узнает Женя. Поэтому курил только, когда парнишки не было дома, а сам он был либо на балконе, либо сидел на подоконнике своей комнаты, так, чтобы запах не распространялся по их квартире. Он так же скупал кучу жвачки, которую, на крайний случай, носил во всех существующих карманах.
