От лица Тони Старка.
•••••
Я снял со стенки старые часы, которые так Питеру уснуть мешали, и в темноте немного спотыкаясь унёс в другую комнату, в которой ты не услышишь, как тикают они; унёс в другую комнату, в которой ход их стрелок не помешает его снам. Глаза привыкли к темноте и, в комнату вернувшись, я очертания кровати различал. Я лёг назад, с тобою рядом, на подушку
голову откинув. Под одеялом ощутил переплетенье наших пальцев; ты шёпотом ответил мне «спасибо», и на звук голоса я повернулся. Я в темноте различаю движения твоего лица. Такая тишина после того, как умолкли стрелки часов, что слышно взмахи твоих ресниц. Мы смотрим в потолок, держась за руки; мы как будто одни во Вселенной, мы как будто бы
не в комнате, а в открытом космосе, среди звёзд. Мы не замечали, как засыпали, но всегда просыпались, крепко друг друга обняв. Я просыпаясь целовал твоё плечо, касаясь родинки губами. На вкус мне твоя кожа напоминала лепестки у только что расцвётшей чайной розы,
ещё покрытой утренней росой. И каждый раз как первый раз от наших поцелуев мурашки покрывали кожу. Мне так хотелось с тобой спать, но в то же время всё б отдал, чтоб бодрствовать вместе: от рассвета и до самого, до самого заката.
Когда-то я снял со стенки старые часы, которые так Питеру уснуть мешали. И в час бессоницы, глядя на опустевшую кровать, ронял я только вздохи с губ, которыми когда-то здесь
дарил поцелуи твоей коже, по вкусу так напоминающую лепестки только что расцвётшей чайной розы. И чтоб заполнить тишину, которая давила на мозги, я, выйдя в комнату другую,
достал из шкафа старые часы, которые когда-то снял со стенки для тебя. Настало время
их вернуть на место.
//
Сейчас я стряхиваю раскаленный пепел дешевых сигарет на каждую из детских мечт, что клятвенно обещал воплотить в реальность,
прости меня.
Вчера я вновь забыл о том, что чего-то стою, наивно позволяя себе рыскать во тьме коммунальных комнат наших некупленных квартир, жадно выцепляя разгвеванным взглядом поддельные ключи к запертой тобой двери, за которой, по легенде, что мы имели честь выдумать, должно мирно покоиться наше фанерное солнце,
прости меня.
Завтра канатная дорога вновь попытается провести меня в место лучше этого,
прости меня.
И на всегда разрушены те наши отношения, когда дарил я поцелуи твоей коже, под звуки стареньких настенных тех часов, лежащих где-то далеко в шкафу,
прости меня.
— приглашение придет позже.
