Родственные души не могут разлучиться.
Полумрак, драные обои и разбитые насмерть плафоны – всё, что осталось от их быта. Пол гвоздями впивается в голые стопы. Запах сгоревшей проводки переходит в масляную дымку, вытекающую сквозь окна с пустыми рамами.
Нитка дрожит в руках и никак не может попасть в ушко.
Родственные души не могут разлучиться.
Запястья сочатся красным – это его укусы постарались. Питеру пришлось защищаться, хотя Тони даже не нападал.
Тени, подобно раздутым лепрой старикам, тревожно наползают на них, чтобы забрать с собой по ту сторону занавешенных мокрыми тряпками зеркал.
Но у Старка здесь есть ещё одно дельце.
Родственные души не могут разлучиться.
Вдалеке низким голосом засеребрили колокола – то ли снова чума, то ли опять враги – в любом случае, звон несёт на себе огонь. Они многомиллиардной оравой оседлали электричество, но не смогли наступить на горло непримиримой тупости человека разумного.
Седой костюм Питера своей убогой красотой перебивает любые звуки и запахи. Он лежит на мешках со зловонным содержимым и сам потихоньку набиваешься смрадом. Тоненький кулак всё ещё защищает сердце, но узловатая жилка на шее уже не бьётся, а зеркальце не потеет, когда прислоняешь его к холодеющим губам.
Тони проводит ногтями по его равнодушному к жизни лицу, чтобы отогнать насекомых. Любовь смешалась со смертью и подступила к горлу в виде тошноты.
Родственные души не могут разлучиться.
Колокола засеребрили громче. Руки мужчины в холодной панике рвут безупречный, весь в заплатках, костюм, и мальчик почти без стыда светится несвежим исподним.
Через занавешенное дымом окно громыхает ракетами и проклятиями. Должно быть, за холмами стался очередной внутренний конфликт, бессменная гражданская война. Их защищающийся от бывших сограждан народ подобен полумёртвой пиранье, которую жрёт кит, не в силах переварить.
Наконец-то нитка попала в игольное ушко.
Родственные души не могут раз разлучиться.
Сначала Питера? Или себя? Старк никогда не держал в руках иголку. А мальчик не подскажет – струйка свернувшейся крови изо рта мешает живой речи. Да и смерть заставлет держать все слова по ту сторону голосовых связок.
Тонкий металл впивается в пергаментную кожу Паркера под поскрипывание половиц. Нитка, как лакей, следует за иголкой, выползая из тела и снова с ним встречаясь.
Совсем скоро серебристые звоны колоколов пересекут покосившийся порог и заберут их обоих – звенеть для пороховых выхлопов и одуревших от бомбёжек ласточек, медленно падающих с неба.
К тому времени они уже будут едины.
Родственные души не могут разлучиться.
Оболочка мальчика не перечит ржавой иголке. Даже десяткам уколов. Даже сотням маленьких прошитых отверстий; но на сотни у мужчины, как всегда, не хватает времени. Он баюкает надежду, что хотя бы Питеру уже не болит.
Тени прокаженных расступились, когда трава по ту сторону окна загорелась, коснувшись искорки с вонючего военного неба. Старку стало лучше видно то, как сильно багровая нитка просится к его коже.
И он ткнул иголку в своё брюхо. Оказалось больнее, чем ожидало воображение. Воссоединяться – всегда болезненная участь.
Родственные души не могут разлучиться.
Пожар по ту сторону оконной рамы попытался закричать яростнее, но не справился своим смолистым кличем перебить звуки техники.
Иголка тревожит его безобразную кожу, но Тони стало немного яснее дышать, когда он, вернувшись мыслью из военных полей, вспомнил, зачем в его руках оказались иголка с ниткой.
Питер нещадным образом помер в их хилой избушке. Старк долго просил его вернуться, но мальчик лишь заморгал пустыми глазами и засмердел.
Мужчине пришлось потерять его на время. Лишь на бьющие колоколами мгновения.
Родственные души не могут разлучиться.
Тони закончил шитьё и, вроде бы почувствовав то самое единение, лёг на его наготу, прикрыв Питера своим мускулистым телом.
Теперь Старк уверен, что не потеряю его душу в бесконечной пустоте, когда огонь из оружия врага выбьет его из оболочки.
Колокола засеребрили просто невыносимо. Мужчина посмотрел в ослепленные темнотой глаза мальчика и мысленно поцеловал их.
Дверь избушки распрощалась с петлями, раздался гомон и механическое клацанье.
Грохот в сторону головы Тони разорвал тягучий воздух. Ему пришлось сильнее держать иголку, чтобы не потерять Питера в черноте, созданной короткой болью внутри черепа.
Родственные души не могут разнучиться.
