Прогуливаясь по пыльным переулкам Нью-Йорка, Питер, не найдя себе дела, решил посетить ближайший бар. Короткий путь до него, все также лежащий сквозь узкие улочки неприятного ему города, юноша знал наизусть, ведь именно люди подобные ему, были завсегдатаями подобных заведений. Шагая в строго определенном направлении, Паркер переключил внимание на мрачные стены пятиэтажных домов, которые, по его мнению, лишь уродовали облик города.
Слишком много однообразных зданий, окружали Питера, заставляя его мечтать о той неведомой жизни, которую он считал настоящей.
При каждом шаге юноши, дорожная пыль поднималась из-под старых черных кроссовок, выкручивая разнообразные пируэты, напоминая вальсирующих крохотных фей. Разглядеть их, к несчастью, можно было только благодаря редкому свечению фонарных столбов, выполняющих роль единственных источников света в темном царстве. Солнце не так давно успело уйти за горизонт, а луна только начинала появляться на небосводе, прячась под густой пеленой кучевых облаков.
Когда Паркер добрался до места назначения, то бегло окинул взглядом знакомое здание. Ярко-бурые кирпичи, из которых состояла знакомая до боли архитектурная конструкция конструкция, также нагоняли тоску. Несмотря на относительно нетипичную неоновую вывеску, выбранную для привлечения внимания к этому сооружению, бар полностью сливался с унылым пейзажем сумеречного города.
Открыв непримечательные двери питейного заведения, мальчишка, уверенно шагая, вошел в помещение. Питер сразу отметил, что помещение весьма плохо освещено. Это, по его мнению, могло плохо сказаться на зрении присутствующих, однако юноша прервал эту мысль, решив, что это наименьшая из всех проблем посетителей.
Смело игнорируя любопытные взгляды, герой устало побрел к девушке, усердно хлопочущей за прилавком.
— Здравствуй, Питер! — излишне торжественно поприветствовала путника барменша, заметив знакомый силуэт постоянного клиента.
— Привет, — сухо ответил мальчишка, параллельно пытаясь улыбнуться.
— Как обычно? Виски?
— Да, будь добра.
Закончив диалог, молодой человек меланхолично оперся локтями о стойку и сонливо протер заспанные глаза большими пальцами, после чего сцепил сухие ладони в замок и положил на эту конструкцию тяжелую голову.
