Королевство синих огней

Муравейник

Голова гудела так, будто по ней, широко размахнувшись, со всей силы шандарахнули огромной чугунной сковородкой. Под спиной словно оказалась навалена куча неровных булыжников с острыми краями - до того больно было лежать. К горлу медленно, но верно подбиралась душная волна тошноты, оставляя за собой мерзкий горький привкус желчи. Именно она и заставила вынырнуть наконец из мучительного небытия и хотя бы частично прийти в сознание. Чуя со стоном пошевелился и запрокинул назад голову, шумно дыша через приоткрытый рот и высунув язык. Как же он ненавидел все эти опыты, во время которых его накачивали успокоительным, вызывающим сонливость и заторможенность; после этого сидящий внутри Арахабаки, которого старательно пытались таким образом задавить, как правило, впадал в ярость и изводил своего юного носителя, заставляя буквально лезть от боли на стены и на потолок. Не говоря уж о том, что отходить от этих лекарств всегда было ужасно противно и тяжело...

Голубые глаза едва-едва приоткрылись, взгляд наткнулся на потолок, облицованный безликими серыми плитами. Свет здесь был совсем слабый, но даже он больно ударил по роговицам, понадобилось несколько секунд, чтобы привыкнуть к нему. Поморгав, Чуя наконец полностью разомкнул веки и улыбнулся краешком рта; никаких опытов нет, он давно уже не в лаборатории, просто слишком крепко уснул и потерял чувство времени, мозг поплыл от снотворного. От снотворного... Арахабаки подскочил и резко сел, опершись руками на жёсткий матрас и оглядываясь по сторонам. Тошнота подкатила с новой силой, и Чуя, скривившись, приложил к шее руку.

Он оказался в непонятном жутковатом помещении. Оно было совсем крохотным, буквально несколько шагов в длину и в ширину, квадратным и почти пустым - из обстановки здесь имелись только грязноватая белая тумбочка c лежащим на ней небольшим листом бумаги и жёсткая кровать из железных прутьев, едва прикрытых голым матрасом, на котором и лежал Чуя, постель была до того короткой, что даже юноше с его маленьким ростом пришлось слегка согнуть коленки, чтобы ступни не повисли в воздухе. Потолок и стены были облицованы одинаковыми серыми плитами, кое-где покрывшимися ржавчиной, сверху виднелась вделанная в потолок небольшая плоская лампа, углы комнаты тонули в темноте. А в противоположном от кровати конце расположилась узкая дверь, почти слившаяся со стенами, рядом тревожно моргал красный фонарик.