Кардиограмма на экране. Осушенный воздух в кровь. Волшебные аппараты.
Саша смог бы вздохнуть, если бы легкие слушались его.
Саша смог бы пошевелить мизинцем, если бы мышцы выполняли его желания.
Обезболивающего не будет. Мужские голоса решили - его нервы не способны проводить боль. Саша сказал бы, что они ошибаются, что всё это - одна чудовищная, громадная ошибка, если бы его язык не был просто куском мяса во рту, если мозг счел нужным складывать боль в слога. Саша не может думать. Не сложит ни слог, ни слово.
Страх перед Адом не в муке, а в осознании того, что лично для тебя страдание потеряло время. Мерное попискивание. В такт сокращений сердечного кулака. Из коридора запах лимонного «Ферри». Недвижим. В каждой клеточке поднимается девятый вал. Девятый вал в закупоренной бутылке.
Саша различает голоса. Мама. Он не понимает слов, но чувствует интонацию и ликует.
- Сколько он будет жить после того, как вы отключите аппарат?
- Три-пять минут. Не больше.
Саша спросил бы: «Что? Что ты знаешь о слове - больше?». Но Саша не спросил бы, не спросит. На него накатывает волна истинного блаженства. Он бы облегченно вздохнул, если бы ИВЛ силой не вталкивал в него кислород. Он бы так и прильнул к матери в надежде выразить всю свою благодарность и восторг.
«Мама»
- Он просто перестанет дышать. Потом остановится сердце. Как смерть во сне, - объясняет мужской голос.
Саша бы задержал дыхание и зажмурил глаза, если бы не сомкнутые веки и упрямый аппарат. Сашу переполняет предвкушение.
«Мама, мам, спасибо!»
- Вы готовы?
Саша готов. Он знает, чей-то палец уже лежит на треклятой кнопке, и после того, как она вдавится вниз, равномерный пищащий звук сменится протяжной трелью - его лелеемой, благословляемой сюитой.
Сашин девятый вал завершен.
Секунда
Две
Три
Чуть-чуть...
- Не могу. Я передумала.
В палате непонимающая тишина.
Тишина - удивление. Тишина - вопрос. Монотонное пищание измеряет амплитуду волны.
Всплеск-провал. Всплеск-провал.
И сквозь эту тишину,
сквозь дрязги волшебных аппаратов
из неоткрытого рта,
из неработающей глотки
поднимается
оглушительно молчаливый,
леденящий душу
крик:
«МА-МА
