Гермиона Грейнджер и таинственное дитя

Иллюзия безопасности

Драко Малфою не было так страшно с битвы за Хогвартс. Хорошо, преувеличение – возможно, он испытывал что-то подобное на первых двух допросах, но потом-то с ним стали обращаться уважительно, и Драко стал забывать, что беспомощен. По какой-то гребаной причине он чувствовал себя в безопасности. «Безопасность – иллюзия», – знакомым голосом сумничало сознание.

Они нагрянули где-то через четверть часа после того, как перепуганная Грейнджер выскочила за дверь. Малфой как раз дочитал статью в старом «Визарде» и настроился поделиться ценной информацией, когда услышал шаги за дверью. Он даже успел нацепить на лицо дерзкую ухмылку – верную спутницу разговоров на подобные темы, но в проем вошла не та, кого он ждал, а четверо незнакомых людей – двух (подвернувшихся под горячую руку Грейнджер авроров-караульных) он знал визуально, а двух впервые видел: аврора, определенно постарше рангом, и человека, про которого Драко не мог сказать ничего, поскольку тот скрывал лицо под плащом, что превращало его в пародию на дементора.

Два орангутанга подошли к Драко вплотную и невежливо скрутили руки за спиной, заставив почти упасть на колени рядом со стулом, раньше, чем он успел поинтересоваться, какого черта они все тут забыли. «Человек-плащ» сел напротив и вперился в Малфоя взглядом – глаз из-под капюшона не было видно, но взгляд ощущался почти физически. Аврор громко топал за спиной, перебирая книги, разбросанные Гермионой, шуршал страницами и переставлял что-то с места на место, чем еще больше нервировал временного хозяина апартаментов. Драко ненавидел себя за испуг на физиономии, но никак не мог противостоять панике.

— Развлекаетесь, мистер Малфой? – прозвучало после смешка, и Драко искренне возненавидел обладателя этого хрипловатого голоса. Он совершенно точно не хотел, но почему-то стал оправдываться подготовкой к ЖАБА, упомянул разрешение Слагхорна работать с Грейнджер над проектом, которое, по настоятельной просьбе заучки, всегда лежало на столе. Старший аврор без интереса изучил писульку, отбросил ее обратно и глумливым тоном высказал недоверие к факту принятия экзаменов у малолетнего Пожирателя, потому что… дальше по какой-то непонятной причине был упомянут Гойл. При упоминании Грега тошнота подкатила к горлу. Промелькнувшие вертящейся каруселью воспоминания о совместных детских шалостях вытеснило другое: Выручай-комната, невыносимый жар, Крэбб, падающий в пасть огненной твари, и подступающая страшная смерть.

Неожиданно Драко ощутил, что не один в своем сознании.
Он попытался закрыться окклюменцией, но чертовски неудобная поза, в которой его держали, врывающиеся в уши звуки от действий третьего аврора и паника делали попытки тщетными. Один из громил прошипел ему на ухо что-то про Грейнджер. Грейнджер… знала ли она, что произойдет после ее ухода? Было ли это ответом на его позавчерашнее заявление, что они перебрали все значимые эпизоды… Могла ли она настучать, что он не хочет сотрудничать? Нет, это не стиль Гермионы. Если только это не способ избавиться от его ухаживаний… Черт! Такие мысли ни в коем случае не должен увидеть легилимент! Один из авроров больно пнул Драко под ребра, а второй сильнее вдавил палочку в кадык:

— Колись, пожирательская гнида!

— Экспеллиармус! – прозвучало от двери, и горлу стало свободно.

— Аврор Робардс, – сердце Драко забилось как сумасшедшее, когда он услышал этот пронзительный, даже визгливый голос, – такое обращение с ценным свидетелем недопустимо!

— Мисс Грейнджер, соблюдайте субординацию, – перебил аврор, инспектирующий их с Гермионой литературу.

— Черта с два! По уставу даже стажер может указать старшему по званию на несоблюдение…

— Успокойтесь, Гермиона, если мистер Малфой после допроса останется в статусе свидетеля, перед ним извинятся…

— Извинятся? – Драко все еще гадал, знала ли о готовящейся акции Грейнджер, обида боролась с чем-то другим, не до конца понятным. То, как она бросилась его защищать, напоминало ее опеку над Поттером и Уизли в школьные времена. Оказалось, приятно быть тем, кого она защищает, а не тем, от кого.

— Неужели из-за того, что в показаниях мистера Малфоя мало информации о Грегори Гойле…

— При чем тут Гойл? – удивился Драко и сообразил, что кто-то из присутствующих упоминал Грега.

— Есть детские воспоминания и немного школьных. Поганцами оба были редкостными, но все это определенно происходило до совершеннолетия обоих, а потом травма и блок, – вставил ремарку человек в плаще.

— Отпустите его, – скомандовал главный аврор, и Драко наконец смог разогнуться.

— Мое восхищение, мисс Грейнджер, – Робардс по-отечески улыбнулся своему стажеру.

Значит, знала…

— Мои извинения, мистер Малфой, – уже без улыбки кивнул отвернувшемуся Драко.

— Непригодны, – сухо резюмировал человек-дементор, и мстительная натура Малфоя почувствовала удовлетворение.

— Мисс Грейнджер, если вы всё еще желаете поступать на ускоренный курс…

Грейнджер молчала, поджав губы, – злилась и что-то обдумывала – Драко знал это выражение лица, сейчас будет длинный монолог…

— Аврор Робардс, я продолжу волонтерство до конца лета. Параллельно буду готовиться к ЖАБА. К сентябрю приму окончательное решение, – ну вот, все-таки Драко успел неплохо ее изучить. – Теперь, когда вы убедились, что я права, позвольте мне вернуться к моей работе и обеспечивать безопасность мистера Малфоя до слушания. Сегодняшнее происшествие, – она выделила слово, – доказывает, что даже здесь он не в безопасности. Я считаю, что необходимо сменить пароль на вход, чтобы знали его вы, я и директор…

— Ничего не имею против, мисс, – прервал словоизлияние Робардс, посмеиваясь ее манере, затем козырнул и подал знак всей группе. Пятеро участников неприятного представления гуськом вышли в портретный проем.

— Он должен был обратиться к тебе «ваше высочество», – хмыкнул Драко, не определившись, как теперь вести себя с ней, не понимая, какую роль она сыграла в спектакле, при воспоминании о котором его все еще потряхивало.

— Дурак! – в следующий момент ураган по имени Гермиона Грейнджер сбил с ног. Девчонка бросилась ему на шею и повалила на диван. Малфой положил руки ей на спину – кажется, там уже были специальные места для его ладоней. Грейнджер прижималась все крепче и крепче, и Драко ощутил, что еще чуть-чуть – и не сможет дышать.

— Задушишь! – прохрипел он, отплевываясь от волос.

Гермиона отстранилась и стала тщательно осматривать видимую часть его тела, помогая себе руками, поворачивая в разные стороны его голову, прожигая глазами до нутра.

— Они не покалечили тебя? Все в порядке? – спросила она. Драко же интересовал совсем другой вопрос. Он был не в состоянии играть в словесные игры, поэтому сделал нечто для себя необычное – спросил прямо:

— Ты знала, что они придут?

Глаза Грейнджер расширились, и Драко выдохнул с облегчением: не вина – обида, с этим он готов был столкнуться.

— Это то, что ты про меня думаешь?

— Я ничего не думаю, – он потом ей объяснит, что у него в общем-то не было времени на анализ, словами взвинченную ведьму не успокоить. И он сделал то, что, видит Мерлин, не планировал – запечатал ее губы неуклюжим поцелуем. Просто прижался ртом к ее протестующе мычащему рту, терпеливо дождался, когда протесты прекратятся, и стал обстоятельно ласкать ее губы своими. Удивительно, но она ответила. Пылко и сильно. И Драко потерял контроль над ситуацией. Когда сознание вернулось к нему в полной мере, он обнаружил, что прижимает Гермиону к спинке дивана, почти сидя у нее на коленях.

— Что мы делаем? – без интонации, которая позволила бы понять ее настроение, спросила Грейнджер.

Малфой промолчал. Что ответить на такой тупой вопрос? Его чертовски радовало, что она не пыталась вывернуться, хоть ей и было неудобно.

Когда она продолжила сверлить его вопросительным взглядом, Драко вздохнул и, слегка отодвинувшись, попробовал заговорить. В голосе было пусто, как в котле после урока зельеварения:

— Я поцеловал тебя, и не делай вид, будто не знаешь, что мне хочется этого всегда, когда ты рядом. Ты вроде тоже не против. В чем проблема?

— Ты не хочешь поцеловать меня, – ну вот кто-то слишком умный очнулся! – Ты хочешь целоваться. Это нормально, Малфой, тебе восемнадцать. Гормоны. Ты перенервничал, в кровь выбросилось колоссальное количество норадреналина, мозг дал сигнал, и вдогонку случился выброс тестостерона… Еще и журналы Снейпа…

Драко ухмыльнулся, скрывая искреннюю веселость, спровоцированную восстанием книжного червя из глубин расстроенной ведьмы.

— Грейнджер, я тут спокойно существовал месяц и не думал ни о каких поцелуях…

— Да. Я – катализатор, раздражитель. Поскольку других вариантов нет…

— Ты уникальная девушка, – хмыкнул Драко, качая головой. – Как можно настолько уничижительно относиться к себе?! Вы, маглорожденные ведьмы, лишены нормального воспитания…

— Опять эта шовинистическая чушь!

— ...растете без волшебных зеркал. Почему Миллисент Булстроуд уверена в своей неотразимости, а ты болтаешь какие-то глупости?

— Миллисент? Неотразимости? – отлично, он смог переключить ее внимание.

— Ну да. И не в смысле, что зеркало ее не отражает, оно нахваливает ее заплывшие жиром бока, тяжелый подбородок и маленькие невыразительные глазки…

— Не звучит как комплимент.

— Я перевожу с зеркального на человеческий. А ты, и без лести волшебного зеркала красивая девчонка, придумываешь…

— Просто я…

— Просто ты… остановись и послушай! У меня нет потребности, – нет уж, начистоту так начистоту, – трахать все, что движется. И целовать тоже нет потребности. Но есть ты. Ты меня волнуешь, возбуждаешь, дико меня бесишь, но это в тебе мне тоже чертовски нравится.
Пока он говорил, ее рот округлился от удивления, и не было силы, которая бы удержала Драко от поцелуя.

— Я не готова к отношениям, – кажется, она составляла в голове эту фразу все то время, что он ее целовал. Что ж… пусть так.

— Хорошо, – легко согласился Малфой. – Мы не будем называть это отношениями.