Гермиона Грейнджер и таинственное дитя

Осознанный выбор

— Финита, – по пальцам пробежал поток магии, и луч, довольно слабенький, но совершенно точно действенный, ударил в Уизлетту.

Драко не стал задумываться, что они натворили и что им за это будет. Его словно выключили, выпихнули за пределы реальности.

В зале стоял невообразимый гул, но недосып, зелье и нервы снова сделали свое, и Драко слышал только что-то вроде белого шума, из которого выныривали отдельные фразы:

— Мисс Грейнджер, вы применили беспалочковую магию…

— Колдовство на заседании Визенгамота…

— Милочка, это гениально...

Кто-то, кажется, плакал.

Кто-то кричал.

Фарс выжал из Малфоя все соки, а в недалеком будущем его ждало объяснение с матерью. И объяснение с Грейнджер – он видел это по ее глазам.

В какофонию звуков ворвался звонкий голос, чеканящий каждое слово:

— Я сдала палочку, как меня попросили. Запрета колдовать не было!

«Петерсон абсолютно прав, – хмыкнул Драко про себя. – Она может стать гениальным адвокатом». Впрочем, она станет гениальным тем, кем захочет стать, какую бы стезю не выбрала.

Его иронично-восхищенный взгляд перехватила мать, Драко с вызовом посмотрел в ответ.

— Дайте мне слово! – ввинтилась в шум настоятельная просьба Гермионы.

— Мы вас слушаем, мисс Грейнджер, – ну честно, этот бывший аврор может хотя бы сделать вид, что ему не противно здесь находиться?

— Не знаю, легитимно ли принимать решение таким составом…

— Согласно пакту от пятого октября тысяча девятьсот девяносто пятого года состав Визенгамота, равный хотя бы десятой части от полного состава, может принимать решения по вопросам, не касающимся законодательной базы Министерства и рассмотрения особо тяжких преступлений, – как по-писаному проговорила дама лет пятидесяти, и так эта манера напомнила Драко стоящую рядом ведьму, что он не смог не скосить на нее глаза. Гермиона, замерев, впитывала каждое слово.

— Тогда я… – «стоящая рядом ведьма» вытянулась в струнку и сжала кулаки, – готова подать жалобу на товар… на одобренный Министерством товар, – голос дрогнул в середине фразы, соскользнул почти на октаву выше и вернулся к своему обычному уверенному звучанию.

— Ты не посмеешь! – старшая Уизли уже говорила такое сегодня другой важной женщине в жизни Драко. И та посмела. Он не сомневался и в этой.

Гермиона грустно посмотрела на рыжую матрону. И до Малфоя дошло, что сейчас перед ним происходит, – очень медленно дошло, словно между зрительным восприятием и осмыслением стоял барьер. Прежняя жизнь Гермионы Грейнджер в магическом мире заканчивалась. Следующие слова сделают ее дальнейшее общение с семьей Уизли невозможным. Прямо здесь в данный момент она выбирала сторону, и сторона эта его – Драко. Что было неожиданно и… обнадеживающе. Малфой тут же парировал, что сам он ни при чем. В разговоре о чертовых грезах Гермиона обозначила: лучше подаст жалобу она, чем кто-то другой, более въедливый. Или как-то так. Но дело не во въедливости (чего-чего, а въедливости ей не занимать), Грейнджер хотела добиться банального запрета, а «кто-то другой» запросто отсудит у Уизли бизнес. Вряд ли эти аргументы услышат обе рыжие.

Драко все еще отвергал разумом то, что собиралась сделать мелкая паршивка несколько минут назад. Фу. Не она ли стыдилась показывать воспоминание-фантазию даже Гермионе? Неужели бедняжке настолько захотелось приобщиться к сокровищам Малфоев? Или виновата его собственная неотразимость? Он ведь дал понять, что совсем не заинтересован в Джинни Уизли и в том, что она может предложить. На что девчонка рассчитывала? Что вытащит его из дерьма, и он падет к ее ногам? Ага. С разбега! Больше того, они с Гермионой знают про обстоятельства рождения Джинни и о ее теперешнем положении, и обе Уизли… ммм… знают, что они знают. Неужели настолько уверены в грейнджеровском великодушии? В том, что он сам будет держать рот на замке? Да заговори Драко или Гермиона об этом, старшей Уизли пришлось бы давать объяснения насчет запрещенных зелий. Неужели малолетняя дура готова была так подставить мать? Неужели мать согласилась участвовать, осознавая риски? Ради чего?

Нет, года два-три назад такое внимание очень польстило бы Драко, независимо от отношения к самой Уизлетте, а возможность насолить предателям крови и вовсе могла бы стать целью на некоторое время. Сейчас его не интересовало ни то ни другое. Вот совершенно.

Пауза затягивалась. Грейнджер снова глубоко вдохнула.

— От имени Драко Малфоя я хочу подать жалобу на товар, произведенный «Умниками Уизли», – тихо закончила она. Черт, он ведь мог сам это сделать и избавить Гермиону от тяжелого выбора! Ну и ладно, терзаться о несказанном в любом случае поздно. Драко понял, что должен хотя бы не отставлять ее в этой ситуации без поддержки.

— Да, – он встал рядом со... своей девушкой, – спасибо, Гермиона, – улыбка получилась не очень ободряющей, да и улыбкой эту гримасу можно было назвать с натяжкой, ему все еще сложно было собраться с мыслями: – Могу ли я вызвать эльфа из Хогвартса? – спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Зачем? – только восставшей в Грейнджер защитницы угнетенных здесь не хватало.

— Журнал с рекламой, – объяснил Драко.

— Ну я и идиотка! – ответила умнейшая из его ровесниц и полезла в спрятанную под мантией сумочку.

Она быстро пролистала «Визард» и передала ближайшему члену Визенгамота.

— Вот! – указала на рекламный блок.

— Из-за этого товара, – не слишком уверенно заговорил Драко, все-таки тема… щекотливая, – присутствующая здесь мисс Уизли считала, что мы с ней занимались сексом, – он кивнул в сторону плачущей, притихшей и чем-то очень перепуганной Уизлетты, утешаемой матерью. Малфой не отследил, когда она разрыдалась, и покривил бы душой, если бы сказал, что сочувствует.

— Фантазия, созданная этими чарами, вживляется в память, становится ее частью. Это недопустимо, – подхватила Грейнджер и (Драко видел, как ей тяжело) заставила себя продолжить: – Пусть любой из вас представит, как кто-то, не важно, знакомый или незнакомец, возжелавший близости, рисует в воображении… горячую фантазию с вашим участием и… просыпается в уверенности, что это действительно произошло.

Журнал пошел по ряду, если бы на это оставались силы, Драко обхохотался бы от абсурдности момента: уважаемые маги в сливовых мантиях передают друг другу эротический журнал.

— Я не знаю, как эти чары получили патент, – напирала Гермиона, – но этого не должно было случиться.

— Это разработка моего погибшего сына, героя войны. Как ты можешь?! Как вы все можете… – у Молли Уизли затряслись губы, она поджала их, резко встала и уперла руки в бока. Вроде бы ничего примечательного – невысокая плотная женщина среднего возраста в центре министерского кабинета, но была в ней скрытая сила. Силища даже. Драко поверил, что именно эта… клуша порешила его тетку.

Грейнджер икнула и всхлипнула, Драко, не думая о свидетелях, привлек ее к себе, крепко прижал и уткнулся носом в волосы.

— Молли, при всем уважении к тебе и твоей семье… – высказался один из судей. – Есть границы разумного использования магии. Я согласен с мисс Грейнджер, это находится вне.

— Тогда ваше уважение, господа заседающие, лишь пустые слова…

— Ты знаешь, что это не так, – пробасил Шеклболт. – Не уважай я тебя… вас… сегодняшнего слушания не было бы.

Так вот кто все это организовал!

— После войны... подобные чары опасны и другими прецедентами, – вернула диалог к обсуждаемой теме одна из судей. – Что, если кто-то из… выживших станет грезить о погибших? Грань между реальностью и вымыслом размоется. Я тоже согласна с мисс Грейнджер, нельзя допустить такого.

Пожилой джентльмен, чем-то похожий на английского бульдога, потрясая обвисшими щеками от возмущения, выкрикнул неожиданно высоким голосом:

— Как чары вообще получили сертификат? Кто в отделе выдачи патентов позволил этому товару увидеть свет? Вопиющее нарушение личных границ! Требую внутреннего расследования!

Малфой не сдержал фырканья. Этот тип совершенно точно не станет предметом чьей-то фантазии. Хотя… Мало ли какие девиации у людей.

— Проведем, мистер Сквик, – рявкнул аврор-караульщик, о котором все уже успели забыть.

Драко продолжал обнимать Гермиону и старался не смотреть туда, где сидела мать. Он не сомневался, что та прожигает его недовольным взглядом.

— Кто за то, чтобы пересмотреть сертификат патентованных чар «Эротические грезы наяву»?

Малфой вскинул глаза. Восемь из девяти рук поднялись.

Шеклболт продолжал что-то говорить. Драко перестал слушать. Он отвлекся на размышления, как такой громогласный бас может звучать настолько мягко. Когда он включился в действительность снова, обсуждение уже закончилось. Кажется, было решено не поднимать шум вокруг патента и изъять его тихо.

— Принято единогласно, – сообщил председатель.

Гермиона немного расслабилась. Но почти сразу снова взвилась пружинкой и отстранилась от Драко. Тот насторожился. Что еще придумала неугомонная ведьма?

— Могу ли я внести еще один вопрос на рассмотрение?

Кто-то фыркнул, кто-то хмыкнул, кто-то и вовсе хохотнул. Драко подумал, что всем этим людям стоит молить Мерлина, чтобы Гермиона избрала путь непересечения с ними в дальнейшем, иначе хмыкать будут уже не они.

— Аврор Робардс поручил мне работу с воспоминаниями Драко Малфоя и его защиту, – она выдержала паузу, как положено грамотному оратору, но ее не перебили. – За то время, что я занимаюсь этой работой, имело место два прецедента. Насколько я поняла из того, что планировала Дж… мисс Уизли, помещение оснащено Омутом памяти. Я могу показать оба.

Драко все еще не понимал, к чему этот спич.

— Вы можете, Гермиона, но зачем? – задал возникший у Малфоя вопрос исполняющий обязанности Министра и председателя сего сборища по совместительству.

— У меня нет возможности находиться рядом с подопечным двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю, – Драко был категорически не согласен с концепцией, – поэтому я бы попросила вернуть ему палочку досрочно. Пусть на ней будут ограничения, но она необходима для самозащиты.

Говорить Драко не мог. Неужели есть шанс?.. Он почти смирился, что ему до осени (а возможно, даже и дольше) не видать палочки как своих ушей без зеркала. Получить оружие раньше… что ж, это было заманчиво, но будет ли у Грейнджер тогда повод жить с ним? Отпускать ее Драко не хотел. Как совместить два желания?

— Вы с мистером Малфоем продемонстрировали чудесное владение беспалочковой магией, – выкрикнул кто-то с места.

— Гордон, тебе ли не знать, что беспалочковая требует слишком много энергии и вряд ли поможет, если мистеру Малфою придется защищать свою жизнь.

— Или честь. Смотрю, некоторые девушки времени не теряют, мало ли что и кому взбредет в голову, – бульдогообразный мистер Сквик неодобрительно посмотрел из-под тяжелых век на позабытую всеми Уизлетту.

— Это неуважение! – Молли Уизли дернула вверх Джинни и, практически волоча ее за собой, покинула помещение, напоследок припечатав: – От тебя, Кингсли, я такого не ожидала!

Повисла пауза, не то пристыженный, не то рассерженный Шеклболт резко встал, а затем как ни в чем не бывало галантно протянул Гермионе руку:

— Омут за ширмой. Прошу вас.

— Но... мне понадобится палочка, – заозиралась она. Шеклболт вытащил из рукава и продемонстрировал свою. Вот, значит, как... Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку*. Грейнджер кивнула и решительно направилась к Омуту, оставив без внимания галантность будущего Министра. Тот нагнал ее почти возле ширмы.

Гермионы не было с минуту, а Драко успел почувствовать себя одиноким. Глупость какая!

— Могу ли я поговорить с мисс Грейнджер наедине, пока вы смотрите ее воспоминания? – прозвучал ровный и холодный женский голос.

С ней? Не с ним? Теперь Драко почувствовал себя обиженным. И еще испуганным. Что матери нужно от Грейнджер?

Примечание к части

*латинская пословица. Подразумевается: что разрешено человеку или группе людей, то совершенно не обязательно разрешено всем остальным.