Гермиона Грейнджер и таинственное дитя

Неприятное открытие

Драко нервничал, нет – Драко бесился. Выглядело все так, будто он несмышленый юнец, за которого в очередной раз все решили умные взрослые, и одной из «взрослых» внезапно оказалась его однокурсница. Да, он сам попросил помощи у Грейнджер и был искренне рад тому, как здорово ему удалось переключить ее на свою проблему – она ни разу не вернулась мысленно к утреннему происшествию, она загорелась новой задачей, и это было хорошо; да, он признавал, что найденное ею решение красиво в своей простоте и разумно, но… Несмотря на всю разумность, оно несло очередное унижение. Ну какая, к драклам, восстановленная репутация, если его выставят жертвой отца?! В глазах всего магического мира он снова будет выглядеть слабаком. А самое гадкое, что он и есть слабак. Слабак, спрятавшийся за женской юбкой. Грейнджер закрыла его собой от заклинаний дежурных стажеров, втянула в научную работу для ЖАБА, проявила готовность помочь с наследством, заступилась при общении с представителями Министерства, теперь вот вообще круглосуточно несет вахту рядом – Драко не был идиотом и видел, что она боится оставить его надолго.

Это он должен был звать барышню на свидания, однако именно Грейнджер дарила ему возможность иногда дышать свежим воздухом, он должен был дарить маленькие подарки, однако именно Грейнджер приносила ему приятные мелочи. Драко искал в знаках внимания намеки на ее небезразличие, но где-то глубоко внутри клокотало раздражение из-за неправильного распределения ролей. Воображение живо нарисовало Гермиону, вещающую что-то про косность его мышления и гендерное равенство.

Драко отогнал картинку и продолжил рефлексировать – с чувством, с толком, с расстановкой. Долг Гермионе рос день ото дня, а отдавать его, находясь в статусе преступника под арестом, не представлялось возможным. Урок беспалочковой магии, азы ментальных наук, помощь в приготовлении Оборотного и штудировании литературы – это такие капли в сравнении с тем, что сделала она, что и упоминать стыдно. Не сексом же, в конце концов, расплачиваться?! Как бы низко Малфои ни пали, жиголо он не станет.

И еще он не понимал, Грейнджер с ним, потому что… потому что неравнодушна, или Драко Малфой – ее очередной благотворительный проект? Роль благотворительного проекта Драко Малфоя не устраивала. Нужно во что бы то ни стало доказать… Только вот неясно, что доказывать. Что не слабак? Что стоит ее усилий? Что достоин такой, как Гермиона? Что равен по интеллекту? Самый простой способ доказать хоть что-то – решить самостоятельно задачу, над которой они бились вдвоем, но не было ни единой мысли, как это сделать.

Хотя… начать можно и с малого. Раз уж сумасшедшая так желает провернуть авантюру с Корнером, он поможет. Пока она занимается воплощением плана реабилитации Малфоев, Малфой займется разработкой плана ее вылазки. Накатило воодушевление, а осознание собственной никчемности отодвинулось куда-то на второй план.

К возвращению Гермионы у Драко был набросан каркас ее будущего разговора с рейвенкловцем – с тезисами и пояснениями, как заставить человека вернуться к воспоминаниям о конкретном событии. Драко заслужил улыбку, поцелуй в щеку и подробный рассказ про встречу со Скитер.

Во время рассказа о том, как жестко она торговалась с журналисткой, Грейнджер изменилась до неузнаваемости – нежное личико сделалось таким, что Малфоя бросило в дрожь. Перед ним была не разгневанная девчонка, которую доводилось видеть не раз (немного опасаться, но в целом даже умиляться искренности ее эмоций), перед ним была сильная, взрослая волшебница, умеющая брать то, что ей нужно, не особо церемонясь.

— Твой Петерсон хотел Обет. Но я решила, что темную магию мы задействовать не будем, выкатила договор из десяти пунктов, объяснила, чем чревато малейшее нарушение.

— И она так просто согласилась?

— Скитер – ушлая тетка. Она не могла не увидеть собственной выгоды. Робардс… мне нельзя раскрывать подробности, но это будет не только твоя история. Целая серия газетных статей и все лавры – мерзкой жужелице, твой бонус – расположение толпы.

Драко собирался капризно пожаловаться, что он будет выставлен не в лучшем свете, но какое-то чувство заставило его промолчать и вскинуть взгляд на портрет профессора. Ему показалось, или в неподвижных глазах мелькнуло одобрение?

После обеда и проверки готовности Оборотного Грейнджер ожидаемо устроилась на диване и молча уткнулась в книгу – утолившая физический голод заучка нуждалась в новой порции пищи для ума. Драко мог часами наблюдать за скользящей глазами по строкам ведьмой – тревожный звоночек, который уже почти не тревожил.

На этот раз она взялась за Готлинга и уже через несколько минут стала выкрикивать что-то вроде «мерзость-то какая!», «это гнусно!» или «как можно быть настолько циничным!» и зачитывала особо сочные выдержки вслух: «Если в вашей семье родился, не приведи Мерлин, сквиб, имеет смысл скрестить младшую дочь с эльфом-домовиком. Альтернативой спариванию будет применение зелья Плодовитости с добавлением эльфийского семени в благоприятные для зачатия дни, но тогда окончательное избавление рода от вероятной проблемы растянется на три поколения…»

Он почти задремал под мерное бормотание, прерываемое экспрессивными вскриками, когда тишину разрезал новый вопль:

— Драко, смотри, тут тоже пометка. Почерк профессора Снейпа. «Показать Молли и Нарциссе». Молли Уизли и твоей матери, – пояснила, словно он сын другой из упомянутых женщин.

Драко пробежался глазами по строчкам.

— Господи, – выдохнула еле слышно Гермиона. – Неужели…

— Ну моя мать на это не пошла, хвала Салазару, – выдохнул Драко. – А вот Уизли, очевидно…

— Но ведь Джинни похожа… – Грейнджер, видимо, восстановила облик подруги перед внутренним взором, – абсолютно точно похожа на Артура. Да и зачем им? Даже если предположить, что проклятие существует и что их род под него попал, Билл женат на внучке вейлы!

— Билл? Это кто-то из старших? Когда мать рыжего выводка все это проворачивала, он, небось, еще в Хогвартсе не учился, а если и учился, то на младших курсах. Откуда она могла знать, что так сложится?

— Почему сразу «проворачивала»? Как же презумпция невиновности? Это совпадение! Не может быть, чтобы… – Грейнджер очень хотелось отвести подозрение от любимой семейки, но факты – упрямая вещь.

— Это мир магии, крошка, тут может быть всё.

То, что его оскорбительное обращение было оставлено без внимания, свидетельствовало об уровне концентрации Гермионы на обсуждаемой теме.

— Да и что плохого в том, что рождаются только сыновья? С дочками гораздо больше возни, с девочками вообще сложнее.

— Откуда знаешь?

— Действительно откуда. Я же не девочка.

Малфой расхохотался.

— Ну, тогда оба твоих дружка нетрадиционной ориентации. Да и я…

— Прекрати, а? Если это все правда, то Молли точно пошла по второму пути. Не верю, что она могла изменить любимому мужу даже с благими намерениями. Тогда получается, что Джинни не по своей воле… Нет, этого не может быть!

— Какого цвета у Уизлетты глаза? – подсек Драко.

— Э… голубые? Нет… карие, кажется, у нее светло-карие глаза, такие с зеленым… Точно! Зеленоватые.

— Грейнджер…

— Это еще ничего не значит…

— Вместо того чтобы порадоваться, что мы нашли ответ хотя бы на один из вопросов, ты пытаешься доказать мне, то есть себе… Стоп! Даже не на один – на два. Здесь написано, что ребенок должен остаться в семье. Его отец им попросту не нужен!

— Но они… Я обязательно должна поговорить с Джинни! Она мне расскажет все, и если ее заставили…

— То что ты сделаешь?

У Грейнджер затряслись губы. Драко показалось, что она из последних сил сдерживает слезы. Как в одном человеке уживалось столько субличностей? Перед обедом ему показалось, что Грейнджер – кремень, что без палочки способна подмять под себя мир, даже подумалось, как здорово, что у нее нет таких амбиций. Теперь же она выглядела беспомощной маленькой девочкой, обиженной и одинокой. Драко решительно привлек ее к себе и стал бормотать ей в волосы какую-то нефильтрованную чушь вроде «ну чего ты?», «эй, держись, ты же сильная» и банальных признаний в любви. Он еще утром пришел к выводу, что Гермионе Грейнджер – всенародной любимице и любимице друзей – остро не хватает веры в то, что ее любят, что бы она ни говорила. Это было в каждом ее движении, в каждом взгляде и жесте, да что там – в каждой реакции на ласку.

— Спасибо за поддержку, – Грейнджер смущенно потупилась и перевела тему: – Такое впечатление, что твой декан только и делал, что искал в книгах, чем можно поделиться со знакомыми ведьмами.

На этот раз Драко точно не почудилось, с портрета раздалось раздраженное шипение.