Аплодисменты за счастье [Перемотка вперед]/ 为幸福而鼓掌[快穿]

Глава 10.

  Шэнь Ци и Цзян Чаншу не закончили трапезу, оба рано ушли .

Не в силах удержаться, они целовались так интенсивно, что не могли скрыть покрасневшие и припухшие губы.

С первого взгляда было ясно, что произошло.

Цзян Чансунь выглядел немного лучше, но внешний вид Шэнь Ци уже был на грани провала, к тому же он не мог пить, и теперь, когда вино подействовало, его лицо раскраснелось, губы покраснели, и он смотрел на всех с весной в глазах.

Цзян Чансунь вышел, нашел где-то шляпу и надел ее ему на голову, а также маску, которая плотно закрывала его лицо, открывая только пару глаз.

Влажные глаза Шэнь Ци смотрели на него, яркие и полные энтузиазма, а его улыбка изогнулась полумесяцем.

Ай, ай, Цзян поцеловал его!

Что это значит? Это значит, что он не просто выдавал желаемое за действительное, что Цзян тоже испытывал к нему чувства!

Безответная любовь превратилась в двоих влюбленных, что может быть прекраснее этого!

Еще важнее! Десять очков, это десять очков счастья вдруг!

"Не смотри на меня так". Цзян Чансун прикрыл глаза, ему только что удалось сдержаться: "Я попрошу Сяо Ли отвести тебя к машине, ты поговори со своим агентом, не беспокойся о команде, я тебя прикрою".

Наконец он не сдержался, ущипнул Шэнь Ци за шею, заставив его наклонить голову, наклонился и поцеловал его между бровей: "Будь хорошим и жди меня в машине, максимум десять минут, и я приду".

Шэнь Ци теперь трепетал от радости, и что бы Цзян ни говорил, он махал рукой, не в силах скрыть волнение и радость в своих глазах.

Сяо Ли, помощник Цзян Чан Суна, ждал за дверью кабинки и вошел спина к спине с Цзян Чан Суном.

Боже мой, значит, босс столько лет не мог найти себе девушку, потому что любит мужчин!

Будучи ассистентом, в этот момент он глубоко ощущал свое неисполнение обязанностей, он даже не знал сексуальной ориентации своего собственного артиста, он все еще называл себя ассистентом с золотой медалью, с таким же успехом он мог бы пойти домой и продавать сладкий картофель.

Он не чувствовал, что ему есть что рассказать другим о своей сексуальности, он не встречал никого, кто заставил бы его сердце трепетать, и ему не нравилось быть распутным, к тому же он был публичной фигурой, так что он скорее предпочел бы быть свободным, чем распутным.